Такси

I
Когда я уже пришвартовался к Лапорскому космопорту, было уже 8 часов вечера по местному времени. Ранние сумерки на Лапоре почти незаметны – лишь только они начинаются, на всей планете вспыхивают миллиарды огней. С высоты спутника, куда я только что сел, она напоминает окутанную жёлтым нимбом тяжелую каплю.
Пока лента транспортёра тащила моего «Ёжика» под бронированный купол космопорта, я успел связаться с диспетчером таксопарка.
– Артур Неви (Ёжик»), личная карточка 15С406НЛ, порт про-писки Земля.
Боже, куда девались все симпатичные девчонки? Вот уже полгода мотаюсь на такси по космическим трассам, и всюду меня словно злой рок преследует. Что ни диспетчер – обязательно пожилая дама. На меня они почему-то смотрят, как на будущую собственность. Или только кажется.
И в этот раз пришлось несколько секунд дожидаться. Пока меня оценивали. После такого «мучения» во рту становится кисло, как от недозрелого лимона. Бр-р.
– Информация принята. Ждите заказа.
Ну, ждать заказа можно и пять минут, и полчаса, и целый день. Все зависит от пассажиров, а они стали какие-то разбор-чивые. То катер не нравится, то пилот. Пока личную карточку не посмотрят – пяти парсеков с таксистом не пролетят. Хотя у меня не то, что у других, пассажиры находились быстро. Наверно, им всё-таки нравилось это сочетание – я, «Ёжик», старина Чарли и Джой.

II
В это весёлой компании самым примечательным был, конечно, «Ёжик».
Когда-то на Конверси я нашёл старый, да что там старый, старинный разведбот. Наверно, его потеряли еще во времена Великих открытий, потому что джунгли уже успели укрыть его в зелёном море вековых деревьев. Мы с Чарли перетащили его на буксире «Глэдис» поближе, и, пока профессор Хинтер бродил по джунглям, успели основательно подлатать. Вообще «Ёжик» даже сейчас вызывал улыбку. Допотопный корпус, открытый всем метеоритным дождям, нелепое хвостовое оперение, разлапистые крылья фотонных батарей – всё это придавало старому боту какой-то затрапезный, куцый вид. Все, кто его видели, говорили, что более смешное судно им редко выпадало посмотреть и удивлялись: «Неужели эта развалина ещё летает?».  Только старые космические волки, когда я прилетал за границу, с какой-то нескрываемой грустью и нежностью подолгу глядели на «Ёжика». Несколько раз даже просили продать.
Когда ремонтировали, пришлось «Ёжику» поменять двига-тель – на таком тихоходе далеко не ускачешь. С тех пор как установили только что выпущенный «Фортуна-Х», да я ещё в нём покопался – только крейсера Комитета удержатся в кильватерном потоке. Конечно, с условием, что у них хороший рулевой. Ведь даже сейчас компьютеры не всё решают.
Чарли – это мой робот. Я его помню с самого первого осознанного поступка в своей жизни. Мне тогда было четыре года, а в этом возрасте мужчины начинают думать и экспериментировать. Первым моим экспериментом была небольшая экологическая катастрофа в маленькой оранжерее.
Это случилось совершенно случайно и, как я до сих пор думаю, по вине мамы. Ведь она, а не я, забыла закрыть дверь в оранжерею. Я зашёл туда, когда мама ушла в институт. Красный пульт у самого входа, кресло и цветы. Целое море цветов. Больше всего сил у меня ушло на то, чтобы забраться в кресло. Оно было такое высокое! Просто ужасно высокое, и спускаться вниз не хотелось. Прямо перед носом торчали какие-то штырьки. Кнопочки, клавиши, бегали огоньки. Это было интересно. Огоньки сбежались в один и лопнули, беззвучно взорвав маленький экран. Насколько я понял, все это случилось от того, что я нажал какую-то зелёную пластинку, уцепившись за край пульта.
Минуты две я размышлял. Интересно, а если нажать что-нибудь другое?  И я сосредоточенно стал тыкать пальцем. Сначала площадку, где росли цветы, затянуло мелким дождиком. Потом забегала странная стрекочущая машинка и принялась копать небольшие ямки. После нажатия чёрного штырёчка в самую середину оранжереи влепила молния, и погас свет. Я забарабанил по всему без разбора, выкрикивая слова только что придуманной песни, громкой и мужественной. Хлестал ливень, сыпал снег, пол раскачивался, гремели громы и сбоку выбрасывались пластиковые мешочки. Звуковой генератор то пронзительно свистел, то глухо гудел. Потом мама говорила, что мне повезло – не разгерметизировался корпус оранжерей.
