ЦАРСКАЯ МЕСТЬ. Отрывки. Мозговой штурм.
От автора
1.
Этот отрывок, - по сути дела являющийся, у меня, началом «Царской мести»! - может попасть, наверное, даже в книгу рекордов Гинесса. Ибо очень необычно его создание и – применение мною. Работая над исследованием творчества А.С. Пушкина и его биографии, я как-то пришел к мысли, что неплохо бы использовать, - для названного, выше, исследования! - именно процесс создания, человеком, стихотворного произведения.
Так как при создании человеком поэтического сочинения, он работает - с огромным многообразием связей слов друг с другом.
И – не ошибся в своём предположении. Первично прочитав большой массив о Пушкине и по русской и европейской Истории, я с трепетом уселся “сочинять” - поэтический отрывок.
Результат оказался очень неплохим. Так именно с помощью этого эксперимента мною была обнаружена не только тайная прототипность многих героев пушкинской “Пиковой дамы”, но и, даже, была обнаружена тоже тайная прототипность многих эпизодов пушкинской повести и, даже, тайная прототипность некоторых обстоятельств из “жизни” пушкинских героев и прототипов.
Чтобы вам всё стало понятным, дадим, хотя бы, такие примеры именно по прототипности. Примеры, которые, кстати, кардинально меняют пушкинскую “Пиковую даму”. Так, если говорить пока только о прототипности героев “Пиковой дамы”, то за “князем Томским Павлом Александровичем” (Смотрите, к примеру, вторую главу пушкинской “Пиковой дамы”.) скрывается, у А.С. Пушкина, великий князь Романов Александр Павлович. Другими словами, скрывается, у поэта, император Александр первый.
За “знатной старухой, графиней Анной Федотовной” (Смотрите – там же.), скрывается, у А.С. Пушкина, императрица Екатерина II. За “бедной воспитанницей Лизаветой Ивановной” (Смотрите там же!) – тоже императрица! Императрица Елизавета Алексеевна, жена императора Александра I. И так далее. В общем, почти все прототипы, “Пиковой дамы”, были открыты, мною, именно с помощью сочинительства стихотворного произведения. Большая часть, из которых, была открыта, мною, не без помощи именно моего усердного “труда” по созданию “Царской мести”.
2.
Стало естественным образом меняться не только “ЛИЦО” пушкинской повести (Она стала прямо на моих глазах превращаться из красивой фантастической легенды, - то есть из “лучезарной” “Пиковой дамы”! - в историческое и в острокритическое произведение нашего Гения.). И стало меняться, разумеется, само её содержание.
Но и, что более удивительно, передо мною начал рельефно выступать, - постепенно, разумеется! - сам заговор, императора Николая I, против А.С. Пушкина. И, потом, его заговор против поэта М.Ю. Лермонтова, бесстрашно вставшего, через стихотворение на “Смерть поэта”, на защиту чести, достоинства и славы русского Гения.
А пушкинисты уже нескольких поколений хотя и стремились найти, в дуэльных историях наших Великих поэтов, следы царского заговора против них, но так и не смогли - даже близко подойти к ним. Вот что здесь – самое важное!
В связи с тем, что примеров, здесь, множество, приведем – только несколько из них. Так, к примеру, А.С. Пушкин через вполне определённые предложения, “Пиковой дамы”, тайно подводит, нас, именно ко времени “смерти” Екатерины II, в ночь с 23-го на 24-ое января 1833 года, без четверти три ночи (или утра!).
Вот примеры: “Ровно в половине двенадцатого Германн ступил на графинино крыльцо”; “В гостинице пробило двенадцать”; “Часы пробили первый и второй час утра”; “Германн увидел, что она умерла” (Смотрите третью главу “Пиковой дамы”).
Уточняет же, мгновение её смерти, через предложение пятой главы повести. Уточняет через приход к Германну, графини-привидения, - после “панихиды” в церкви и “похорон” Екатерины II «в *** монастыре» 27-го января 1833 года! – именно “без четверти три” ночи.
Другими словами, Екатерина II-привидение приходит, к Германну, именно в ночь с 27-го на 28-ое января. А это, кстати, - то есть 28-ое января 1725 года! - реальная дата смерти Петра Великого! Вот это предложение из пятой главы пушкинской повести: “Он проснулся уже ночью… Он взглянул на часы: было без четверти три”. Именно так Чародей словесности незаметно подводит, нас, к дате смерти Петра Великого.
Николай I, взбешенный тайными пушкинскими “панихидой” и “похоронами”, Екатерины II, в “Пиковой даме”, совершит - несколько мероприятий в своем заговоре против поэта. Например:
1. Назначит бал, у графини Воронцовой-Дашковой, - где Дантес на виду всего петербургского света будет демонстративно ухаживать за женой поэта! – именно 23-го января 1837 года, то есть именно в день “смерти”, Екатерины II, в третьей главе пушкинской повести;
2. Совершить заказную дуэль, Дантеса с Пушкиным, именно 27-го января 1837 года. Другими словами, совершит, её, именно в день помпезной “панихиды”. И “захоронения” поэтом Екатерины-самозванки, «в *** монастыре», именно 27-го января 1833 года (смотрите пятую главу пушкинской повести);
3. “Поймает”, через князя П. Вяземского с супругою Верой Вяземской, кончину поэта – именно “без четверти три”. Но только, разумеется, пополудня и - 29-го января 1837 года.
Кстати, названная пара будет специально дежурить у поэта: и в ночь с 27-го на 28-ое января; и в ночь с 28-го на 29-ое января. Чтобы “поймать” - именно ночное мгновение кончины Пушкина! Это прекрасно видно - по дневнику А. И. Тургенева;
4. Назначит отпевание поэта, происшедшее 1-го февраля 1837 года, именно в придворной церкви, так как Екатерины II и должны были отпевать, как императрицу, именно в придворной церкви. И так далее. Кстати, все данные мы взяли именно из пушкинианы. Потому они являются, уже, именно фактами, подтверждающими - существование царский заговор против Пушкина.
3.
Второй пример. Пушкин, тайно сатирично изображая в пятой главе “Пиковой дамы” “панихиду” по Екатерине II в придворной церкви, не менее сатирично “прокатиться”, через надгробную речь священнослужителя, и на счет “христианской кончины” Екатерины-самозванки! Да и на счет того, что она – праведница! Вот хотя бы одно предложение, раскрывающее, у нашего Гения, именно это: “В простых и трогательных выражениях представил он мирное успение ПРАВЕДНИЦЫ, которой долгие годы были тихим, умилительным приготовлением к ХРИСТИАНСКОЙ КОНЧИНЕ”.
Реально же умерла, Екатерина II, не совсем благопристойно. А она уселась ночью, по нужде, на польский трон, подаренный ей, в своё время, С.А. Понятовским. Уселась на трон, переоборудованный ею, в знак презрения к полякам, под ночной стул-туалет. Тут-то её и настиг “удар” инсульта. Удар, при котором она и свалилась, с польского трона, на пол. Да, ещё, и - с совершенно голой задницей.
Этот момент Пушкин выделяет, в третьей главе “Пиковой дамы”, через предложение: “Германн был свидетелем отвратительных таинств её туалета”.
А конкретно раскрывает, содержание этого эпизода, через дневниковую запись от 3-го июня 1834 года: “Генерал Болховский хотел писать свои Записки (и даже начал их; некогда, в бытность мою в Кишиневе, он их мне читал). Киселев сказал ему: “Помилуй! Да о чем ты будешь писать? Что ты видел?” – “Что я видел? – возразил Болховский. – Да я видел такие вещи, о которых никто и понятия не имеет. Начиная с того, что я видел голую ж… государыни” (Екатерины II в день её смерти)”.
Кстати, дневник А.С. Пушкина по многим эпизодам сопряжен, им, именно с его тайной “Пиковой дамой”.
А сатирично, - и тоже тайно, разумеется! – называет, её, “праведницей”, именно за все её многочисленные преступления перед русским народом и перед Россией. А их, даже по тайной “Пиковой даме”, тоже много (Часть их вы увидите в предлагаемом, ниже, отрывке из “Царской мести”). А это, к примеру:
1. И доведение, до инсульта, императрицы Елизаветы Петровны, графом Сен-Жерменом через его “жизненный эликсир”. С последующей, разумеется, её смертью. А он у поэта, в первой главе повести, не волшебник, а масонский серый кардинал. Специально приехавший в Петербург, в 1760-62 годы, чтобы посадить, на российский трон, Фредерику Анхальт--Цербстскую!
2. И убийство англо-прусскими масонами на гильотине в 1793 году, во времена Великой французской революции, герцога Орлеанского Агалите. Герцога, тоже выведенного поэтом, в первой главе повести, именно в оппоненты Екатерины-самозванки.
