гончий первое редактирование

…
Даров придумано немало,
И всем без исключения даны.
За них, бывает, платим мы в начале,
В конце,  бывает, требуют они.
Цена, конечно разная, не спорю,
Но редко даром отдают.
Кому-то проще выпить море,
Кому-то не открыть свой парашют.
И правильней сказать бы было:
«какой бы не был вдруг предложен дар,
Ты сделай так, чтоб не забыла
Душа безгрешности пожар».
Но знаю я не понаслышке,
И силу рвения души,
И силу взрыва, словно крышка
Слетает с банки, где воды,
Где кипятка уже по горло,
И восвояси рвется целиком она.
Свободой, силой одержима,
Уже нечистая душа.
Порою мы обмануты надеждой,
И так селен тот свет мечты,
Что затмевает грань он между
Греха и верности пути.
Проходит время, снова видим,
Но здесь уже другое все,
И зная полную картину,
Не можем больше ничего.
Да, к сожаленью и такого
Нам может стоить только дар,
Но нет к мечте пути простого,
Такой уж это есть товар!

Глава 1.
Отец.
Уже стемнело. Тишина.
На небе нет луны.
Не шелестят траву ветра,
Не мнут ее дожди.
Прохожий мимо не идет,
Не слышен лай собак,
И песни громко не поет
Напившийся чудак.
Через окно, что шторами закрыто,
Проходит тусклый свет свечи.
А под окном лежит корыто,
И слышно – рядом бьют ключи.
Свеча уж скоро догорает,
Стоит по середине круглого стола,
Предметы все немного освещает,
И видно очертание лица.
Старик спал крепко. Вдруг проснулся,
Глазами комнату он оббежал,
Но осторожно лба коснулся,
И сына своего позвал.
Открылась дверь, и пламя свечки
Задергалось на ней,
Подобно жалобной овечке,
Что испугал лишь скрип дверей.
(старик)
«Сын мой, послушай, смерть близка.
Я чувствую, рассвета, что не встречу.
Из жизни есть история одна,
Я ей себя увековечу.
Но смысл здесь другой,
Не в славе дело.
Предмет имею непростой,
Им существо любое бы владеть хотело».
(сын)
«Что за предмет? Не понимаю».
(старик)
«Тебе, мой сын, я доверяю.
Поймешь ты поздно или рано,
Сначала выслушай меня».
(сын)
«Тебя я выслушать готов всегда!»
(старик)
«Ты знаешь, будучи подростком согрешил,
И оказался в месте я лишения свободы.
Мальчишкой глупым очень был,
Повлекся за плохою модой.
Я год сидел, и думал как сбежать,
Душе моей нужны были просторы,
Ей надоело здесь сгнивать,
Где трутся палачи, убийцы, воры.
Я выждал мне момент удобный,
Нашел среди охраны старика,
И с жаждой, не знающей границ, свободы,
Бежал я бесконечные леса.
Я сутки шел без остановок,
Потом их четверть ровно спал,
Набравшись сил, чтоб утолить свой голод,
Я все съедобное искал.
Но ягоды не спелые еще,
Грибы уже совсем сухие.
Живых существ не видно никого,
Похоже были то места глухие.
Прошла неделя без еды,
Глоток последний я допил воды.
Упал на свежую траву возле бревна.
Уснул, и пролежал так до утра…
 Давно на небе солнце светит,
Как я проснулся. Чуть привстал,
А через мгновенье взгляд мой встретит,
Того, кого еще не знал.
Одет он в черные тона,
И с виду он солидный человек.
Платок торчит из пиджака,
В руке он держит снег.
Сначала думал это бред,
А может мертвый уже я?
Но хуже оказался мой ответ:
Он был никто, как сатана.
Он знал, что я боюся смерти,
Поэтому предложил мне пари.
Я должен был прожить, точнее выжить
Три полных дня, всего лишь три…
Я согласился, жить хотелось.
Он кинул мне снежок, сказал: «лови»
Н знаю как так получилось,
Но руки оказалися в крови.
Слонялся день по лесу целый,
Набрел на деревушку и без сил упал.