Я бы обязательно это сделал, только не мог дотянуться…
А на следующий день появился Чарли. В его обязанности входило следить затем, «как бы чего», а если это самое «чего» случалось – принимать все меры, чтобы масштабы происшествия не выходили за границы дома. Универсальный кибер-изобретатель.
Ну, а Джой был просто котёнок, забравшийся в корабль где-то между Землей и Шантом. От всех других котят он отличался только неуёмной тягой к приключениям и такой исключительной мохнатостью, что, казалось, по кораблю носится не домашнее животное, а рыжий комок плазмы.
Подвинув кресло поближе к пульту, я забросил ноги на приборный щит. По видео крутили какую-то муторно-сладкую дребедень. Пришлось пощёлкать программами – новости, встречи с бородатыми космо-пограничниками, передача для домохозяек… Ещё что-то ужасненькое с улыбающимися чере-пами.
На 72-м канале шёл конкурс красоты. За неимением лучшего, можно и его посмотреть.
На Лапоре ещё спят, хотя на внутренних планетах вообще ложатся очень поздно – не то, что на Границе.
Оператор начал показывать участниц. На сцену выкатились двое ведущих, и пошла обычная программа – переодевания, викторины, шутки и музыка.
Присмотревшись, я решил поболеть за 17-й номер. Мне по-чему-то такие девчонки сразу нравятся. Что-то  у них есть в глазах такое. Не совсем обыкновенное. Словно бы не в этом брызжущем светом месте родились. Тронули струну, и ещё звучит, звучит, звучит где-то там, в глубине глаз.
А первое место заняла другая, белобрысая, с Западного полушария. Наверно, потому что вышла в купальнике «Ю-Си–Ай», той фирмы, что была спонсором всего представления. Жалко. Зато потом, когда репортёры стали брать интервью, я посмеялся. К моей сероглазке подскочил парень и стал орать в видеофон на руке:
- Я Люк Гобер из «Ю-Си-Ай», Люк Гобер! Послушайте, девочка, а почему сегодня победили не вы? Не обидно?
- Разве?
- Простите, «Ю-Си-Ай» уже печатает мою статью, где победительницей была названа Гей Молис, номер 5!
- И, конечно же, статья была написана ещё вчера вечером, мистер Торопыга?
Он хотел что-то промямлить, но ему не дали. Слышавшие всё это так рассмеялись, что ребята, бравшие интервью у других участниц, мгновенно окружили сероглазку, и она шла в кольце улыбающихся лиц и чуть приподнятых рук до самой машины.
Бурый Гобер, вероятно, завтра получит нагоняй от шефа, а может премию-бизнес, ведь дело тонкое – даже неудачи иногда нужны фирме.

III
Робот вкатил тележку с ужином.
- Чарли, ты не знаешь, сегодня четверг?
Чарли невозмутимо остановился на середине движения и пошагал в обратную сторону. С экрана зазвучал хороший, рит-мичный рок, однако времени на все желания просто не было. В конце концов, можно послушать его и в спортзале.
– Здоровье прежде всего! – бодро крикнул я и выбросил тело из кресла.
По графику сегодня восточные системы единоборств. Боевой раздел у-шу. Двух часов под завязку хватит.
Манекены работали просто здорово. Я врубил, наверное, одну из самых сложных программ, потому что, выползая из спортзала, чувствовал себя, как мокрый фликс за неделю до смерти.
«Срубить» меня им не удалось, но когда на дисплее появилось спасительное 400У, я уже рад был, что перед у-шу немного покачался на кольцах.
Чарли, как назло, тоже решил постараться. Устроил маленький сюрприз с контрастным душем, потом едва не содрал кожу массажёрами.
Ничего, кровь за кровь, я ему пообещал стабилизатор вынуть. Он, конечно, аристократично не заметил моих слов, и я ляпнул, что неплохо бы еще автономность снизить. Старина Чарли тут же обиделся и попросил разрешения уйти, если он мне больше не нужен. Я отпустил, пусть посидит у электроге-нератора, подумает. О чувстве юмора. О собственной жестоко-сти и о том, что нейтринные связи беречь надо, они не восста-навливаются.
Ладно, это у нас с ним не в первый раз, потом помиримся.

IV
Когда я вернулся в рубку, в Космопорте царила обычная суета, толкотня. На экране диспетчерской связи – ни единого вызова, хотя билеты на космобусы раскупались почти сразу. Ночь – это час пик во всех космопортах.
Из иллюминатора была видна панорама пирса, в глубине поднимались на воздушных подушках лифтовые устройства, выплёскивая пассажиров к межпланетным кораблям.
