Звездный ковчег

Белодымные кольца вращает Сатурн,
Звездный дождь пронизал стратосферу.
Полыхает заря, словно желтый велюр
Стынет  чахлая гарь над Венерой.

Боже, как надоел астероидный дождь!
 Как здесь душно! Как сухо! Как жарко!
Я сюда прилетел в тиховейную ночь,
Чтоб спасти астронавта Жан Жака.

Он, сняв шлем с головы восхищенно взирал,
Как на грунт космолет мой садился.
И рыдая ко мне, подскочил и обнял
И от счастья в тот вечер напился.

Звезды таяли в небе как дымчатый снег
 В тучах плавилась зорь позолота.
А Жан Жак заблевал весь турбинный отсек 
И уснул на крыле космолета.

Метеоры пылали  как красная медь.
В грязно-рыжих волнах стратосферы.
А Жан Жак причитал « Я желал умереть
В истощенных пустынях Венеры.

Я вдали от земли жил три года один
Где поблекшие пухнут рассветы,
На земле был свободен я как перегрин,
А теперь стал рабом злой планеты.

Я три года смотрел с колчедановых скал
 На вершины в искрящейся сере.               
От кислотных дождей я кромешно устал
На безжизненной жаркой Венере.


Должен был  колчедан я киркою долбить,
Как преступник на смерть осужденный.
Этот труд, день и ночь я обязан влачить,
У сухих и невзрачных каньонов.

С рук усталых моих выпадала кирка,
 На базальта кремнистые груды.
А на небе фосфатном брели облака,
Словно черные злые верблюды.

Каждый день я на землю сигнал посылал
Но не верили глупые слизни,
Что я миссию выполнил их и узнал.
На Венере не может быть жизни».

 Жан ругнулся на них и осекся рассказ
В небе тлел свет созвездий полночных.
И чужие планеты, — Юпитер и Марс
Заискрились как яблоки в рощах.

Пики гор озарились прозрачным огнем.
Рдели туч грязно-рыжие клочья.
Небо, звездное небо, ты сказочно днем,
Но в сто крат ослепительней ночью!

Зря грозился клешнею схватить звездный рак,
Зря стращал Козерог бледным рогом,
Космолет наш взлетел и промолвил Жан Жак:
— «Наконец то, свежо! Слава Богу!» —

Шелест звезд нас пьянил, а на уши давил
Реактивных моторов шум быстрый.
И  над  мертвой Венерой я вдруг уловил
Как  застыл в небе  диск серебристый.

Диск вращался во мгле, излучая  огни,
Вниз лохмотья туч рваные свисли.
Я прозыкнул смущенно – « Тарелка, смотри,
А ты клялся, что здесь нету жизни».

Я заметил, как Жан устремил очи ввысь,
Что- то долго шептал и запнулся
« Я не врал тебе Джонни,
                то смерть, а не жизнь».
И язвительно вдруг улыбнулся.

А с тарелки меж тем повалила толпа,
С омерзительно гадкой утробой.
Выделялись у них два нароста из лба,
И сверкали глаза хищной злобой.

Они долго бессмысленно рылись в песке
И скребли удивленно затылки.
Озирая наш мусор в угрюмой тоске
 Собирали пивные бутылки.

«Вот-же! Вот-же они! Я вопил «Дай ответ!
Как ты прежде не верил в пришельцев?»
Рявкнул Жан «Говорю,
                жизни в Космосе нет,
Но есть горсточка злых отщепенцев».
 
«Это значит в галактике все алкаши?
В НАССО нам не поверят с тобою,
Что на пыльной Венере есть тоже бомжы,
Что не прочь покопаться в помоях».

«Ты пойми! Так гласит благосенная весть,
Космос – полон отверженных духов,
Что казаться желают не теми, кто есть».
Жан промолвил спокойно и сухо.

Но огнями бенгальскими начал мерцать,
На тарелке сверкающий купол.
И цветные лучи стали вонь источать,
И признаться, я впал в легкий ступор.

Нас, заметив, пришелец нам злобно грозил
Жан сложил пальцы в крестном знаменьи,
НЛО и пришельцев  крестом осенил
И как дым растворилось виденье.

Как ковчег по волнам наш корабль летел
Сквозь лиловые  волны эфира.
Как Эолова арфа, весь космос звенел,
Под рукой провиденья незримой.

И в той музыке слышалась Богу хвала
В тихоструйном журчаньи напева.
И земля, приближаясь, манила, звала
Словно синее яблоко с древа.

И с Меркурия спал легко-дымный покров
И смотрел я вперед бестревожно,
Как качались две чаши в созвездьи весов,
До кроев полных  милости Божьей.

                2012г.