Пушкинисты берут - герцога Орлеанского Шеттарди! Я же, в отличие от них, беру герцога Орлеанского Агалите, сына только что названного герцога. Он, если говорить просто, молодой, но - ранний! С 1747 года рождения. В 1771 году, то есть в 24-е года, уже стал магистром масонской ложи. А ещё раньше (лет с 16-ти - 20-ти!) через католическую церковь и польскую верхушку, он стал готовить для Екатерины II двух Самозванцев: «княжну Тараканову» и Е. Пугачева. Герцог же Орлеанский Шеттарди в политику старался не ввязываться: любил театр и другие виды искусств.
3. И убийство ею с помощью братьев Орловых, - и английских и прусских дипломатов и масонов при июньском перевороте 1762! - своего мужа, императора Петра III. Пушкин выделяет императора Петра III, в пятой главе “Пиковой дамы”, через “жениха полунощного”: “Ангел смерти обрёл её, - сказал оратор, - бодрствующую в помышлениях благих и в ожидании жениха полунощного”.
А дело здесь в том, что разгневанный воцарившийся Павел I сразу же прикажет перенести гроб Петра III, - презрительно захороненного, Екатериной-самозванкой, не в соборе Петропавловской крепости, а в Александро-Невской лавре! - в ту же придворную церковь. Где мертвая Екатерина II и будет “ждать” в белом платье (как будто она – невеста!), целый месяц, именно своего мужа. Или, по Пушкину, “жениха полунощного”.
А.С. Пушкин отразит “белое платье Екатерины”, кстати, в пятой главе своей “лучезарной” повести. Отразит, к примеру, через предложение: “Усопшая лежала в нём (в гробу; - пояснение В.Б.) … в белом атласном платье”. Или, к примеру, через предложение: “Но белая женщина, скользнув, очутилась вдруг перед ним – и Германн узнал графиню!”.
А “в помышлениях благих”, у Пушкина, потому, что Екатерина II уже замыслила, - через ввод своего сына Павла в масоны (и через женитьбу своего внука)! – лихо «прокатить», - мимо престола! – именно своего сына Павла. С воцарением, разумеется, своего внука. В будущем своем, - то есть при убийстве англичанами и пруссаками в 1801 году, через русских масонов! - Александра первого.
Взбешенный Николай I именно по этому обстоятельству тайно организует, - при постановке им, в августе 1841-го года, своего памятника на могилу Пушкина! - “свадьбу мертвецов” над склепом могилы нашего Великого поэта. Это, кстати, одно из самых грязных и кощунственных, к тому же, надругательств, Николая I, над уже мертвым поэтом.
Второе его мерзкое, - и тоже грязное! - надругательство, над Пушкиным, это то, что он все же сумел “повторно выдать замуж” в 1844 году, - через графа Г. А. Строганова, предварительно сделав его опекуном над семьей поэта! - вдову поэта, Н.Н. Пушкину, за П.П. Ланского. Через что получилось, у царя, что даже и жена, Пушкина, досталась – его врагам! Более подробно, об этом, чуть ниже.
Организует, названное, выше, надругательство (первое по нашему счету), через жандармерию. А, до этого, расправиться, - тоже через заказную дуэль Н.С. Мартынова с М.Ю. Лермонтовым, 15-го июля 1841 года (27-го июля по новому календарному стилю)! - и со вторым поэтом России.
Кстати, названную, выше, “свадьбу мертвецов”, над склепом могилы А.С. Пушкина, обозначил, - в своих воспоминаниях о реставрационных работах, в августе 1953 года, по восстановлению могилы и надгробного памятника, тоже оскверненными фашистами! - академик С.С. Гейченко.
Обозначил, разумеется, не осознавая, что это осквернение – именно николаевская “свадьба мертвецов”. И обозначил это надругательство, - не осознавая, что это – именно надругательство над могилой величайшего Гения! - в своей книге “У Лукоморья” (Читайте, её, самостоятельно). Однако вернемся к Екатерине II.
4. И убийство ею, в 1764 году, через Екатерину-Воронцову Дашкову (Смотрите дневниковые записи Пушкина от 4-го декабря 1833 года и февраля 1835 года) и В.Я. Мировича, третьего легитимного русского царя, Ивана Антоновича (За два года Екатерина-самозванка уничтожила, кстати, трех легитимных российских императоров!).
5. Уничтожение ею, как Самозванцем, остальных русских Романовых, имеющим хоть какое-то право на российский престол: детей Анны Леопольдовны и Августы, или “инокини Досифеи” (по Пушкину, кстати, Прасковьи Будаковой; - смотрите дневниковую запись поэта от 4-го декабря 1833 года). Являющейся побочной дочерью Елизаветы Петровны и графа Разумовского. И, следовательно, являющейся внучкой - самого Петра Великого.
6. И отравление ею, через князя Потемкина и акушерку-отравительницу Зорич, первой жены Павла I, беременной немецкой принцессы Вильгельмины Дармштадской. Принцессы, вздумавшей посадить Екатерину II, за её деспотизм и разврат, в крепость или в монастырь.
А Пушкин тайно вывел в герои своей “Пиковой дамы”, именно по этому обстоятельству, и кратковременного фаворита Екатерины II, Зорича. Являющимся родным племянником акушерки отравительницы. Вывел в первой главе повести - через вторую карточную “игру” “Пиковой дамы”. Вывел через предложение: “Чаплицкий… в молодости своей проиграл – помнится Зоричу – около трехсот тысяч”.
7. Непосредственно она начнет организовывать, как вы уже знаете, и заговор против своего сына Павла. Заговор, который в конце концов и выльется, у англичан и пруссаков, - через русских масонов! - в дворцовый переворот 11-го марта 1801 года, с убийством, в нем, Павла I.
Пушкин, кстати, тайно покажет нам, этот переворот, через третью карточную “игру”, в шестой главе “Пиковой дамы”. Где у него “общество” и “богатые игроки” – именно русские масоны. И где он усадит Германна-Павла I, как самодура, в сумасшедший дом: “Германн сошел с ума. Он сидит в Обуховской больнице…”. Об александровском же перевороте, 1801-го года, он подробно расскажет, нам, в своем дневнике.
Как видите уже и сами, Екатерина II, у поэта, далеко не “праведница”! А именно – преступница. Она, у поэта, именно Самозванка! Самозванка, силой захватившая, с помощью англичан и пруссаков, - и их масонов! - российский престол. И Самозванка, не имеющая, на российский престол, совершенно никаких прав.
К тому же не только уничтожившая, в России, всю династия русских Романовых, - подаривших, России, и Петра Великого! - но и практически уничтожившая, в России, все грандиозные реформы, Петра Великого. Реформы по преобразованию им, России, в сильное государство.
Именно по этой причине Екатерина II и появляется в тайной “Пиковой даме”, - 28-го января, в дату смерти Петра Великого! - перед Германом-Пушкиным. Появляется, перед Пушкиным-историком, именно на “Судный день” над нею.
Взбешенный Николай I в своем четырехгодичном заговоре против поэта не только организует многочисленные сценические фрагменты с “белым платьем Екатерины” (Мы их здесь, к сожалению, не будем рассматривать.), но и организует, в своем заговоре против Пушкина, несколько мероприятий, как по “христианской кончине”, так и по: “праведнице”, “жениху полунощному”, и т.д. Приведем, в качестве примера-факта, хотя бы несколько из них.
Так Николай I уже 27-го января пришлет, к смертельно раненому Пушкину, знаменитую, в пушкиниане, “записку карандашом”. Записку, в которой посмакует - именно “христианскую кончину”, поэта, и его - “христианский долг”.
Записку, выделенную нам, кстати, П. Щеголевым. Версия которого, - о возникновению дуэли Пушкина, с Дантесом, “по плохим семейственным обстоятельствам и причинам Пушкиных-Гончаровых”, окажет отрицательное влияние как на само развитие пушкинианы 20-го столетия, так и, собственно, на само не вскрытие, пушкинистами, николаевского заговора против поэта! – оценивается мною, - как исследователе, объективно вскрывшим николаевский заговор против поэта! - отрицательно.
И которая, то есть “записка карандашом” императора Николая I, практически преобразуется, в то время, в самый настоящий сценический фрагмент заговора. Ибо будет интенсивно обсуждаться – современниками поэта.
Вспомнит Николай I, - о “христианской кончине” и о “христианском долге”! - и при своем “усовершенствовании”, в 1841 году, надгробного памятника Пушкину. И, вспомнив, “присочинит”, - к надгробному памятнику Пушкину, созданным скульптором А. Пермаголовым,! - сочный православный крест. Поставив, - через это “присочинение”! - жирный крест и - на самом Пушкине! А это тоже не только святотатство, но и – грязное надругательство, царя, над нашим Великим поэтом.