Негромкий сигнал компьютера заставил меня обернуться. На дисплее связи горела надпись:
Артур Неви, «Ёжик», 15С46НЛ Рита Шедд,
Рэнди Шедд, 2067 К15, 2067 К16. Груза нет.
«Стоит взять заказ, иначе до утра может ничего не быть», – подумал я, набирая «99» на клавиатуре.  Пока они добирались до «Ёжика», я успел поужинать и заодно посмотреть их личные карточки:
«Мать и сын. Ей 28, ему 10 лет. Она домохозяйка. Иногда вы-полняет заказы фирм готовой одежды. В прошлом хороший модельер. Парень учится в школе. Ничего, вполне симпатичные люди».
Биоиндикатор замигал, фиксируя присутствие гостей.
– Чарли, – позвал я, – Чарли!
Чарли уже стоял за плечами, всё еще донельзя обиженный.
– Прими пассажиров, старина. Я думаю, в каюте номер 3 им будет удобно.
Через несколько минут они зашли ко мне.
 
V
Переключив подготовку к полету в автоматический режим, я встал:
- Артур Неви. Проходите, миссис Шедд. И ты, малыш.
То, что я назвал его малышом, Рэнди не совсем понравилось. Юный разведчик (это легко можно было определить по громадному игрушечному бластеру у бедра) независимо повёл головой и прыжком шлёпнулся в ближайшее кресло. Миссис Шедд почему-то осталась стоять.
Только сейчас мне пришло в голову, что она чертовски хо-роша... Ну совсем как та, сероглазка, с конкурса красоты.
Высокая, стройная, загорелая, с удивительно тонкими чертами лица. Одета, правда, иначе – в строгий синий «комбайн».
– Мистер Неви, – голос был спокойный, мягкий, – вас, наверно, удивит моя просьба. Нам с Рэнди нужно попасть на Фрио.
– На Фрио?!
До Фрио было больше двух месяцев по внутреннему времени. Даже на «Ёжике», учитывая то, что на Разгонник у них нет денег. Правда, в любом случае, путешествие стоило бы не-дешево, пусть и для жительницы Лапоры, где очень высок жизненный уровень.
– Да, через Разгонник, не бойтесь, все оплачивает Комитет.
Новость была сногсшибательной. Комитет по исследованию Вселенной оплачивает Разгонник простой домохозяйке с Лапоры! Смысла в этом я абсолютно не видел. Впрочем, за 29 лет я немного разучился удивляться ничего не решающим неожиданностям и просто спросил:
– Когда вылетаем?
– Желательно, сегодня, сейчас – и миссис Шедд посмотрела на Рэнди. – Идём.
Дверь легко закрылась за ними.
«ФРИО….»

VI
Фрио у самой Границы и, хотя Граница каждый год уходит все дальше и дальше, в этой  зоне она существует уже 70 лет. Конусообразный астероид. Последняя база человечества на пути к Мертвым звездам, последняя точка, которую отметили пе-ленгаторы великого Кальмано, прежде чем он навсегда исчез в Космосе. Гигантский металлический клык давно уже не был знаменитостью. После того, как здесь стали пропадать звездо-леты, Фрио пережил исследовательский бум. Несколько экспе-диций, ушедших к Мёртвым звездам, все как одна «потерялись».
Потом сумасшедшие парни, которых всегда хватает в «го-рячих» точках Вселенной, попытались в одиночку штурмовать «порог существования». Такие дикарские набеги, в сущности, никогда ничего не дают. Космос просто не пустил чужаков к одной из своих тайн.
А в Комитете, недолго думая, объявили направление неперспективным. От всей бестолковщины на Фрио осталась только одна база с небольшим числом обслуживающего персонала. Космические трассы обходят планету в сотнях парсеков. И сведения о славном прошлом можно найти только в книгах по истории. Но их никто не смотрит.
Это я иногда люблю перед сном покрутить видеокристалл, а кто ещё из знакомых этим занимается? Только профессор Хинтер.
Компьютер перестал мигать огоньками, и по курсовому дисплею скользнуло и застыло «Старт». Все, надо спать.

VII
Чарли разбудил меня ровно в 7. Главное было заставить себя встать, что я и сделал, не разжимая при этом век. Ну и, как обычно, при этом сбил старину Чарли.
– Привет!
– Доброе утро, Арт…
Чарли сидел на полу, широко разбросав ноги. Его доброе, лопоухое лицо выражало неудовольствие.
– Ты, как обычно, невежлив, Арт. Насколько я помню, когда тебя будила мама, ты не сбивал её с ног.