Старик один, наверно смелый,
Он с улицы меня забрал.
Я в полдень только лишь проснулся,
Открыл глаза, о Боже мой!
Мой взгляд в лицо ее уперся,
В лицо с волшебною красой.
Я ранее любви не знал,
И любящих совсем не понимая,
Поступки их я презирал,
Не видя смысла и не зная.
Но смысл есть и он велик.
Искать его не стоит только.
Такой как я, уже старик,
Поймет потратил время сколько.
Но все не зря, все это нужно,
Отчасти смысл жизни в этом есть,
Хотя любовь ломает дружбу
И портит человека честь.
Но так же в нем и пробуждает,
Все лучшее, что можно пробудить.
А чувства эти только тот узнает,
Кто искренне сумеет победить.
И я сумел, я полюбил,
Познал прекрасное то чувство.
Но день второй уже пробил
И стало мне немного грустно.
Не показав ни капли грусти,
Мы вместе провели весь день,
Пока в глазах не появилась
Тускнеющая горизонта тень.
Осталися последние часы,
И чувство страха появилось,
Я думал только о пари,
И о любви что в сердце билась.
Услышал крик людской и дикий рев…
С испугу в подпол я спустился,
Закрыв внутри люк не засов,
В углу, дрожа от страха, я забился.
А страшные те звуки приближались,
Но вдруг по люку кто-то стал стучать,
Не долго это продолжалось,
А после начали кричать.
Тот голос я узнал, и до сих пор
Себе простить не в силах,
Проевший плешь, но правильный укор:
Нет! Лучше бы в соседних быть могилах.
Не знаю сколько времени прошло,
Но вышел я, когда уже все стихло.
Мне стало еще хуже, чем не хорошо,
А сзади сатана подкрался тихо.
Он мне открыл, печальный мой секрет,
Что были здесь ни звери и не люди,
А гончие, что взяли след,
На те, испачканные кровью руки.
Пари я выиграл, стал бессмертным,
Но в голове я постоянно слышал ее крик,
Ту просьбу, что осталась без ответа,
И полный страха мертвый лик.
За годы, что я жил, объездил,
Полмира, много разных стран.
Но боль в душе не прекращалась,
Та боль, от незаживших в сердце ран.
Но это чувство знал не только я,
А так же тот, кто знал мой каждый шаг.
Явился снова хитрый сатана,
Предложил новый мне контракт.
Я должен стать был гончим и служить
Ему всего четыре века.
А он, пообещал мне возвратить
 Жизнь прежнею, жизнь человека.
Я снова согласился, и служил.
Что мне иначе делать было?
А время шло, я все забыл,
И сердце жаркое остыло.
Я по приказу рвал на части,
И по приказу эти части собирал.
Я видел тварей разной масти,
Но хуже гончих не видал.
Спустя немного и немало,
Не знал я времени уже,
А сатаны обличье приказало
Всевластия добыть вдруг камень мне.
Я годы по вселенной всей слонялся,
И камушек всевластия нашел.
Найдя его, чуть не остался,
Безумцем, что с ума сошел.
В пути к хозяину проснулись,
Те чувства, что я раньше знал.
И сам с собой переглянувшись,
Я сам себе пообещал…
Я захотел, возможно глупо было,
Навечно уничтожить сатану,
Ведь жажда мщенья во мне ныла…
И вот я шел уже к нему.
Вокруг него, и справа, слева,
Стояли гончие его.
Но мысль рождала силу гнева,
Через мгновенье – никого!
Лицом к лицу мы с ним остались.
Сидел на троне он, а я стоял.
Заметил вновь, глаза его смеялись,
Но смеха я не понимал.
Он ткнул мне пальцем на часы,
Четвертый век уже кончался.
Последние секунды шли,
Я понял – в дураках остался!
Еще мгновение, я вернулся
В тот подпол, где когда-то я сглупил.
Но мир в сознании качнулся:
О Боже мой! Каким я был!
Услышал крик и без раздумья,
Теперь я не боялся умереть,
Я не боялся упырей и мумий,
Теперь я мог собой владеть,
Открыл я люк, с любимой мы
Остались в подполе вдвоем
От страха не живы и не мертвы
Не тронутые ада королем.
