23. Енисейск. Важная дата и прощальный вечер

Как много удалось проехать и пройти!
В потоках новизны дни отпуска мелькали.
Наш предпоследний день по водному пути
С привычной суеты в каюте мы начали.

Из трюма тесноты - на палубы простор.
Зарядка рук и ног. Продувка ветром лёгких.
И вновь в родимый трюм, там даже лёгкий спор,
Чья очередь страдать на процедурах мокрых.

Поели второпях, ведь завтрак, не обед.
И к трапезы концу вдруг новость услыхали:
Семье наших друзей сегодня десять лет,
Прошли они не зря, мудрей намного стали.

И радость, и печаль делили пополам,
И складывались дни из половинок разных.
Что было, то прошло! Но ясно стало нам.
День будет не простым. Сегодня будет праздник.


Сегодня - юбилей! Всё остальное вздор.
Мы обсуждали факт солидно, по житейски.
К двенадцати часам, пока шёл разговор,
Наш теплоход пристал к причалу Енисейска.

Экскурсия зовёт, турист всегда готов.
Задача гида озадачить человека.
Когда-то здесь острог давал казакам кров,
С тех  пор уже прошло три с половиной века.

И перед нами вновь истории пунктир.
Казаки, на восток подвинутые бунтом,
Ходили покорять Восточную Сибирь.
Для них был Енисейск тогда исходным пунктом.

В ряд неспокойных лет был крепостью острог.
В ней жили в основном защитники, мужчины.
Но жителей число с годами всё росло,
Пошли туда купцы, добытчики пушнины,

Стекались рыбаки к богатствам здешних мест.
Всё брали, что могли, добытым торговали.
Прошло полсотни лет, менялось всё окрест*,
Три тысячи людей уж город населяли.

Не зная  тормозов, повыбили зверьё.
Пушнина – дефицит, доходность дел упала.
И как везде, всегда, диктует жизнь своё:
Для города пора застойная настала.

Народ стал уезжать. Как жить, работы нет?
И города дела пошли совсем не гладко. 
Но золото нашли здесь через много лет.
И город вновь ожил - добычи лихорадка.

С годами список рос занятий и забот,
А город оживал, от подвигов смелея.
Так здесь сработан был и первый пароход,
Построенный тогда в бассейне Енисея.
               
Активно в нём пошло строительство домов
Для городских властей, нарядных и с модерном.
Купцы, любители больших особняков,
Их строили себе, престижно всем быть первым.

Тот камень применял, и дерево другой.
На стройку шли сосны и лиственницы брёвна.
Балконы на домах, наличники с резьбой
И кружево ворот – на всё был спрос огромный.
 
Потом двадцатый век, нахмурясь, наступил,
Европа замерла, смятенье в стане царском.
А Енисейск тогда подарок получил,
Грунтовый тракт дошёл к нему от Красноярска.

Народа стала связь тесней с материком,
Все санный путь зимой освоили, как баре.
Понравилась езда,  почти что с ветерком,
Возить смогли в мороз купцы свои товары.

Ремёсел мастера в активе городском,
Рабочих заводских всегда здесь было мало,
Промышленность почти не развивалась в нём,
Привычно лесообработка процветала…

Об этом, обо всём, поведал нам музей,
Здесь созданный давно стараньем краеведов.
В  нём схвачен колорит полярной жизни всей:
Природа, быт, борьба, народы и победы.

Здесь побывали все, казаки и купцы,
Добытчики прошли своей тропой тернистой.
Сюда держали путь с грехами молодцы,
И ссылку позже отбывали декабристы.

Водил по залам гид, ликуя и скорбя,
И мы, нося всегда своих историй  гири,
Здесь побывав, смогли почувствовать себя
Причастными к большой истории Сибири.
               
Другой удел судьбой теперь предложен нам.
От экспонатов мы вернулись к жизни снова
Прогулка, не спеша, по памятным местам
Под моросью дождя для бодрости основа.

Мужской здесь монастырь был много лет подряд,
Мы осмотрели то, что от него осталось.
Кирпичная стена, остов собора – склад,
От старины былой отколотая малость.

Бездумно, не щадя, крушил людей наш век.
Вот памятник стоит среди ветвей нависших:
Здесь упокоен прах двух сотен человек,
Свергавших Колчака, в восстании погибших.

Устали мы уже ходить назло дождю.
Заметили ещё, к концу шагая ждуще,
Как всюду и везде есть памятник вождю
По-ленински, с высот, идти вперёд зовущий.