– Хуже, Чарли. Я просто ныл, что ещё очень рано и в школу успею, и что уши мыли вчера, вечером, а сегодня не надо и спать хочется, а до завтрака (подумать страшно) целых двадцать минут.
– Кстати, не забудь вымыть уши и почистить зубы.
Я вздохнул. В таких случаях мои разглагольствования на Чарли никогда не действовали. Но на этой мысли утренняя церемония никогда не заканчивалась. Я нахлобучил ему на голо-ву старую панаму и запрыгал вокруг.
– Не-не буду-буду, не-не буду-буду!
– Арт, малыш, – Чарли со старческим кряхтеньем поднялся – ты всё будешь, иначе лишишься мороженого. Рецепт я уже забыл.
Чарли гордо и торжествующе звякнул и отправился воевать с вечно барахлившими тентами.
Утренний церемониал не нарушен ни в чем, но лимонное мороженое – это довод. Так жестоко наказать меня он не мог. Всё равно ведь знал, что где-то в блоке дальней памяти я копаться не буду. Пленка двери услужливо пропустила брошенную ему в спину подушку, и я побежал в спортзал.

VIII
Через час мы все вместе собрались за завтраком.
Мы – это я, миссис Шедд, мальчишка и старина Чарли. Миссис Шедд почему-то не захотела завтракать в каюте, как делали почти все пассажиры, поэтому Чарли накрыл стол в холле. Заодно, впрочем, холл был и видеозалом, и обсервато-рией, и оранжереей.
Я очень люблю цветы, мама говорила, что это по наследству, она ведь занималась астроботаникой. У меня собралась уже приличная коллекция за годы бродяжничества по Вселенной – цветы с Лиды, Монтреля, Земли, Конверси, даже Хомиды. Чарли их тоже обожает, только у нас с ним разделение: он ухаживает, а я смотрю. Для меня лично это вполне приемлемо.
Кстати, Чарли мне сообщил, что Рэнди успел утром засунуть Джоя в стиральный автомат. Джой моментально вымок и прибежал на кухню к Чарли, полчаса там промяукал, решил, что жизнь вся такая невкусная, как стиральный порошок, и уснул на электронной кофеварке.
Последствия пребывания Рэнди на корабле были непредсказуемы. Если так пойдет дальше, то энергия юного разведчика оставит меня без экипажа. Стоило бы направить её по другому пути.
– Рэнди, – сказал я, помешивая соломинкой сок, – кем ты хочешь быть?
Вопрос его живо заинтересовал. Он поднял голову от та-релки:
– Пограничником!
– А что ты умеешь?
Я внутренне чуть напрягся. В его возрасте я бы ответил только одним. Рэнди оправдал мои ожидания. Рассеянный луч бластера, который он выхватил из кобуры, ударился в спинку кресла, где я только что сидел. С минуту он ничего не понимал, потом обернулся. К этому времени я уже успел принять надле-жащую позу – скрестил руки и гордо выставил вперед кроссовскую туфлю. Следующий выстрел пришлось пропускать над собой. Тем более, что я его не предусмотрел.
Парень пытался положить меня целой очередью, быстро прокрутившись по оси, я «снимал» по площади. Я ушел от над-вигавшихся лучей «маятником» и вынул бластер из его руки.
–Здорово!
Миссис Шедд смотрела на Рэнди и улыбалась. Голубоглазый гангстер забыл о манной каше (верх кулинарного искусства Чарли).
Он пищал:
– Вы меня научите, правда? Обязательно научите!
– Можешь называть меня Арт. Конечно, малыш. Только это очень трудно.
– Все равно, Арт!

IX
Чарли всегда говорил, что во мне так никогда и не умрёт ребёнок. Всё-таки я не выдержал. После тренировки мы с Рэнди устроили гонки на карах по коридору, потом вылезли в открытый космос и погоняли магнитный мячик по левой батарее. Компьютер отказался играть в «большой хлюп» после того, как решил, что мы жульничаем и извращаем данные.
Джой забрался в грузовой отсек, дрожа от мысли, что снова будет изображать дракона с Лиды, а пограничники расстреливать его в упор. Под конец Рэнди случайно отключил силу тяжести, и огромный шар воды, вывалившийся из ванной, залил весь пол в коридоре. Убирать пришлось нам же, потому что Чарли и миссис Шедд пытались приготовить нечто «очень вкусное».
Вечером этот шедевр был внесён в столовую. По виду «очень вкусное»,  напоминало кусок метеорита. Чарли произнес торжественную речь и объявил, что это пища и приготовлена она на основании рецепта из древней бумажной книги.
Самое смешное, как выяснилось, он оставил напоследок.