4.
Третий пример. Постараемся сделать, его, более кратким. Пушкин тайно, - но крайне сатирично! - “женит” “ротмистра Томского”, - в Заключении “Пиковой дамы”! - на “княжне Полине”. “Полина”, - если заменить, в этом имени, букву “Н” на букву “Д”! – будет, как раз, “ПолИда”!
Другими словами, будет именно Полетикой Идалией, державшей, по долгой холостяцкой жизни А.С. Пушкина, первое место по “обслуживанию”, в Петербурге, Кавалергардского полка.
Кстати, именно она, Полетика Идалия, получившая задание от царя, - как родственница всех трех сестер Гончаровых! - тайно контролировать и всё творчество А.С. Пушкина, донесла, царю, видимо совершенно не зашифрованный, поэтом, второй черновик “Пиковой дамы”. Из которого тот и узнал всё тайное крамольное содержание “Пиковой дамы”. Так что и здесь всё сходиться – с математической точностью.
Вспомнит, Николай I, и о повторном замужестве Н.Н. Пушкиной. Начатом организовываться, им, ещё при “добровольном” пожелании, графа Г.А. Строганова, стать “спонсором” распорядителем похорон поэта. И потом, естественно, опекуном семьи Пушкина.
Через опекунство он и свел в конечном итоге, Н.Н. Пушкину, именно с “ротмистром”, 1836 года, П.П. Ланским. Которому царь сделает, потом, - благодаря именно пушкинскому “ротмистру” (Смотрите, об этом, выше)! - просто блестящую военную карьеру: по генерал-адъютанта, включительно, его свиты. О чем будет несказанно удивляться, в своей знаменитой книги “Дуэль и смерть Пушкина”, даже сам П. Щеголев.
Примеров, здесь, очень много. Как по тайному содержанию “Пиковой дамы”, так и по другим, тоже тайным, произведениям нашего Гения. Но, увы, - или к сожалению! – их невозможно даже перечислить во вступительном слове автора к “Царской мести”.
Остается только выделить примерно следующее. В “Царской мести” вы воочию увидите - главное. Как человеческая мысль “продиралась”, - через многочисленные повторы в этом стихотворном произведении и через другие, её, недостатки! - именно к объективному пониманию, нами, как самого “тайного Пушкина”, так и по вскрытию николаевского заговора против Пушкина и Лермонтова.
Именно в этом - главная суть предлагаемого вам, сейчас, “стихотворного” эксперимента. Хотя он, в разборе, его, критиками, вовсе и не явится – именно стихотворным сочинением.
Он, именно в отношении “безалаберности”, непоследовательности, явных и тайных недостатков и т.д., будет интересен не только читателям, но, - мне кажется! - и истинным литературоведам и исследователям.
Именно чрез показ необычного пути исследователя, - который закончился для, практически, шести поколений исследователей творчества Пушкина и его биографии, направлением в “некуда”, то есть в ложность и в необъективность их версий! – мне и хочется закончить своё затянувшееся, уже, объяснение. Вот он, этот путь, перед вами.
Царская месть
Вендетта – средневековый вид
кровной мести, отличающаяся
особой жестокостью и изощренностью.
Часть первая
Глава I
Там, где поэзия прошлась,
То стройной ножкой, то ботфортом,
Там три жандарма в ряд лежат,
В лицо, поэта, тыча… ножкой!
Там «николаев дух» лежит
Свиньей огромной средь дороги.
Там злоба-смерть в прицел глядит
И целит в ляжки (или в ноги!).
«Висок» иль «ляжка» - выбор есть!
Царь выбирает цель пониже:
Чтобы в поэта – боль вонзить,
Чтоб Гений прожил - ровно сутки!
Чтоб Пушкин умер в день Петра,
В день смерти Властного Кумира.
Но Гений прожил – чуть не два! –
Вновь мести просит… Катерина!
Так вновь решается вопрос:
Как - «умереть по-христиански»!
Как смерть поэта совместить
С «кончиной» дамы в сказе мрачном.
И так, и эдак, – всё не так! –
Не мрёт поэт «своею» смертью!
Вот ночь прошла, вот день настал…
Вот полдень пробил: нет кончины!
Но вдруг: волненье, суета
И в кабинете и - в прихожей…
Как видно – смерть уже близка:
Момент, не упустить, негоже!
И взят, сей миг, средь суеты,
Среди волненья и печали!
Кто ж ты, мерзавец? Кто же ты?
Кто осквернил святое ложе?
“Часы Жуковского” стоят
На Мойке - с пойманным мгновеньем!
«Два сорок пять» - на нас глядят,
Но Гений умер - чуть попозже!
Иль раньше чуть – ведь не засек
Никто из близких миг кончины
Так месть повторную свершил
Царь-изверг, внук Екатерины!
ххх
Расскажем коротко о том
Мгновенье, взятым Николаем.
В «Пиковой даме» он возник,
«Кончину», «смерть», обозначая!
Не исторический момент
Был схвачен на часах поэта.
Той Анны -- был - конец,
Чья тень была – Екатерина!
Екатерина и Поэт
Вели диалог в мраке страшном.
Зачем поднял свой пистолет
Поэт - на образ безобразный?
На образ Мести, образ Зла,
Интриг дворцовых, отравлений…
Зачем сказал, что – умерла?
Зачем сей миг вводил - в легенду?
И «три», - без четверти! – назвал
В «Пиковой даме»: в пятой главке.
Что тоже было – в день Петра,
В день смерти, в день кончины Власти!
Затем, наверно, что Закон
Он выше царской воли ставил!
Что в оде «Вольность» - вновь Злодей,
А вне Закона, он, опасен!
Злодей тот – папа для царя,
Екатерина же – бабуся!
Отсюда – месть царя пошла.
Отсюда выстрел грянул в роще!
Престранное название дал
Посол датчан той рощи малой.
Кончается оно – на «гоф»,
«Екатерин» - его начало!
Скорей всего, что Петергоф –
Основа имени той рощи.
Откуда Блом, сей, взял – «Катрин»?
Быть может, знал он – нечто больше?
Быть может, знал, что Николай
Екатерину – не забудет!
И, потому, в депеше дал
Во весь свой рост: Екатерина!
Екатерина в роще той
Ждала Поэта в белом платье!
И «белый человек» держал
Пистоль француза в день январский!
Двадцать седьмого января
Раздался выстрел в роще малой.
Двадцать седьмого января,
В день “похорон” – Екатерины!
Глава II
А «взял», сей миг, сам камергер,
О нем, мы, ниже чуть расскажем.
Петр Вяземский поймал сей миг
Среди волненья и печали!
Петр-князь, с супругою своей,
«Дежурил» в комнате поэта!
Он подсказал тот страшный миг,
Он, только он, у нас – предатель!
Петр «взял» сей миг - средь суеты,
Среди волненья и печали!
Он подсказал – «без четверть три»!
Он выполнял - заказ Злодея!
По воле царской камергер
С женой «дежурил» у поэта!
По воле царской он ловил
«Без четверть три» - в ногах поэта!
Поэт наш тихо отходил
В великий мир всех наших предков.
А Петр – мгновение ловил:
«Без четверть три», как нам известно!
«Часы Жуковского» стоят
На Мойке – с пойманным мгновеньем!
Поймал «Петра», Петр-камергер:
Вот смысл кощунства и злодейства!
Великий Петр «сопроводил»
Поэта Пушкина в могилу!
Такое вот нам сотворил
Царь Николай - в момент кончины!
Кощунство мерзкое свершил
Николка-царь в тот миг великий.
Он «камергера» - снарядил!
Он – осквернил святое ложе!
хxx
Да, кстати, царский «камергер»
Тираном взят - из той же «Дамы»!
На «похоронах» он сверкнул
С послом английским в той же драме.
Посол английский, камергер,
Там шепчут «почести» друг другу!
И выясняют: кто отец
Для Павла первого, безумца.
Отец: посол иль - камергер?
Не третий Петр, как все считали!
Отсюда – царский «камергер»:
Он месть вершит, поэту, тайно!
Да, это – «мстящий камергер»!
Он мстит поэту в мести царской!
За ним – другие есть «дела»,
О них мы тоже вам расскажем!
Возник же «мстящий камергер»
В той царской мести – не случайно.
Поэт – Историю пронзил:
На англичан он вышел тайно.
хxx
Начнем, однако, мы не с них.
С «Записок» Катиных начнем мы!
Тургенев тайно их извлек,
Как вам известно, из архива.
Да, в восемнадцатом году,
«Записки» свет свой увидали!
Крамола в них была одна,
О ней мы скоро вам расскажем.
«Записки» - бомбой взорвались,
Сенсацией, зловещим гулом.
И поползли – по всей Руси.
Попали, даже, за границу.
