Запасной вариант, 7 часть

Привести в чувство ангела нам удалось, влив в него остаток водки. Гавриил закашлялся и открыл правый глаз. Левый опух и налился радужными оттенками от жёлтого до тёмно-фиолетового.
- Крепко тебя штампанули, - посочувствовал я.
- Кто это был? - спросил ангел и потрогал заплывшие веки. - Главное, за что? Невинного агнца... сволочи.
Гавриил поднялся и увидел лежащие тела.
- Вот видите, что значит, обижать ангелов. Бог таки их наказал. Спасибо тебе, отец небесный, что не бросил в беде своего нерадивого отпрыска.
Он подошёл к одному из лежащих тел и принялся пинать ногами, радостно приговаривая:
- Не возжелай ближнему боли и горя, не подними руку на брата своего, не причини никому дискомфорта телесного и душевного, ибо Бог не фрайер, он всё видит и записывает все деяния твои в книгу свою амбарную, и воздастся тебе по делам твоим, понял, сука?
Но тело бессовестно не реагировало ни на слова, ни на пинки.
Со стороны улицы раздался гомон, женский голос призывал вызвать скорую помощь и милицию. Мы совсем забыли об амбале, лежащем прямо на тротуаре. Сердобольные прохожие обнаружили непорядок и пытались оказать помощь пострадавшему.
Петя всё ещё держал пистолет. Я понял, что нужно брать ситуацию под контроль, чтобы на нас не пало подозрение. Вырвал оружие из петиных рук и швырнул подальше в заросли, оттащил ангела, проверил карманы у лежащих товарищей и скомандовал:
- К отступлению готовсь. Смирно, равняйсь, сейчас незаметно ретируемся, стараясь не привлекать внимания. Петя, забирай сумку со шмотками, я возьму пакет с трофеями. За мной, шагом марш.
- Ребята, - сказал ангел, - вы идите и ждите меня у гастронома, мне нужно кое-какие вещички собрать.
- У тебя десять минут, - отрезал я и закричал в сторону улицы: - Эй, помогите, тут человеку плохо. И не одному.
Через мгновенье во дворе появилась тётка с собачкой, две старухи, взлохмаченный пацан и милиционер.
- Сержант Молодецкий, – представился мент, - что тут у вас?
- Два неопознанных бессознательных субъекта. Есть подозрение, что они чем-то отравились. Вот здесь остатки закуски и пустая бутылка, - отрапортовал я и вдруг неожиданно встрял Пётр
- Товарищ сержант, я с повинной – это я их положил. Всех троих. Сам не помню как. Вот очевидцы и свидетели, - он кивнул в нашу сторону.
Блюститель порядка с сомнением провёл визуальное сравнение лежащих туш и сидевшего три года на больничной диете Петра.
- Ну, да, ну, да. Всех троих положил?
- Сам удивляюсь.
- Да врёт он всё. У него мания величия, ему хочется славы и уважения. Он завидует звёздам Ютьюба. Комплекс Наполеона, маленького человека… А эти точно помидорами нитратными отравились.
- Так, заткнись. Сейчас приедут эксперты, дадите показания.
- Хорошо, только нам нужно отлучиться на минутку. За документами. Мы мухой…Уходим в джунгли, - прошептал я Пете и мы бочком направились к выходу со двора.
Обошли толпу человек в пятнадцать, склонившуюся над жертвой нитратов и посеменили к гастроному.
- Ну, что? – предложил я.
- Ты что, с ума сошёл. «Ни-ни ни-ни я пить не буду. Я дома квасу напилась». Видел, что с пацанами приключилось? Бодяжная водка, протухшие консервы, селитра в овощах – и сразу кома. Мне страшно.
- Петя, ты должен быть мужчиной. Не раскисай, без водки нам не выжить, понимаешь? Мы должны рискнуть.
- Нет, и не уговаривай. Кстати, не пора ли нам принять лекарства?
- Пора! Обрадовался я. Только давай Гаврюху подождём. На троих сообразим.
- Не вопрос.