Эту еду мы так и не смогли разрезать. Она сопротивлялась так отчаянно, что Чарли умудрился погнуть лопатку. Затем миссис Шедд попробовала сделать то же самое, но безуспешно.
Шедевр остался нетронутым.
Нет, вообще-то я верю, что он был очень вкусным и его делали мастера, но всё-таки мои зубы его бы точно не взяли.

X
«Ёжик» подходил к Разгоннику. Полчаса мы ждали – про-веряли пол Разгона. Наконец, всё уладилось, и корабль скользнул в жерло спирально закручивающейся трубы.
Я, миссис Шедд и Рэнди сидели в обсерватории – «Ёжик» словно вымер. Ни звука, ни огонька, ни одной искорки не было видно вокруг. Проходя Разгон, нужно отключить всю аппаратуру, работали только химические восстановители воздуха – дешёвые, потом можно выбросить.
Где-то за бортом «Ёжика» ворочались неведомые силы, выставляя его в ту точку, где начинался Разгон. У меня возникло ощущение, что меня берут в перекрестье прицела. Непоседа Рэнди вжался в кресло и молча смотрел в непроницаемую черноту. Она была абсолютной, не сгущалась, не темнела, просто вокруг стояла ночь, удивительно незнакомая и беззвёздная.
– Арт, а когда начнётся Космический Блюз?
Рэнди на секунду оторвался от стекла и повернулся, как мне показалось, в мою сторону.
– Подожди, ещё рано.
Я не первый раз прохожу Разгонник, но всегда у меня по-является странное чувство беспомощности. Ты сидишь и ровным счётом ничего не делаешь. Корабль несёт мощь, которая даже в миллионной своей части не сравняется с двигателями «Ёжика», и никто и ничто не способно остановить это движение. Приходит неприятное чувство ненужности, что ли.
Люди создали Разгонник, но так и не научились управлять им. Они знают, как начинается Разгон и всё. Включённая аппаратура портится и никогда больше не работает, а биожизнь замирает и снова словно бы включается. Людям снится только Космический Блюз.
Он начался внезапно. Темнота вдруг раздвинулась и медленно начало исчезать ощущение того, что мы привыкли называть миром вещей. Оставался жить только мозг, отрезанный от реальности, ничего не видящий и не слышащий. Слепая волна животного ужаса хлынула, заполнила каждый его уголок и тут же исчезла. Донесся первый, еще неровный и далёкий звук Космического Блюза.
Будто запела нежная скрипка в старом, до боли знакомом доме. Прозрачно-чистая мелодия рождалась где-то внутри меня, взлетала и падала, плакала и смеялась, становилась частью меня самого и уходила, испугавшись своего могущества. Порою, она затихала в анфиладах комнат, хрипло и серьёзно произносила незнакомые слова. Возвращалась, нарастала, била по нервам, шептала угрозы.
Музыка…
Я очнулся. Рэнди и миссис Шедд сидели с закрытыми гла-зами в креслах, до белых пятен на пальцах обхватив подлокот-ники. Биореле времени у аппаратуры сработало довольно давно и, насколько я понял по дисплею, компьютер уже рассчитал нашу дальнейшую траекторию. Горел вызов в пилотскую рубку и просьба «Старт».
Я встал и быстро пошёл туда. «Ёжик» выбрался после Раз-гона в зону, где обычные пути грузовиков проходили по всем ближайшим цепочкам звёздных систем, обходя скопление Мёртвых звёзд. До них ещё никто не долетел, а исследовательские корабли не видели их «прямо по борту».
У Разгона неограниченная мощность, но разведка Космоса идёт по старинке, на двигателях. Разгонники ведь строят только в изученной человеком цивилизованной части Космоса. Выбросить корабль на Границу можно. Но как вернуть его обратно без Разгона? Расстояние и время поглощает человеческие жизни.
От Границы можно уйти настолько, насколько «проживёт» техника. И всегда существует точка, ограничивающая движение «туда» и начинающая «обратно». Так, наверно,  будет всегда, до той минуты, пока человек не откроет способ мгновенного перемещения в любое время пространства вне зависимости от времени и расстояния. Плюс, конечно, адаптация к любым условиям окружающей среды. Только не знаю, останется ли он при этом человеком.
«Ёжик» устремился к Фрио.

XI
Два дня пролетело как-то незаметно.
С планет, которые мы пролетали, крутили ностальгические вальсы, но внутри корабля текла своя неумеренно буйная и кипучая жизнь. Улыбающаяся рожица Рэнди появлялась в самых неожиданных местах, и Чарли стоило большого труда сдержать этот бушующий поток энергии. Если бы я носился с ним рядом, как тогда, на второй день полёта, нечего было бы опасаться.