А смысл, их, был - предельно прост:
В них Катерина – проявилась!
Писала в них, она, о том,
Что Павел – сын от... камергера!
«Петр третий, Павлу, не отец!», -
Писала, в них, Екатерина.
Отец же – славный камергер:
На третий раз он ей заделал
Павлушу, Павла и... царя,
Каким он станет при рождении!
Сергей Васильич Салтыков –
Виновник чудного рожденья!
Еще писала в них она
Как ей – царица помогала.
Однако, это – чисто ложь:
Царица, Катю, не любила!
Не нужен был и Павел ей:
Она – своих детей имела!
Когда же Катя – родила,
Царица так рассвирепела,
Что был отобран, сын её,
С чертог разврата и интриги.
Елизавета, дочь Петра,
Возмущена была развратом
Ангальт Цербстской в её года,
Коварством бестии, пройдохи.
Нет, не помощница она
Была в сем деле неприглядном!
«Записки» ж Катя создала,
Чтоб оправдать - убийства мужа!
Вот такова – природа их
И цель её «трудов» досужих.
ххх
Поэт же Пушкин в тот же год
Был ознакомлен... с «Мемуаром»!
Потом – «Наказы» он нашел,
Катрин. Они, ведь, тоже лживы!
Через «Наказы», через ложь,
Великой стала - Катерина!
Всё это Пушкин показал
В своих «Заметках...» о... России!
И вывел в них, её, не так,
Как все историки писали!
Проклял её и «окрестил»:
«Тартюфом в юбке и в короне»!
Возьмите вы «Заметки...» те, -
Прочтите правду о царице! -
А мы – продолжим свой рассказ
Об узурпаторше-царице!
ххх
«Записки» - это документ!
«Наказы» - тоже факт бесспорный!
Поэт, наш, Истину постиг:
Чрез них – в Историю он вникнул.
«Записки» он переписал
У Воронцовой в южной ссылке!
Всю жизнь – с собою их возил,
А царь изъял, их, при кончине!
Изъял – при «обыске бумаг»,
Когда поэт - уже скончался!
Не уловили этот факт
Биографы и... пушкинисты.
Дневник под номером один
Ввели они, тогда, в основу.
Создали вскоре – миф о нем.
А царь изъял, тогда, «Записки»!
Изъял, чтоб заговор его
И «камергер» - не засверкали!
Но не об этом речь у нас:
Посол английский – перед вами!
Что кроется за сим послом?
Зачем в «отцы» введен, он, тайно?
Вот основной вопрос у нас!
И вот, пред вами, Пушкин тайный!
ххх
Поэт не зря возвел посла
В отцы для Павла, для Павлуши!
Через посла он указал
На переписку... Катерины!
С послом Вильямсом пред войной,
Пред Семилетней страшной бойней!
В той переписке – весь ответ
И на «Наказы» и... ”Записки”!
Да, в пятьдесят шестом году
Возникла грязная афера.
Пруссак и бритт в тот год слились
В союз, масонский, воедино!
А в переписке – плана явь:
Захвата власти Катериной
(Елизавета, дочь Петра,
Тогда простыла и болела!).
Еще там виден злобный враг, -
В лице посла и Катерины! -
Цинизм и ненависть видна
Её - к царице Лизавете!
Первичен план! Потом пойдут
Дела покруче и... глухие!
Елизавета, Петр, Иван
Убиты будут... самозванкой!
Об этом будет наш рассказ
В новелле мрачной, необычной.
А здесь, мы, выделим - лишь факт:
«Расправы», Пушкиным, над бестьей!
А смысл, его, не только в том,
Что он поднял пистоль - на... ведьму!
И - «умертвил» её... потом,
“Похоронил” - весьма помпезно!
“Привел”, её, он, и на суд
К Петру, да будет вам известно!
«Мне велено», - в уста вложив,
И – «против воли»... «приведенья»!
Читайте пятую главу
«Пиковой дамы» лучезарной.
Там – «приведенье» и поэт,
Там суд идет - над самозванкой!
Двадцать седьмого января,
В день «похорон» графини Анны,
Поэт вершит, там, «Судный день»
Над Катериной-самозванкой!
Через «без четверть три» поэт
Создал в «Пиковой даме» тайно
Двадцать восьмой января
И – суд, людской, над самозванкой!
Да, «три», - без четверти! – сей миг
Введен, поэтом, не случайно!
Он – тайну Пушкина хранит:
«Визит», к Петру, на... покаянье!
Петр первый умер - в этот день
И вот за три часа до смерти
Поэт устроил, сей «визит»,
Визит виновницы во смерти
Всех трех Романовых живых,
«Княжны» известной, Пугачева,
«Мне велено», - в уста вложив
И – «против воли»... «приведенья»!
Нашкодила, так отвечай,
За всё, перед Петром Великим!
Нашкодила, так получай:
Явись, на судный день, с ответом!
Таков был главный смысл “игры”,
Игры в легенду, в приведенье!
Никто – сей миг не представлял,
Никто не знал его значенье!
ХХХ
И Николай – «без четверть три»
Введет - в свой заговор премерзкий!
Там – «камергера», он, создаст,
Петр Вяземский там - будет вечно!
Двадцать седьмого января
Возьмет за день дуэли страшной!
И здесь все сходиться – точь в точь!
И здесь ответ мы видим ясный!
Двадцать седьмого января, –
За «похороны» Катерины! –
Злой царь назначит ту дуэль
С оттенком мести, оскверненья!
ххх
Еще одно отметим мы
Для вас в том заговоре мерзком.
Петра священника пришлет
Злой царь, к поэту, непременно!
Петр-князь (иль тот же «камергер»!)
Пошлет, за ним, слугу поэта!
Пошлёт – не ведома куда:
Пошлет – в Конюшенную церковь!
Двадцать седьмого января
Священник Петр свершит – «причастье»!
Чем вам – не «судный день»... царя:
И здесь, царь-изверг, издевался!
«Сатанин суд» вершит Злодей
Уже над раненым поэтом!
А рядом – «мстящий камергер»
Через очки глядит - на это!
И здесь поэт, наш, осквернен!
И здесь мы видим – шабаш Смерти!
Екатерины видим след!
И Николая-зверя - поступь!
Вот так решался, здесь, вопрос,
Как – «умереть по-христиански»!
Царь Николай – его твердил:
Он – Сатана, «Тартюф в короне»!
ххх
Всё тот же «мстящий камергер»
Свершит еще одно деянье.
Перчатку в гроб положит он,
Что тоже явно - надруганье!
Перчатка брошена была
Царем – как знак его презренья!
И здесь поэт наш – осквернен!
И здесь видна лишь только - злоба!
Потом поэта он сошлет
Навечно - в "ссылку" в Святогоры!
А брат, царя, вдогон пошлет:
«Поэт? Туда ему дорога»!
И здесь беснует злобный царь,
И здесь мы видим – оскверненье!
Но здесь – не все еще «дела»,
Раскроем, их, в других мы главках!
ххх
Закроем же, главу, другим
Петром, что Вяземским назвался.
За ним – другие есть дела:
О них, мы, тоже вам расскажем!
Быть может, здесь: в других строфах!
Быть может, в книгах. иль - в новеллах!
А здесь мы выделим лишь страх
Его - перед царем-Тираном!
Ничком на паперти лежал
Петр-князь во время панихиды!
Лежал, презренный, и дрожал:
Боялся, он, разоблаченья!
Иудой он предстал нам, вдруг:
Он друга предал в час предсмертный!
За двадцать тысяч предал он
Поэта, будет, вам, известно!
Денис Давыдов отразил
Те двадцать тысяч – в переписке!
Тот годовой оклад Петра,
За то, что предал, он, Поэта!
«Приятно жить! - сказал Денис. –
На двадцать тысяч ежегодных».
Приятно! С совестью как быть!
Вот в чем вопрос, наш, непременный!
Вот так Петр Вяземский и жил
Потом, все долгие годины.
Иудою в душе он был
И клеветал, - не раз! - на друга!
А чтобы страх свой позабыть,
Создал – футляр, создал – витрину!
И положил, в неё, тот фрак,
Ну и перчатку, что осталась!
Поэта фрак он положил,
Простреленный - стрелком Дантесом!
Перчатку – тоже не забыл!
Как понимать, теперь, всё это!
И здесь – трагедия видна!
И здесь всё гадко, жуть как мерзко!
Но – ждут другие нас дела,
Продолжим мы, рассказ наш, дальше.
Глава III
Другие тайны в «Даме» есть:
Есть отравленья! Есть - измены!
И самозванцы в книге есть:
Они прикрыты – властью царской!
Екатерина - их ведет
С послом английским, с камергером,
Что в «Даме пиковой» стоят
И шепчут - «почести» друг другу!