Ангела ждать долго не пришлось. Он появился из-за угла дома с грязной потрёпанной детской коляской без одного колеса, до отказа набитой всяким хламом – пустыми бутылками, отсыревшими журналами «Огонёк», металлическими обломками, заплесневевшей одеждой и одиноким ботинком, жадно просящим каши.
- Парень, это что?
- Это всё самое ценное, что осталось от прошлой жизни. Скарб, нажитый годами. Каждая вещь имеет свою историю. Вот, например, эту кожаную куртку…
- У тебя на коляске колеса не хватает, - перебил его Петя.
- Я знаю.
- Ну, держи колесо, - Петя протянул ангелу таблетку. – А то мы тебя заждались. Ну, за принцип Гюйгенса-Френеля! Дай им Бог здоровья.
Мы дружно приняли медикамент, замерли в ожидании прихода, который не заставил себя ждать.
Поднялся ветер, поднимая в воздух пыль и мусор, захлопали ставни окон, из коляски выхватил полиэтиленовый пакет, швырнул его вверх, закружил над головами. Мы подняли головы, любуюсь его танцем. Вдруг пакет превратился в большую яркую птицу, усердно борящуюся со стихией. Перья её трепетали, она жалобно скулила, затем нагадила ангелу на плечо, и обессиленная сдалась силам природы. Птицу бросило на стену, от удара она расплющилась, ветер подхватил облачко перьев и унёс к облакам.
- А-ну, дорогу! – раздалось за спиной.
Оглянувшись на голос, я онемел от увиденного. Позади нас гарцевал конь, на котором восседал рыцарь в доспехах, в шлеме, украшенном перьями, с тяжёлым, слегка тронутым ржавчиной, мечом в руке.
- Проезжайте, дядя, - сказали мы и разошлись, пропуская всадника.
- Вам не кажется, что кто-то сменил декорации?
Город опять изменился, вместо раздолбанного асфальта лежала раздолбанная брусчатка, вывеска «Гастроном» сменилась тяжёлым кованным окорочком и надписью «Таверна». Буквы были незнакомые, крючковатые и замысловатое, но я почему-то мог читать их и понимать написанное. Гул автомобилей сменился топотом копыт.
- Пацаны, вы неплохо прибарахлились, - сказал ангел.
И правда, на нас с Петей были надеты странные одеяния – кафтаны, украшенные узорами, вышитые золотом лосины, чулки и туфли с пряжками. На головах береты, украшенные фазаньими перьями. На поясах висели в ножнах короткие широкие мечи. Вельможи, не иначе. И только ангел со своей коляской не изменился, так и стоял в грязной спецовке и ботинках без подошвы.
Тучи затянули небо, тяжёлые капли разбивались о камни мостовой, оставляя тёмные кляксы. - Ну, что? – Петя достал кошелёк и проверил наличие купюр. – Не пора ли нам потрапезничать?
- Не пора ли, - сказал я. - Хватит жрать. Думаю, нам стоит разобраться, что за хрень с нами происходит. Тебя не удивляет смена ландшафта и декораций?
- Друг мой, ничего удивительного не происходит.  – Петя снова заговорил чужим голосом. – Всё случившееся вполне объяснимо, если мы применим тензор Риччи, получающийся из тензора кривизны пространства-времени посредством свёртки его по паре индексов. Хотя, моя формула более точно описывает процесс, ведь если взять греческие символы в формуле, пробегающие от ноля до трёх, то дважды контравариантный метрический тензор задаётся простым соотношением джи в степени мю…
- Петь, окстись…
- Молодой человек, что за неуважительность? Мои лекции в ведущих университетах мира собирали выдающихся учёных, светил мировой науки, а вы смеете перебивать меня? Кстати, на Пятом Сольвеевском конггессе, когда я разгромил в пух и прах копенгагенскую интерпретацию Нильса Бора…
- Началось, - вздохнул я, - ладно, пошли трапезничать.
- То-то и оно. Вот только вопрос – а нас пустят с этим вонючим ангелом, да ещё и с коляской, набитой мусором?
Гавриил потупил взгляд, как бы стыдясь своего статуса, и я пожалел его искренне. Ведь не виноват человек или ангел, или демон, да кто угодно, что жизнь его пошла наперекосяк из-за элементарного отсутствия прописки. Вот коляска точно была лишней.