Только вдруг я почувствовал, что происходит та самая про-тивная и дорогая мне штука. Я не знаю, как называть это со-стояние. Мои друзья в эту минуту оставляли меня одного, ин-стинктивно понимая, что так будет лучше. Часами я просиживал перед огромным, в половину стены, иллюминатором и смотрел на звёздные просторы, начинавшиеся в шаге от меня. Бесцельно, не думая, ничего не пытаясь разглядеть. Иногда, когда заходил кто-нибудь, словно просыпался, отвечал на вопросы и снова смотрел куда-то. Чарли давно привык к моим странностям и теперь один хозяйничал на «Ёжике», вовремя накрывая стол, делал поправки на курс, следя за тем, чтобы Рэнди и миссис Шедд всегда было хорошо.
«Болезнь» длилась всегда недолго, день-два. Это время потом как бы выпадало из моего сознания. Нет, я помнил всё, что совершал, однако причины, побудившие меня к совершению поступков, намертво забывались. Помнилось тоскливое ожидание чего-то и абсолютное равнодушие к происходящему вокруг.

XII
«SOS» мы получили между Фонтоном и Ханли. Микролёт, букашка по сравнению с «Ёжиком», следовал от одной системы к другой, его «накрыло» метеоритом и притянуло к поверхности. Теперь он кружился по орбите космического странника, пленённый непомерным притяжением.
«Опять какой-нибудь любитель катается без компьютера», – решил я и направился в район бедствия.
«Ёжик» не сможет вытащить микролёт, но его пилота на борт примет.
На видеосвязь вышел человек с крепким, загорелым лицом. Тяжёлый подбородок, нос с небольшой горбинкой, пристальный, холодный, словно бы изучающий взгляд.
– Я Клай Селз, исследовательская база «Сектор ПЛ» на Фантоме», личная карточка 2636Д2 Лапора. Отказали компьютеры. И запасной, и основной сразу. Система лунеобеспечения на пределе. К сожалению, я взял микролёт только что вернувшийся из полёта. Его не успели даже поставить на регистрацию.
– Неви, Артур Неви, 15646НЛ, Земля. Сейчас я вас сниму. Готовьте блок герметизации. Куда вы направлялись?
– На Фрио – он немного удивлённо посмотрел на меня.
Я улыбнулся.
– Слушайте, а почему вы решили, что мне известно, куда вы направлялись? Хотя это правда.
– Но сейчас все летят на Фрио. Разве вы не знаете? Вернулся «Плази», который уходил пять лет назад к Мёртвым звёздам.
– И что? То есть, как вернулся?
– Там все мёртвые…
Компьютер подал отбой связи. Через несколько минут мистер Селз был в рубке.
– Честно говоря, мистер Селз, это как-то прошло мимо моего внимания.
Не спрашивая разрешения, он сел в кресло.
Теперь «вживую», пилот производил впечатление человека властного, решительного, уверенного в себе. От него исходила какая-то не очень приятная, жестокая, что ли, сила.
– «Плази» – звездолёт с нашей базы. Он шёл по пути Каль-мано. Новейшая техника, роботы, компьютеры Д-го поколения, 6 человек экипажа. Две недели назад он вернулся. Там ничего не работает и все мертвы.
– А как «Плази» оказался на Фрио?
– Его обнаружили радары на пределе досягаемости. Это в шести парсеках от Фрио – дальше начинается зона Мёртвых звёзд. Там…
– Да, я знаю об этой зоне. Абсолютный ноль, там даже излучений нет, кроме света Мёртвых звёзд.
– Это верно. Но «Плази» уже вернулся!
– Клай?!
– Дядя Клай!
Миссис Шедд и Рэнди стояли в проходе. Рэнди подбежал и, подпрыгнув, обхватил Клая за шею. Рубка сразу наполнилась весёлыми выкриками:
– Дядя Клай, вы тоже здесь! Вот здорово! Я уже умею стрелять на звук! А вчера Джой съел весь фарш для котлет, и мы с Чарли его лечили. Смотрите! – Рэнди спрыгнул с колен мистера Сэлза, который весело смеялся, и пошёл на руках возле пульта, одновременно поворачиваясь по оси. Этому фокусу я обучил его сегодня утром.
– Рэнди, Рэнди, стой! Мы так давно не виделись, а ты убегаешь от меня! – Лицо мистера Сэлза, недавно ещё неприятное, в эти минуты изменилось. В глазах прыгали весёлые искорки, пропали резкие складки в уголках губ, он искренне радовался встрече. Миссис Шедд тоже вошла в рубку. Селз встал и они, почему-то молча, стали смотреть друг на друга.