«Петр третий – Павлу не отец!», -
Сказал поэт, сравнив «Записки».
И вывел, в «Даме», двух отцов
На суд людской, на взгляд российский!
Все три последние цари
Ни дать, ни взять, как – самозванцы!
Их к трону – женщина ведет!
Они прикрыты – властью царской!
Они – фамилию одну
Несут совместно с царским кланом.
А клан Романовых, Петра,
Погублен, ими, в одночасье!
Петр третий – варварски убит!
Иван – заколот стражей верной!
Елизавета, дочь Петра,
Подтравлена - масонским «графом»!
«Граф» Сен-Жермен её травил
Всем нам известным «эликсиром»!
Травил, - по Пушкину! - за то,
Что встала, вдруг, в союз с французом!
Да, Семилетняя война
Исход решила в пользу Кати!
Елизавета, дочь Петра,
Здесь поплатилась – головою!
За пруссаками Альбион
Стоял с деньгами в той афере!
Елизавета, дочь Петра,
Убита - англо-пруссаками!
Её, как главную мишень,
«Граф» Сен-Жермен убил... «лекарством»!
Екатерина же была -
Помощницей, известной, «графу»!
Все это Пушкин отразил
В «Пиковой даме», в первой главке,
Там на виду лишь – «эликсир»,
Сам «граф», конечно, да плюс... Катя!
Потом был Петр, за ним – Иван, -
Другие преступленья Кати! -
Трех императоров сжила
В два с лишним года - узурпатор!
Елизавета, Петр, Иван
Убиты тайно в той афере!
Елизаветина же дочь
Тогда спаслась от самозванки!
Но и её - нашла она
Претайно и... годами позже!
Захвачена она была,
Как нам известно, за границей!
Прасковья – имя дамы той!
Отец ее – граф Разумовский!
Елизавета – мать её,
А дед, её, был сам Петр Первый!
В дневник Будаковой занес
Её поэт со слов Загряжской.
Вы загляните в тот дневник,
В нем только: факты, факты, факты!
Да, внучка самого Петра,
Августа (или же Прасковья!)
Захвачена, тогда, была
Цербстской принцессой, самозванкой!
Захват, сей, был осуществлен!
«Беседа» тайная имелась!
Итог печален – монастырь!
А в нем – принцесса... Досифея!
ххх
Заглушена была и ветвь
Потомков пятого Ивана.
Гноила ровно двадцать лет
Их, - в Холмогорах! - самозванка!
Потом их – Дания ждала:
Концлагерь в датском королевстве!
Фрегат «Полярная звезда»
Привез их в Данию, к масонам!
Еще печальней смерть была
Принцесс и принцев Иоанна!
Петр, Катя, Лиза, Алексей
Убиты - той же... самозванкой!
Последняя из них – Катрин
Письмо послала... Александру!
Где в Холмогорах – рай, ей, был,
А в королевстве – ад кромешный!
Письмо - в архиве том лежит,
Оно – осталось без ответа!
В седьмом году Ивана ветвь
Увяла, в Дании, бесславно!
А знал, об этом, Павел-сын,
И Александр, как воцарился!
Но ничего не предпринял:
Боялся, он, разоблаченья!
Боялся лик подставить он,
Мурло своё и... самозванство!
Боялся – свергнутым он быть
Народом русским за... подставу!
За самозванство всей ветви,
Идущим от Екатерины!
Вот почему Николка-царь
Был, на поэта, в злой обиде!
ххх
Он, кстати, тоже знал про всё.
Про самозванство знал... с «Записок»!
И, потому, свирепым был,
Да декабрем, еще, напуган!
Он вешал и ссылал в Сибирь,
Дрожа, как всякий самозванец!
Поэтов двух он загубил
По той же, собственно, причине!
Августа – всех пережила,
А смерть, ее, конец династьи!
Вот так исчез славянский род
С огромнейшей петровской славой!
Вот так расправились они
С древнейшей русскою семьею.
Вот так примазались они
И к трону, и - к Судьбе народа!
Глава IV
(1760 -1762 годы)
Измена, в «Даме», тоже есть:
«Граф» Сен-Жермен – её участник!
Переворот разыгран был
Послом, - английским! – вместе с Катей!
А карта там - была одна:
Петром – большое недовольство,
Что с Фридрихом – амур завел
В разгар побед над пруссом жадным.
Бретейль-француз через Катрин
И блеф, её, сыграл “вслепую”!
Он Кате – денежки давал:
“Тартюфу в юбке и в короне”!
Туманный, серый Альбион
Через посла - низверг сближенье!
Екатерина же была
Марионеткой, жалкой куклой!
На деньги Англии возник
Переворот - с убийством мужа.
Дальнейший ход - известен был:
Повергнуть, Русь, в большую Смуту!
Повергнуть, чтобы – расчленить,
Рабами сделать - руссов славных,
Её богатства - захватить...
Иль, чтобы Русь, хоть чуть, ослабить!
Боролись Бобби и Бурбон
За гегемонию в Европе,
Что им давало: власти ход,
Колонии, сребро и - злато.
Переворот, тот, удался:
Петр был убит орловским кланом.
А смута – дальше не пошла,
Сломав, тем, замысел французов.
Екатерине присягнул
Орлов - в дворцовой карусели.
Так был захвачен - русский трон
Цербстской принцессой, самозванкой!
Французы тихо убрались,
Злясь на коварную принцессу.
Екатерину подняв в высь,
Дав укрепиться, ей, на троне.
(1764- 1765 годы)
Но здравствовал и царь Иван,
Правнучек пятого Ивана.
Он в Шлиссельбурге был тогда,
Как узник, в крепость, был засажен!
Нет, не могла его терпеть
Царица злая, узурпатор.
Ещё качался трон её,
Склоняясь - в сторону Ивана!
И тайно отдан был приказ,
Дашковой, сотворить аферу.
Найти придурка и создать
Через него - блеф о... побеге!
Мирович вскоре найден был
Дашковой, Катей, для аферы:
Безумец, - с горсточкой солдат! –
Освободить, царя, задумал.
На этом строился расчет:
Убить, Ивана, стражей верной!
Убить, как только офицер
Солдат поднимет - за Ивана!
И вновь убит был - русский царь, -
Уже - без помощи французов! -
А те, узнав о всех делах,
Послали, в Питер, Казанову!
И Казанова подтвердил
Все козни Катины, наверно:
Поэт наш, Пушкин, поместил
Его, как раз, за... Сен-Жерменом!
(1766-71 годы)
Узнав о дерзости такой
Глава французской тайной ложи,
Наш Орлеанский – захрипел
И заорал: «Ну погоди ж, ты!».
Вновь англичанин и пруссак
Здесь провели французов жадных.
Вновь проиграл, здесь, их король:
Россия вновь «пошла» - к масонам!
Расчет, его, тогда был прост:
Найти детей императрицы!
Елизаветы дочь – найти:
О ней был слух – у европейцев!
О самозванцах – не забыть
И об Антонио Поссевин:
Царя, тот, Грозного – травил
Парами ртути, как известно!
Лжедмитриев – наслал на Русь
И гугенотам – сделал ночку,
Варфоломеевскую ночь,
Крестом пометив их жилища!
В войне известной Пугачев
Был найден так: на всякий случай!
К полякам был, он, тоже вхож
И до раскольников – охочий!
Всё это Пушкин описал
В своем труде о Пугачеве.
В «Заметках...» - образ Кати дал:
«Тартюфа в юбке и в короне»!
И «Тараканова княжна»
Уже готова к Смуте новой.
Как только будет поднят бунт:
Возникнет дочерью... Петровны!
(1772-75 годы)
«Сыграл» француз – и вспыхнул бунт:
Залил он, Русь, кровавой Смутой!
И появилася – «княжна»!
И Пугачев стал... Самозванцем!
Расчет был верен в этот раз:
Злобил народ на Катю сильно.
А в злобе – к бунту был готов!
Да! Проиграла, Катя, крупно!
«Граф» Сен-Жермен и в этот раз
Был связан с Фридрихом Великим:
«Ты отыграйся – как-нибудь:
И вновь ты будет – победитель!
Императрица сей намек
Восприняла – как глас небесный.
Пугач – был сразу же разбит
И взят, в полон, как вор-грабитель.
И самозванку (или дочь
Елизаветы!) – захватила.
Её – в тюрьму; вора – на казнь;
Россию – кровью напоила!
Таков, вот, Пушкина рассказ
Мы видим в маленькой новелле.
Но не об этом – речь сейчас,
А всё о том, что есть – в той «Даме»!
Глава V
И отравленья - в «Даме» есть:
Сверкает, в книге, Зорич славный!
Тот самый, что в фавор взведен,
На миг, за дельце - тетки тайной!
Невестка – бойкою была:
Разврат, интриги – не терпела!