- Слышь, Гаврик, - я взялся одной рукой за ручку коляски, - а давай её с горки спустим, а? А мы тебе новую купим, пятиколёсную. И бутылки тебе пустые купим, и металлолом. Но сначала нужно от дождя спрятаться. Для того, чтобы начать новую жизнь, нужно распрощаться со старой.
Ангел со слезами на глазах подтолкнул коляску, она покотилась, но недалеко, из-за отсутствия конечности накренилась и рухнула на дорогу, исторгнув из чрева битые глиняные черепки, обломки алебардных стрел, мятый рыцарский шлем и какие-то гусли. Даже мусор подвергся тензорам Риччи и более точным формулам Эйнштейна, прератившись из современного хлама в средневековый.
Дождь припустил, и мы открыли низкую тяжёлую дверь таверны.
Полумрак, запахи плесени, блевотины и кислой капусты перебили ангельское амбре, так что и эта проблема решилась сама собой. Я оглядел зал на наличие слежки. Но народа было мало, и лишь один тип, спящий на полу в луже мочи, вызвал во мне недоверие. Очень подозрительная у него поза. И ещё смутила крыса, беззаботно сидящая на винной бочке. В промежутках между умыванием тварь окидывала зал пронзительным взглядом.
Народу было мало, человек пятнадцать, все пьяные и сонные, очевидно, учитывая раннее время, они ещё не успели уйти с ночной пирушки. В углу оборванец с безобразным котелком на голове брынчал на дульцимере мотив из кинофильма «Бандитский Петербург».
Мы сели за свободный столик, к нам подошла пышногрудая глубоко декольтированная  дама в белоснежном чепчике.
- Что будете заказывать?
- А что есть?
- Есть фазаны запечённые со сложным гарниром, осётр, фаршированный стерлядью, цукини с цукатами…
- Мне фазана, - перебил её Петя. – Знаете, голубушка,  фазана подавали на банкете в Колорадском университете по случаю…хотя, не важно. Важно то, что мне не досталось ни кусочка. Его прямо разорвали в клочья знаменитые академики и профессора. Так что, мне фазана и бутылочку хорошего вина, желательно калифорнийского…
- Дядя, вы чего? Шуток не понимаете? – перебила его официантка. – Беляши и брага. Больше нет ничего. Мы вам не ресторан «Астория» и даже не «МакДональдс». У нас тут самый фастовый фаст - фуд. Ещё раз спрашиваю, что будете заказывать?
- А что есть? – спросил Петя.
- Давайте беляшей и браги, - сказал я, и дама удалилась, предоставив нам возможность убедиться, что она не только пышногрудая, но и пышнозадая.
- Ах, какой сервис, - вздохнул ангел и сглотнул слюну, провожая взглядом  официантку.
Заказ принесли через минуту. На деревянном подносе стояло блюдо с беляшами, жбан с мутной, пахнущей дрожжами жидкостью и три кружки.
- Расплатитесь, - сказала дама и замерла в ожидании.
Петя полез в кошелёк и достал первую попавшуюся купюру. По жадному блеску в глазах мы поняли, что за эти деньги можно было поесть и фазанов.
И тут Гавриил вырвал деньги у Пети и сунул их в декольте даме, на миг задержав там руку.
- Сдачи не надо, - томно сказал он.
Официантка довольно расшаркалась и уплыла.
- Ты чего деньгами швыряешься, сволочь? – прошипел Петя.
- Да ладно тебе, - осадил его я, - может, у него женщины не было давно.
- Есть у меня подозрение, что за эти деньги её можно было купить. Насовсем. Вместе с этим заведением. Эх, ты,  Дон Жуан общипанный.
Ангел обиделся на Петю, Петя на ангела, поэтому ели молча и пили, не поднимая тосты.
После длительной жевательно-глотательной паузы я решил разрядить обстановку.
- Ну, Эйнштейн, а теперь можешь ещё раз про искривление пространства и времени, только подоступней.
Петя вытер рукавом камзола жир с лица и сыто откинулся на спинку стула.
- Доступно? Хорошо. Думаю, это всё таблетки.