– Рита, мы вызвали вас сразу же.
– Я знаю. Здравствуй, Клай!
Она протянула ему узкую руку. Селз осторожно сжал её. Не-скрываемая нежность была в каждом его движении. Ероша волосы, подскакивающего на одной ноге счастливого Рэнди, он глухо проговорил:
– «Плази» вернулся…
– Не стоит, Клай, мне обо всём сообщили в Комитете. Ричард всё-таки вернулся…
Миссис Шедд тоже не сумела закончить фразу, тень затаённого страдания внезапно проступила в каждой её чёрточке.
Я почувствовал себя лишним и отвернулся, перестав прислушиваться к тому, что происходило позади меня. Они о чём-то негромко говорили, потом Селз спросил, где можно привести себя в порядок. Я вызвал Чарли, дал указания, где поместить нового пассажира и занялся контролем управления.

XIII
Рэнди умчался за мамой и мистером Селзом.
Компьютер выводил на дисплей строки данных, я быстро вставлял подпрограммы, передававшиеся на служебных частотах базы на Фрио (наконец-то удалось настроиться на местные передачи). Потом, в ожидании пока машина «прожуёт» информацию, вышел на трансляцию новостей. Сообщения о «Плази» были короткими и туманными. Пресса ещё сама толком ничего не знала. Все сведения были получены  журналистами совсем недавно, три дня назад. На Фрио заседала экстренная комиссия Комитета и туда была стянута эскадра старинных боевых крейсеров, оставшихся после войны в качестве охотников за метеоритами. Под угрозой уничтожения запрещалось при-ближаться к Фрио без разрешения Комитета всем, кроме…
Странное дело, в коротком перечне указывался мой «Ёжик». Чертовщина какая-то!
Вокруг Фрио сейчас находилась масса кораблей, ожидающих решения комиссии и разрешения на посадку.
Самым интересным было сообщение «Ю-Си-Ай». Как видно, её людей отличала удивительная способность всюду совать свой нос, причём довольно глубоко.
«Плази» ушёл к Мёртвым звёздам как исследовательский ко-рабль-разведчик. В сущности, он был огромной лабораторией и испытательным полигоном одновременно. Его напичкали «последними криками» науки и техники и так обезопасили, что прогнозирующий компьютер выдал 99% с сумасшедшим числом девяток после запятой.
Почти идеальная выживаемость экипажа и техники в трёх-летнем перелёте.
Экипаж – инженеры и мединолог. Когда мелькнуло имя Ричарда Шедда, специалиста-электронщика, я, собственно го-воря, не очень удивился. Он был среди этой пятёрки.
Члены экипажа набирались из двенадцати тысяч лапорских добровольцев. «Сектор М» через средства массовой информации обратился к населению Лапоры, гарантируя открытие тайны Мёртвых звёзд, великую славу и счастливое возвращение. Старт прошёл без сучка и задоринки, шумиха улеглась, и о звездолёте начали потихоньку забывать.
Возвращение «Плази» стало сенсацией. Мудрецы из Комитета, учёные всего Сообщества собрались сейчас на Фрио. Копались в аппаратуре, изучали, просвечивали.
На этом факты исчерпывались и «Ю-Си-Ай» принялись выда-вать различные интервью, гипотезы и прочую чепуху.
Я выключил звук.

XIV
Вечер последнего дня я провёл один.
Тихо шелестели цветы в оранжерее, светлые пятна ламп, подчиняясь биорежиму, медленно угасали вверху. Я переставил кресло в глубину каюты, устроился поудобнее. Перед лицом плавно раскачивались белые клинии, распускающиеся с наступлением темноты. Терпкий, царапающий ноздри аромат. Они вошли и не увидели меня – миссис Шедд и Селз.
– Рита, я давно хотел с вами поговорить.
– Давайте присядем, Клай.
– Вы избегаете меня, почему?
Она мило и как-то устало наклонила голову.
– Клай, вы работаете там же?
– Да. Быть генеральным директором «Сектора М» не так уж плохо. Наш проект сейчас пересматривается Комитетом и, кажется, скоро будет повышение. Под моё начало собираются давать базы на всём направлении. Но я не об этом. Я писал вам.
– А я отправляла письма назад.
– Ричард был моим другом. Ещё с детства мы считали, что никогда не оставим друг друга в беде. Вам трудно сейчас, а значит и Ричарду трудно. И вообще, я люблю вас!
Прозвучавшие слова были полны затаённой грусти. Что-то мешало мне встать и уйти. Они бы ничего не заметили, если б я так и сделал, поглощенные разговором, они не обращали вни-мания ни на что вокруг.