Хотела партию она
Создать, но, в общем, не успела!
Ведя интриги и - разврат,
Купаясь в роскоши, в богатстве,
Екатерина – не спала
И видела - своё несчастье.
Ей не хотелось - в монастырь,
И в крепость – тоже не хотелось!
И вот... решила отравить
Она - невестку: Вильгельмину!
«Наталья-Павел – не тендем!», -
Решила вдруг Екатерина.
Потемкин выбран, ею, был
И акушерка Зорич с ядом!
И был отравлен тайный враг
С ребенком, вышедшим из чрева!
А Зорич, славный наш племяш,
«Успех» имел: за это дело!
И Павел был «вознагражден»
Письмом подметным - об измене.
Там Разумовский назван был,
И козни, Катины, там были!
«Вознагражден» и – не прощен! –
Отсюда Павла смерть исходит! -
А Пушкин, - зная обо всем! -
И Зорича в ту... «Даму»... втиснул!
ххх
А втиснул, в общем, не затем,
Чтоб показать – истоки драмы.
Историю – писал поэт:
С Ивана, Грозного, он начал!
Екатерина – умерла,
А Павел – лишь недолго правил.
Здесь – Альбион опять стоит
И немец: он Россией правил!
Поэт здесь вновь выводит, нас,
На мысль о том, что Запад хищный
Легко и быстро убирал
Царей - с российского престола!
Как только Павел – задурил,
Порвав все связи с Альбионом,
Как только он – в союз вступил,
Как, нам известно, с Бонапартом!
Так и исчез, он, словно дым:
Шарфом, английским он удавлен!
А сын его, - бишь Александр! -
Служил, вновь, Пруссии прилежно!
И так исчез – не он один:
Вот что проводит Пушкин тайно!
Свою Историю Руси
Поэт нам пишет, в «Даме», тайно!
Как видите, четвертый царь
Убит лукавым Альбионом.
Вот почему – так Русь слаба
Была в эпоху - Самозванцев!
Иван, четвертый, вывел нас
Из-под монгол, разрушив Иго.
Возник – Поссевин! Русский царь
Вдруг умер как... Елизавета!
Чуть-чуть поправил сын его...
И вновь беда: царя не стало!
Собор был созван. Годунов
Царем был избран всенародно.
И вновь – интриги: Дмитрий – вбит!
Князь Шуйский! Папа! Верх литовский!
Всё это Пушкин отразил
В своём труде о... Годунове!
Да! Постаралися враги
Создав, в России, время Смуты!
Лжедмитрий – сразу же возник,
За ним – второй; потом и – третий!
Такой удар был нанесен
России – Западом коварным,
Что вновь исчезла бы она
Не будь народа и... «Пожарских»!
Вот первый, с Запада, удар:
Удар – безжалостный, смертельный.
А Пушкин взял и – отразил
Его в труде о – Годунове!
Потом был Петр; не будь его
Россия пала бы – пред Карлом!
И это Пушкин показал,
Назвав в труде, его, Титаном!
Титан, Спаситель! Отче наш! –
Петр спас Россию от разгрома!
И подтянул её тогда
И вровень встал, тогда, с Европой!
Для этого поэт создал
Второй свой труд. И он – бессмертен!
Он нам – «Историю Петра»
Создал, да будет, вам, известно!
Но умер царь. И вновь разбой
Грозит, России, страшной силой.
Разбойный Запад ищет вновь
На трон российский – Самозванца!
И найден он: его в лице
Цербстской принцессы подыскали!
В Россию въехала она
Женой Петра, как нам известно.
Вот здесь нам Пушкин всё связал
В «Пиковой даме! – воедино!
Он нам – судьбу России дал
В своих трудах о: Годунове!
И о Петре, его делах,
О том, как он спасал – Россию!
А в «Даме» - тайно показал
Удар, врага, по всей династьи!
Вот так был сломлен – русский путь:
Вот так – Россия пропадала!
Вот так Россия встала, вдруг,
И сателлитом и… «дубинкой»!
Пруссак и бобби били, ей,
Усердно турок и французов!
Когда ж – казнили короля
Ей били и… Наполеона!
Который цели короля:
Захват – колоний, власть – над Миром,
Стал энергично достигать
Войной пойдя – на всю Европу.
Держали в крепости, её,
Ещё сто лет и, даже, больше!
Держали – в качестве раба
И на задворках - всей Европы!
А,между тем, удел иной
Петр первый выбрал для России!
Развив, её, со всех сторон
Он шел, с Россией, к процветанью.
Да! Вновь подгадил Запад нам:
Татары, - с ним! - как будто дети!
Он нам – российский путь сломал,
Вогнал, Россию, в мрак невежеств!
Сто пятьдесят, да плюс пять-шесть
Годков – Россия пропадала
Под англо-прусскою пятой
Она, - как Индия! – страдала.
Немчура правил на Руси
Как Самозванец – безраздельно!
Семь Самозванцев на Руси
Царили, будет вам известно!
Екатерина, Павел-сын,
Трусливый Саша и – Николка,
Два Александра, Николай
Второй, да будет, вам, известно!
Его народ – «кровавым» звал,
Он – из последних Самозванцев!
Вот что, нам, Пушкин показал
В своей Истории российской!
ххх
Еще одно свершил поэт
В приходе тайного виденья.
Катрин, он, в белое одел:
Одел в одежду… «приведенья»!
В одежду девы, чистоты
И непорочности известной.
Ту, чей дворец – от ласк дрожал,
Утех, любовных исступлений!
И детских криков во дворце
Известных и полузабытых….
Царь Николай весь день дрожал,
Хрипя, в злобе: «Ну, погоди ж, ты!».
И месть удумал, мести месть:
Месть в квадратуре, в кубе, в квинте!
Дуэль решил он провести
В день «похорон» - графини Анны!
Он выбрал «ляжку», - не «висок»! –
С романа взяв, поэта, строчки!
И «три», - без четверти! – назвал
Потом: в последние две ночи!
«Екатериной» выбрал он
Кутузова вторую внучку.
Потом «объект» - был заменен
На трех сестер, живущих вместе (На… Катерину Гончарову!)
Единой, дружною семьей
С поэтом Пушкиным - на Мойке,
С Екатериной во главе
Созвездия известной тройки!
Нашел Дантеса - немца тож:
Как в «Даме пиковой» стояло!
Приемный и «побочный сын» -
Вот роль, его, в кровавой драме!
У Салтыковых должен быть
Сей «сын», - с Екатериной! – вместе,
Чтоб знали, все, откуда сын,
Сын Павел у - Екатерины!
О «белом» - тоже не забыл
Царь-изверг - в мести небывалой.
«Картины» с «белым» он вершил,
Учтя и - немки предсказанье!
Таков был каверзный сюжет
Той небывалой, страшной мести.
Но мы, однако, увлеклись,
Рассказ, о тайнах, бесконечен!
ххх
Ещё одно свершил поэт
В приходе тайного виденья.
Катрин, он, в белое одел:
Одел в одежду – приведенья!
В одежду Девы, чистоты
И непорочности известной!
Ту, чей дворец – от ласк дрожал,
Утех, любовных исступлений!
И детских криков во дворце,
Известных и полузабытых…
Царь Николая весь день дрожал,
Хрипя во злобе: «Погоди ж, ты»!
И двадцать третье января, -
Как день «кончины» Катерины! –
Царь не забыл! Он внёс его
В свой заговор весьма премерзкий!
Январь, тридцать четвертый год
И двадцать третье – засверкали!
Поэт, ведя с утра дневник,
Там Аничков – упоминает!
Во вторник зван он был в дворец:
Все были в фраках, он – в мундире!
Покинул наш поэт – дворец:
Царь раздражен был – непомерно!
Двадцать шестое января
Смотрите в дневнике поэта,
Там вторник есть, и есть январь,
Там двадцать третье есть, конечно!
Потом злой царь введёт в январь
Дашковых, совместив «кончину»
С убийством Катей трёх царей:
Петра, Петровны и… Ивана!
В главе четвертой был наш сказ
О Дашковой, её афере,
О том, как бы убит – Иван.
Но – без посредства… Воронцовой!
Да, кстати, Пушкин и в дневник
Занёс Дашкову не случайно.
Там, у него, декабрь стоит:
Число четвёртое – сверкает.
Декабрь и тридцать третий год
Сверкают в дневнике поэта!
Вы посмотрите – в тот дневник
И вновь увидите, в нём, факты!
Двадцать шестым же января, -
В тридцать четвертый год, конечно! –
Поэт, веля с утра дневник,
Там и Дантеса - выделяет!
Царь не забудет – ничего,
Когда наступит год дуэли!
На двадцать третье января
И на балу… у Воронцовых!
Дантес поэта оскорбит
Своим предерзким поведеньем.