Мы вняли и пошли. Пришли на теплоход.
Был долго трап на борт туристами загружен,
Ведь этот день никак нельзя прожить вразброд
Последний вечер ждёт, за ним прощальный ужин.

На палубу народ пришёл на торжество.
Прилюдно массовик стал подводить итоги.
И мы все были там. Совсем, как большинство,
Заклинились в толпе и слышали немного.

Виновником тому сильнейший стал туман,
Залил он Енисей молочной пеленою,
Включить же микрофон боялся капитан,
Ведь не было совсем обзора за кормою.

Хотели уходить, не слышно всё равно,
Но результатов нам дождаться всё же надо.
Не зря в заботах дней гадали уж давно,
Кого же ждёт Москвич, как высшая награда.

Награду получать был вызван и мой друг
Не сомневались мы, что здесь он лучший самый,
Брошюру и значок принял из первых рук,
Турбазы Енисей обычную рекламу.

А вот авто Москвич не дали никому,
Ну не хотят смущать народ обидой мглистой.
Оставят на борту, чтоб украшал корму,
Приманкой станет он для будущих туристов.

Народ не зароптал, туман задобрил всех.
Неказистость наград принял, не выдав стона.
Активно стали петь, надеясь на успех,
Все те, кто в жизни петь умел без микрофона.

Концерт рассчитан был на полтора часа,
Но слушать до конца нам не хватило силы:
Хоть сказочно певцов звучали голоса,
Но песенных красот обрывки доносились
               
Туман, давясь, глотал и звуки, и слова,
Стараясь исказить всё, чем народ делился.
А мы спустились в трюм. У нас свои дела.
Ведь юбилей друзей нам вовсе не приснился.

И через полчаса, как время мельтешит,
Когда всей суеты барьеры были взяты,
В каюте собрался, плечом к плечу сидит,
Наличный весь состав, достойной группы пятой.

Не может праздник быть без тостов, без вина.
Поэтому и мы друзей не удивили.
Подняли первый тост и выпили до дна
За то, что десять лет семью они хранили.

Второй наш тост затем родился сам собой.
Хоть было в их семье хорошего не мало,
Но, намекнули мы, всегда возможен сбой,
И пожелали, чтоб достоинств больше стало.

Мы верим в благодать. И всё ж, не дремлет враг.
А чтоб семейный быт и впредь казался сладким,
Наш третий тост за них звучал примерно так:
Чтоб не было в семье серьёзных недостатков.

Шёл дружный разговор. Речей накал возрос.
Четвертый тост созрел, он тоже не был хлипким:
В последние пять лет в семье замедлен рост,
Мы пожелали им работать над ошибкой.

А тостам несть числа! Был пятый и шестой.
Не помнится о чём, мозг был уже загружен
Но кто-то вспомнил вдруг и возопил: Бог мой!
Нас ждёт уже давно официальный ужин!

Ах, как не стыдно нам! Забылись! Не беда.
Был ужина разгар, начать без нас сумели.
А мы пришли весьма весёлыми туда,
И есть уже совсем, понятно, не хотели.

Прощанья торжество - не лучший из пиров
Прощай, наш турпоход! К концу почти доплыли.
Застать успели мы лишь парочку тостов,
А, рюмки осушив, о яствах позабыли.

Любителей речей теснил гулянья шквал,
Когда желудок полн, до зрелищ все охочи.
Тот пел, а тот плясал. Люд прочий танцевал.
На палубе народ гулял до полуночи.

Зато, за полчаса до тех торжеств конца,
Внезапно из толпы исчезли юбиляры.
Гадать куда, зачем - достойно мудреца,
На десять лет в тот день помолодела  пара.

Потом сказали, что, мы верим до сих пор,
Уединились в трюме будто бы случайно.
А волны шлёпали ладошками о борт,
Так Енисей шептал, что сохранит их тайну.

Гулянью дан отбой. Все вскоре улеглись.
Всю ночь старались спать, чтоб бодро встретить утро,
Но через два часа, пронзая звуком высь,
Ожил на целый час молчавший репродуктор.

Кому он нужен был, команд служебных звук?
Неужто, капитан вещал, какой он ловкий?
Нет, он напоминал, что он всех спящих друг,
Способных оценить все правила швартовки.

Замолкли голоса. Не это ли рецепт,
Чтоб сны вернулись к нам спокойно, между прочим.
Но стала грохотать вдруг якорная цепь,
Стремясь украсить всем второй отрезок ночи.

Покоя нет в ночи при грохоте и свисте.
Но ходит мысль в народе, на нет и суда нет.
Прошли удачно все бывалые туристы
В каюте сто четыре на сон эксперимент.


*окрест - вокруг