Не дождавшись ответа, Селз продолжал:
– Это не моя вина, что он стал обыкновенным инженером, а у меня работали сотни таких, как он.
– Мы были счастливы, Клай. И к чему всё это? Я ответила вам два года назад.
– Я тоже был счастлив. Ты помнишь, когда вы с Ричардом познакомились – ведь это я чуть ли не силой заставил его же-ниться.
– Он был такой нерешительный. Но я даже за это любила его. И он тоже.
Минуту Селз искал слова для ответа. Резко поднялся.
– Неужели вы никогда не видели, не понимали, что я люблю вас?
– Клай, милый, я давно всё знаю. Всё, чтобы вы ни сказали.
– Всё равно… вы ответили мне, что…
– Ричард вернулся, герой Космоса и мой муж вернулся.
– Он не вернулся! Он мёртв!
– Вернулся.
Холодная усмешка скользнула по губам Селза.
– Рита, вы говорите, как древняя женщина. Ричард погиб. Он никогда ничего не умел добиваться в жизни. «Вернулся», «Герой Космоса»! Средний человек, миллиарды таких, как он живут вокруг.
– И что же?
– Даже тем, что он стал героем Космоса, Ричард обязан не себе. В школе он не мог за себя постоять. На экзаменах в кол-ледже мне пришлось назвать его трусом и лишь тогда, обидев-шись, он сдал их. Я сделал из него специалиста по Разгону, я вёл его шаг за шагом по Мёртвым звёздам. Он же ничего не умел. «Герой Космоса»! Да ведь Ричард никогда бы не попал в экипаж «Плази», если бы я не протаскивал его через комиссии.
– Но какое это имеет отношение к нам с вами? – голос Риты Шедд напрягся, стараясь сохранить твёрдость.
– Сегодня ровно пять лет с тех пор. Прошло так много вре-мени. Я люблю вас, Рита. И Рэнди тоже. Парень привык ко мне.
– Поймите же, Клай, Ричард не никогда бы не добился мно-гого в жизни. Мёртвые звёзды, пусть вы и говорите, что дали ему эту идею, были его мечтой. Он верил, что победит и победил.
– Тогда слушайте, Рита, – Селз произносил слова хрипло, казалось, что они идут откуда-то изнутри его, мешая друг другу и торопясь, – он знал, что не победит. Ему вообще не было отпущено времени на победу. Победа – это когда ты сделал всё, что возможно. А он был болен, смертельно болен. Мединологи говорили, что ему жить год, от силы два!
Помните, когда был взрыв в лабораториях института Раз-гона? В этот день всё и случилось. Через две недели начали умирать все, кто был в зоне эксперимента. Болезнь не научились лечить. И они умирали – один за другим.
Когда начала работать комиссия по отбору добровольцев, он пришёл ко мне и всё рассказал. Ричард просил меня помочь, говорил, что вплотную подобрался к тайне Мёртвых звёзд. Обещал, что благодаря ему,  и только ему, полёт «Плази» уда-стся. Он никогда ещё так не умолял! И я сделал это. Ведь я не мог отказать ему – ради него самого.
За год до этого времени меня избрали членом Комитета. Я употребил всё своё влияние, давая взятки, пока Ричард не оказался в экипаже «Плази». Как он был счастлив! Но Рита, он покинул вас! В любом случае полёт длился бы больше его жизни.
Селз замолчал на секунду. В темноте послышалось его трудное дыхание.
–  Ричард ушёл, зная, что никогда больше не увидит остав-шихся здесь. Он оставил вас и Рэнди, хотя знал, конечно же знал, как вам будет трудно. Он предал вас для того, чтобы ис-полнилась его мечта! «Плази» был защищён от всего, что известно человеку, но не от Мёртвых звёзд. Экспедиция заранее обрекалась на провал, пусть Ричард и твердил о своей теории двойного Разгона. Он проиграл вас, Рита!
– Он победил!
Миссис Шедд встала.
– Ричард Шедд, Герой Космоса, мой муж, вернулся. Значит, победил.
– Рита!
Дикая, страшная боль прозвучала в этом вскрике. Так, ничего не понимающий зверь не верит, что через мгновение его не будет на этой земле.
– Мама? Ма, пойдём…
Прислонившись спиной к светлой обшивке, у входа стоял Рэнди. Шлёпанье босых ног по пластику, какие-то слова затихли в коридоре. Селз встал перед громадой иллюминатора, и я увидел, что плечи его изредка вздрагивают.
Через минуту он вышел вслед за миссис Шедд и Рэнди.
По экрану внутренней связи побежали строки: «Фрио вызывает «Ёжик».
Нас ждали.