Про толстокожую ворону

Материальность ощущений,
Хруст сторублёвок, блеск тряпья…
Вот он - предел всех вожделений
Жар-птичек в перьях воронья.

Ворона - та, что возглавляла
Учебно-птичий комбинат:
К работе жаром не пылала,
Но не гнушалась и наград.

Она усвоила отлично:
Стряпню отчётов и бумаг…
Всё грамотно!? Не всё этично!!!
Иначе, как же скроешь брак?

Один лишь стимул, тот - хрустящий,
Вороне сон перебивал!
Искали выход подходящий…
И кто-то, где-то раскопал.

Что все птенцы - все поголовно:
От журавля до воробья…
Должны учить, беспрекословно,
Язык и трели соловья.

Ворона вскоре подобрела,
Пожалуй, больше в ширину.
И соловьём сама б запела,
Да ноту знала лишь одну.

Сон крепче стал, но взяли моду
Родители летать гурьбой
К ней, требуя, себе в угоду,
Отмены музыки такой.

Но грязный стимул очень стойко
Елейным голосом вещал:
- Не трепыхайтесь, будет тройка,
Как бы птенец ваш не пищал.

Вот так, не зная чувства меры,
Отметку в ширму превратив,
Живут, кощунствуя химеры,
Про стимул совести забыв.
 
И разлетаются по свету
Птенцы с подпалиной в груди,
Чтоб снова ждать подачку где-то,
Да проживать бесцветно дни.

       22 ноября 1970 г.