Да, я во времени назад вернулся,
И человеком снова стал.
А так как я бессмертным не являлся,
Я власть над камнем потерял.
Но в ту последнюю секунду
Успел я скрыть себя от глаз
И сатана не видел нас.
Мы очень долго вместе жили,
Бывало сорились порой,
Мерились вскоре, ведь любили
Друг друга с силою большой.
Родился ты, но были осложнения
Погибла мать и вместе с ней
Я дважды пережил одно мгновение
И с каждым годом боль сильней!
Тот камень я хранил все годы
От рук нечистых сатаны.
Кидал в огонь его и в воду,
Но всё и все были слабы.
Ты должен похоронить его со мной,
Чтоб сатане он не достался,
Иначе все закончиться войной.
Я не хочу, чтоб кто-то дрался,
Ломали жизнь себе, другим
И продавали свою душу
Ведь Бог мир создавал иным
И каждый человек в нем нужен.
Старик окончил свой рассказ.
Обмяк. Глаза остекленели.
Увы, уже покинул нас,
Как мы другого не хотели.
Рука разжалась, камень в ней,
Похож он цветок, которому цвести.
Он освещал всю комнату как сто свечей.
А сын твердил: «прости, прости, прости…».

Глава 2
Сын.
Стоит разрушенная школа,
Недалеко разбитый храм,
Возвысились за ними горы.
Но нет людей ни здесь, ни там.
А за горами есть избушка,
И на окне стоит свеча.
Всяк человек или зверушка
Пойдет на зов того огня.
Наш путник недалек от цели,
Но силы на исходе все,
Он шел к огню одну неделю,
Держа две мысли в голове.
Он думал о вине перед отцом,
Ио потере власти, что была,
Хотел окончит все другим концом,
Но не дала ему судьба.
И вот подходит юноша к источнику огня
Вздохнул и улыбнулся с облегчением.
Все помутнело и закрылися глаза.
Уснул и видел он теченье.
Текла вода, но не с горы, а в гору,
И вниз летела с неизбежностью она,
С обрыва, что не видно морю,
Откуда и бралась вода.
Проснулся поздно, не на земле, в пастели.
Он осмотрелся, в доме никого,
На выходе весели две шинели,
А рядом вещи все его.
А на столе, накрытый полотенцем
Там был его и завтрак, и обед.
И он подумал, что наверно
Руки остался женский след.
Он целый день в постели провалялся,
Бывало, временами засыпал.
А к вечеру он сил набрался,
И одеваться уже стал.
Дверь скрипнула, в избушку тихим шагом,
С корзиной ягод и грибов,
Украшенная словно силой магов,
Вошла из гор и из лесов,
Она, то чудо воплощенья,
Таких и не должно быть на земле.
Подумать только, обольщенье
Ее. Блаженство даст тебе.
Они знакомились недолго,
Сошлись в характерах они.
В любовь переросла их дружба,
В любовь неповторимой красоты.
Однажды ночью между ними
Завелся откровенный разговор.
Про то, как раньше они жили,
Про памятный души укор.
(она)
«Я с детства матери не помню,
А мой отец лесничем был,
Высокий статны, сильный, стройный,
Всю жизнь он по лесу ходил.
Жила я с ним в лесах дремучих,
Мне чаща эта – дом родной.
Не знала жизни вольной лучше,
И не томилась я тоской.
Но вот недавно началась,
Средь бесов, ангелов и нас,
Война, что мимо пронеслась,
Забрав с собой народу масс.
Я слышала, они искали камень.
Он власть над всем хозяину дает.
Свернуть все горы, низвергнуть пламень,
Или познать над миром всем полет.
А можно мыслью уничтожить
И взглядом сердце поразить.
Такую власть над этим миром,
Я с властью Бога лишь могу сравнить.
А мой отец… Проклятый случай
Забрал его и не вернул.
За что же Бог меня так мучал,
За что в лицо мне ветер дул,
С такою силой невозможной,
Порыв, и за порывом два.
Ну где же силы найти можно
При этом на руках тащить отца?
