Пропись

Мой горький, сирый, нищий Нижний,
Хлебнул с тобой и рос, и слез,
И я не знаю, как бы выжил,
Когда б не твой и мой Откос.

Какое дело мне до темы:
«из праха ты и в прах уйдешь»,
и не втемяшивает время
экклезиастины рефрены,
во-первых, первое – для тела,
а суете и ценник -  грош.

Когда сверчки за печкой пели,
и в сон проваливалась мать,
я выплывал из колыбели,
струясь сквозь ставни и пределы,
меня баюкала Селена
и с нею начал я летать.

Познал -  как плату -  я паденье,
когда и вдребезги, и вкрошь,
непредсказуемость затменья,
и все – экзаменом – знамЕнья,
и ту – за миг до озаренья –
предвосхитительную дрожь.

Судьба еще не преуспела
меня до корки пролистать,
но столько раз – душа из тела,
и скорбь по мне уже радела
и Женщина в меня смотрела,
как Богоматерь на Христа.

Макнусь я в звездные чернила
И на искрящемся снегу
Рукой в перчатке семимильной
на позабытой Богом ниве
каллиграфически радиво:
«ВОССТАНЬ, РОССИЮШКА» смогу.


13.01.06 /пятница, полнолуние/