С чего и будет сделан шаг
К дуэли мерзкой, к оскорбленью.
Поэта и его жены!
Всего, что свято нам и ныне!
Вот так сверкнул – «кончины» день!
«Кончины» злой Екатерины!
Вот так злой царь развил «сюжет»
С «кончиной» злой императрицы!
Каким мерзавцем – надо быть,
Чтобы придумать… месть такую!
Потом Строганов граф возьмёт
Весь список лиц на бале мерзком.
И разошлёт его вновь тем,
Кто должен быть на… панихиде!
Жуковский отразит сей факт
С негодованьем – Бенкендорфу!
А царь и здесь творил – «сюжет»:
Он – «панихиду» ставил тайно!
Поэт помпезно «хоронил»
Катрин в «Пиковой даме» тайно.
А царь создал – такой же миг:
И здесь мы видим – оскверненье!
В Конюшенной в злобе творил
Злой царь обряд по… оскверненью!
В тиши Конюшенной вершил
Злой царь обряд… религиозный!
Ещё одно отметим мы
Веля рассказ о Воронцовых.
Поэт с Данзасом на дуэль,
Как знаете, в повозке ехал.
И повстречала, их, она,
Дашкова (или – Воронцова!).
Случайность это! Нет, не так!
И здесь продумано всё – четко!
Дашкова «сопроводит» вдруг
Поэта к месту той дуэли.
Голицын князь – сверкнет и тут!
И здесь лишь злоба, злоба, злоба!
Царь мстил поэту за рассказ
О преступленьях Катерины.
За то, что вскрыл он, в «Даме», всё,
Всё самозванство… Катерины!
Её и – всей её ветви:
Здесь и Николка – самозванец!
Родоначальница она
В ветви, сей, ярко выступает!
Да, кстати, царь (иль Николай!)
У Воронцовых – Катю вспомнит:
Великий князь, князь Михаил,
У Дашковых вдруг – взнегодует,
Что Лермонтов на бал у них
Появиться без… разрешенья!
Об этом сказ наш – впереди,
А здесь мы – Пушкина закончим!
Военный суд вершит Злодей.
А это – тоже оскверненье!
Повесить Пушкина – вердикт
«Суда» царя, как вам известно!
Через военный «суд» Злодей
Вершил в России – беззаконье!
Через военный «суд» снимал
С себя вину – за преступленье!
Через военный «суд» злой царь
Вершил расправу над дворянством.
Он вешал и в Сибирь ссылал
Всех декабристов, как известно!
И Пушкин – не был «обойдён»:
Вердикт «суда» - вам выше дали!
«Повесить!», - мертвого уже! –
Повесить – хоть и не виновен!
Виновник – самозванец здесь:
Во власти он над всей Россией!
Таков вот здесь мы видим – факт!
И парадокс российский – видим!
Враг! Самозванец трон занял:
Вершит он суд - над всей Россией!
Да! Щеголев – слепец большой:
Не разглядел, он, факты эти!
Ещё одно отметим мы
В вердикте злобы Самозванца.
Поэт, там, явный «камергер»:
Не «камер-юнкер» как считалось!
По воле самого царя,
По воле злобной Самозванца.
Случайность – это? Нет, не так:
И здесь, в вердикте, нет ошибок!
«Повесил» Пушкина – злой царь
И… «камергера» здесь – повесил!
Повесил, замысел открыв,
Что от Петра царь – происходит!
Рождён, мол, Павел - от Петра:
Посол английский, здесь, не к месту!
Как и не к месту – камергер:
Петр третий – дед для Николая!
Таков вот смысл был заключен
В вердикт «суда», в вердикт расправы!
А пушкинисты, здесь, слепы
И здесь они не видят… факты!
Иль видят, да совсем не так:
Любовь Дантеса – подавай им!
Какая это, кстати, чушь:
Он, просто-напросто, убийца!
Наёмным киллером Дантес
В той царской мести выступает!
А жертвы: Пушкин, сёстры все,
Они – прикрытие той мести!
Которая велась тогда
Царём в те мерзкие годины.
Нет! Не помощницы они
И не агенты для… Геккернов!
Ещё одно отметим мы
Ведя рассказ - об оскверненьях!
Поэт наш, Лермонтов, судим
«Судом», военным, в то же время!
За «Смерть поэта» злобный царь
Судил поэта-офицера!
За то, что смел он, в полный рост,
Встать на защиту – Славы русской!
Об этом сказ, наш, впереди,
А здесь отметим лишь ту мерзость,
Сто царь развёл, тогда, во всём,
Что имя Пушкина – касалось!
Как гадко, мерзко всё кругом:
Куда не кинь, повсюду – мерзость!
Вот такова: реальность, явь
Интриги подлой, хоть и… царской!
Глава VI
И «молодой счастливец» есть, -
В «Пиковой даме», в сказе мрачном! -
И Александра (Саши) смерть,
И Бонапарта день - несчастный.
«Поручик» в книге – тоже есть,
На Александра - вточь похожий!
Поручик – хоть и офицер,
Но царь, что, в принципе, негоже!
Царей нельзя - хулить при всех:
Тот – нехорош! И этот – тоже!
Нельзя – в соперники их брать,
И в рогоносцы ставить – тоже!
Под барабаны ставить их,
Писать в поручики лихие.
И в капитана молодые.
Что бегают от всех, дрожат,
А Славы – больше всех хотят!
«Воспитанный под барабаном
Наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал»! –
Сказал поэт в… стихотворенье!
ххх
Нельзя и памятник себе
Нерукотворный ставить выше,
Чем царский столп-Александрит!
Обидно было слушать это
Тому, кто Сашу почитал
Превыше всяких... Бонапартов!
Тому, кто с кровью - трон занял
И не простил бы - даже брату!
Злопамятлив был Николай,
А тут: и первое, и... третье!
Он на коленях - мать держал,
Но не простил - декабрь известный!
И Герцен не был им прощен,
Тургенев, Вяземский известный!
А Пушкин - враг номер один
Был для него, для Власти царской!
Вот это всё и привело
Тогда царя - к жестокой мысли:
Дантес-поручик выбран был
Для исполненья царской мести!
А длилась месть: не год, не два,
А целых чтыре года с лишним!
Он Пушкина - совсем "заел"
Своею "милостью" известной.
То "юнкера" он дал ему
В ответ на острое - "поручик"!
То вдруг - Вигеля подослал
К поэту с планом тайной мести!
И месть провёл - не так как все:
Той тайной "Дамы" взял мотивы!
Дуэль Дантеса же вогнал
В дуэль "Онегина с поэтом"!
Отметил он и трех сестер,
Живущих с Пушкиным на Мойке.
Он старшей, вдруг, фрейлинство дал
В николин день, в число шестое!
"Екатериной" звал её,
А выдал замуж - за Дантеса!
А младшей - всю вину отдал
За гибель Гения, Поэта!
Александрине - третья роль:
Живёт тихонечько с поэтом!
А бравый "Принц", кавалерганд,
Влюбил, в себя, сестёр за это!
Такой "бордель" развел в семье, -
Прикрыв дуэль семейной драмой! -
Что Петербург - весь год визжал
В салонах знати и богатых.
Дантесу тоже роль он дал:
"Побочным сыном" быть при Катрин!
Помолвку чтобы объявить
У Салтыковых в день ноябрьский.
Чтоб знали все - откуда "сын"
Побочный у... Екатерины!
Чтоб не писали... о после,
Переворот тот чтоб... Забыли!
Убийство - третьего Петра
И роль месье при всём при этом!
Чтоб внукам - запросто жилось:
Без всяких там... переворотов!
Как видите уже сами, через созданный приём, - то есть через само "стихо сложение"! - начинают появятся на свет божий (Через моё сознание, "загруженное" пушкинианой и Историей!) очень многое именно из пушкинианы и Истории.
На этом мы литературный эксперемент, то есть саму "Царскую месть", и закроем. Кстати, её объём довольно-таки большой.
Но в следующей публикации попытаемся показать, вам, ещё одну, - или даже две! - стороны выделяемой, здесь, "Царской мести". Подготовим вам, в этом отношении, небольшой сюрприз.
конец
1. Убит поэт! Ликует царь! В. Блеклов
(Отрывок)
В связи с тем, что перезахоронение Пушкина, - и Лермонтова! - является венцом всей моей пушкинианы, - которой я посвятил, в общем-то, лучшие годы своей жизни! - я, в целях распространения, в русском обществе, именно мысли о перезахоронении, поэтов, в Москве, представлю, вам, ещё несколько отрывков из «Царской мести». Вот несколько отрывков, из неё, тоже прямо относящимися, у меня, к нашим Великим поэтам.
Первый отрывок. Я назвал, его:
Убит поэт! Ликует царь!
Убит поэт! Ликует царь!