Но ураган не стал помехой,
Настолько сильной, чтоб затмить
Любовь к отцу, и пусть утехой
Мне будет право вновь любить.
Но по-другому, ни как раньше,
Ни как отца любила дочь.
Я знаю, можешь мне помочь.
Ты с виду молод, но я вижу
Твои поступки и слова,
Эмоции и взгляд с улыбкой,
Ты старше, чем твои года.
Ты мало говоришь, ты много знаешь,
Умеешь слушать, понимать,
Ты свет со тьмою не мешаешь,
Ты можешь так же и прощать.
И с появлением тебя, я ощутила,
Не буду лгать, это любовь.
Не сделай так, чтоб я забыла,
Огонь любви, что греет кровь».
(он)
«Да, ты права, намного старше,
Чем дашь по виду моему.
Но несмотря на эти годы,
Поверь и я тебя люблю.
Я тоже матери не помню,
Она при родах умерла,
Оставив мне в награду только
Мною любимого отца.
Душа мы в душу долго жили,
Пока отец не заболел.
Улыбка с радость все сгнили,
А счастья пламень уже тлел.
Отец поведал перед смертью
Всю жизнь, сначала до конца.
Мне было сложно в это верить,
Но все же верил ему я.
Поведал мне, что был бессмертен,
От трусости любовь предал,
Вернуть любимую пылал надеждой,
И душу сатане продал.
Служил четыре века гончим,
Был на исходе службы срок,
Достал всевластия он камень,
Но скрывшись сам его сберег.
Мне камень тот, отец мой отдал
Молил похоронить его с собой
Но я ослушался и слово
Решил замолвить с Сатаной
В мгновенье стал и я бессмертным,
Над миром силу я обрел.
Сказав, что камнем я владею,
Без слов я с легкостью ушел.
А сатана опять смеялся,
Не понял почему тогда,
Он в вдалеке уже остался,
О не мне думал почти я.
Я мир хотел вес перестроить,
Создать здесь на земле свой рай,
Но ото всюду появились
Десятки, разных тварей, стай.
Я отошел и вдруг увидел,
Меж раем, адом и землей
Войну, что мой отец предвидел,
Войну, что создана лишь мной.
Я обомлел, тряслися руки.
И гад один меня задел.
Под визг, под крик, под стона звуки
Мой камень выпал и летел…
Летел  он долго мне казалось,
Упал, разбился и погас.
И все, что от него осталось
Вдруг испарилось в тот же час.
Конец войны тем был поставлен,
Ушли кто в рай, другие в ад.
На поле боя я остался
Среди разрушенных громад.
За годы, что ходил я по земле
Людей я больше не нашел.
Но сидя как-то на холме...
Сам сатана ко мне пришел.
Он предложил, как и отцу,
Служить ему четыре века,
За это должен мне вернуть
Жизнь прежнею, жизнь человека.
Я согласился, ведь я думал,
Что я один на всей земле.
Но поздно ночью перед утром
Увидел свет я здесь, в тайге.
И отслужив четыре века гончим
Вернулся в эту же тайгу,
Я шел неделю, шел и верил,
Что я кого-нибудь найду.
Нашел тебя, с тобой остался,
С тобой печаль и радость я делю.
Я не хочу, чтоб век кончался,
С тобою расставаться не хочу».
Уже стемнело, тишина.
На небе нет луны,
И даже буйные ветра
Не мнут лесной травы…
Она уснула, не дослушав,
На его груди.
А он без устали шептал:
«Прости, прости, прости…»
...
Любовь сдержала и отца и сына,
Продолжить жизнь дала им силу.
Судьба другую роль сыграла:
Ферзем в мгновенье пешка стала.
Но власть вновь забрала судьба,
В  начало старого конца
Вернула приказав им жить,
И даже разрешила полюбить.
Пред тем, как сделать выбор, надо
Подумать, чтобы не остаться в дураках.
Но сложно думать в наши годы,
Ведь мы летаем в облаках.
А может смысл жизни в этом?
Ошибки делаем сначала мы,
Потом ошибки исправляя,
Живем, как в общем жить должны!