Но вдруг из ропота, из Гнева,
Как птица феникс из огня,
Поэт поднялся: как – Знаменье!
Царь Николай был поражен
Тем воскресеньем необычным.
И вот дрожащею рукой
Он держит лист на - “Смерть поэта”!
Испуг прошел! Вскипел злой царь!
И приказал собрать, он, тайно
О Лермонтове – компромат,
И о других, что помогали!
И вот доставлен компромат, -
Поэмой «Монго» - царь взвинтился: (1)
В «волжанине» – себя признал,
А из-за Пушкина – взбесился! (2)
И «Монго» - вздумал проучить,
Потом, когда раскрутит «Дело»!
Но надо стих же – изучить! –
И вновь, злой царь, белее мела!
Читая Лермонтова стих,
Злой царь – «Онегина» увидел!
И побелел, и пожелтел,
И захрипел: «Ну, погоди ж, ты»!
Поэт, там, Ленский - был убит, -
Как Пушкин был убит - Дантесом! - (3)
И обуял, царя, злой страх:
«А вдруг и истину, он, вскроет»!
А шпики - новый компромат
Внесли - на нового поэта:
В Лопухину - влюблен поэт!
Не безответно – чувство, это!
Лопухины – особый род, -
Жена Петра - из них выходит! - (4)
Царь – побелел, царь – посинел:
И этот – в первый ряд выходит!
И злая мысль пришла к царю:
Поэта спрятать - в дом тот странный!
Дать «петербургский вариант»,(5)
Немедленно, внезапно, сразу!
И старший медик - послан был
Удостовериться, пронюхать….
Не взял, лейб-медик, на себя
Тот страшный грех и те … посулы!
Вот так и началась та месть
С тройным исходом и с … судами!
Кавказ и две дуэли там,
И платье - злой Екатерины! (6)
Кавказ и сорок первый год
Возникли сразу в мести тайной. (7)
Потом – «Дантес» был возрожден:
Для поединка на тех … шпагах! (8)
«Дантеса» начал возрождать
Злой царь - при следствии по «Делу»! (9)
Он «развести» решил тогда
Их в март весенний, в день единый! (10)
В тот март Дантес и сам Поэт
Из Петербурга – выезжали… (11)
В тот день – Загряжской был конец: (12)
Фрагмент удался, там, на славу!
И потянулся мести след...
Краткие пояснения:
1. Строки: Поэмой "Монго" - царь взвинтился, В "волжанине" - себя признал...". - Поэма "Монго" датируется сентябрем 1836 года. Сюжетом послужили события, относящиеся ко времени пребывания Лермонтова в Школе юнкеров: поездка Лермонтова и А.А. Столыпина, родственника и приятеля Лермонтова, на дачу к балерине Екатерине Егоровне Пименовой.
Так пишут, о поэме, лермонтоведы, тоже далекие, как и пушкинисты, от заговора царя как против, в начале, Пушкина, так и, потом, против Лермонтова. Практически за его стихотворение - "Смерть поэта".
Однако некоторые из них дают предположение, что царь сломал А. Столыпина, - заставив его "обслуживать" обе лермонтовские дуэли! - именно за его "грехи молодости", при которых и могло произойти "пересечение" ловеласа царя (или его брата Михаила, тоже ловеласа) именно с любовными приключениями Столыпина-Монго. Так Столыаина стали прозывать - именно по лермонтовской поэме.
2. Строка: "А из-за Пушкина - взбесился!". - Здесь имеется в виду лермонтовские строки в концовке поэмы: Тут было шуток, смеху было! И право, Пушкин наш не врет, Сказав, что день беды пройдет, А что пройдет, то будет мило...". Лермонтов здесь имел в виду стихотворение Пушкина "Если жизнь тебя обманет" (1825 год): " Всё мгновенно, всё пройдёт. Что пройдёт, то будет мило".
З. Здесь имеется в виду следующие строки Лермонтова из его стихотворения "Смерть поэта", указывающие на большое сходство дантесо-пушкинской дуэли - с дуэлью Евгения Онегина с поэтом Владимиром Ленским: "И он убит - и взят могилой, Как тот певец, неведомый, но милый, Добыча ревности глухой, Воспетый им с такою чудной силой, Сраженный, как и он, безжалостной рукой".
4. Имеется в виду - первая жена Петра Великого, Лопухина.
5. Здесь имеется в виду часто употребляемый, пушкинистами,"петербургский вариант", развернутый Пушкиным в "Пиковой даме" для посадки жадного Германна-Бонапарта - в Обуховскую больницу или - в сумасшедший дом.
6. Здесь имеется в виду тот факт, что царские заговорщики специально подослали к моменту проведения пятигорской дуэли Лермонтова с Николаем Мартыновым: и Екатерину Быховец, и Л. С. Пушкина, брата Великого поэта, и, даже, в лице племянника, самого Бенкендорфа. Сам же Лермонтов дуэлировал - именно против Николая (Имеется в виду, что в Лермонтова долго и тщательно целился, - и убил поэта наповал! - сам царь Николай I.).
7 и 8. Дату 13-15 июля 1841 года, пятигорской лермонтовской дуэли с Николаем Мартыновым, злой царь продумает (и назначит!) - 13-15 февраля 1837 года. И приурочит, её, к 15-ти летней годовщине казни им, 13-го июля 1826 года, пятерых декабристов-руководителей.
А дуэль Лермонтова с французом Эрнестом Барантом в Петербурге, 16-18 феврадя 1840 года, продумает (и назначит!) - 16-18 февраля 1837 года. Всё это подробно описано в моей книге "Об убийстве Лермонтова. О надругательствах над Пушкиным и Лермонтовым", да и в некоторых других моих книгах.
Прямо же свидетельствует, этому, и сам числовой ряд: 13, 14, 15 и 16, 17, 18 февраля 1837 года.
9. Николай I практически совместил следствие и суд над Дантесом, со следствием по Лермонтову (за его стихотворение "Смерть поэта"). Лермонтовский же эпиграф к стихотворению: Отмщенья, государь! Отмщенья!" взял как девиз - именно по уничтожению новоявленного поэта!
10 и 11. 19-го марта 1837 года и Дантес, - и Лермонтов! - выехали из Петербурга. Убийца Пушкина выехал - к себе на родину, да, ещё, и с крупной суммой денег, Лермонтов же выехал - в николаевскую ссылку на Кавказ!
Этот факт подтверждает, через свой дневник, А.И. Тургенев: "19 марта. Встретили Дантеса, в санях с жандармом, за ним другой офицер, в санях. Он сидел бодро, в фуражке, разжалованный и высланный за границу...".
Пушкинисты нашли, что выехал Дантес, во Францию, даже в санях императорского двора!
Запись же Тургенева ещё интересна и тем, что он пишет, в дневнике, "Встретили". Необходимо будущим исследователям попытаться найти, с кем же был сам А.И. Тургенев?
12. Княгиня Н.К. Загряжская, с кем любил разговариват А.С. Пушкин о временах царствования Петра III и Екатерины II, умерла 19-го марта 1837 года.
конец
Придворная церковь
Второй отрывок. Ярко и выразительно выделяет, у меня, как сатиричную “панихиду”, по Екатерине II, в придворной церкви, - тайно показанную, поэтом, в пятой главе “Пиковой дамы”! - так и пушкинского “Медного всадника”. В котором Петр Великий топтал конем, как вы помните, безумного Евгения за то, что тот посмел сказать, о царе, что-то плохое.
Николай I, соединил в реальной панихиде по Пушкину, в Конюшенной придворной церкви, пушкинское и первое и - второе! Ибо с благоговейным трепетом хранил, в подвале этой церкви, чучело лошади, на которой император Александр I и въехал, в Париж, как “победитель Бонапарта”.
Вот как выглядит, у поэта, именно сатирическая “панихида”, по Екатерине II, в придворной церкви:
«Церковь была полна. Гроб стоял на богатом катафалке под бархатным балдахином. Усопшая лежала в нем … в белом атласном платье. Кругом стояли домашние: слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами; родственники в глубоком трауре, - дети, внуки, правнуки. Никто не плакал: слезы были бы – притворством. Молодой архиерей произнес надгробное слово. В белом атласном платье. Кругом стояли домашние: слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами; родственники в глубоком трауре, - дети, внуки, правнуки. Никто не плакал: слезы были бы – притворством. Молодой архиерей произнес надгробное слово. В простых и трогательных выражениях представил он мирное успение праведницы, которой долгие годы были тихим, умилительным приготовлением к христианской кончине (Вот почему Николай I так смаковал «христианскую кончину» Пушкина; – комментарий В.Б.). «Ангел смерти обрел её, - сказал оратор, - бодрствующую в помышлениях благих и в ожидании жениха полунощного. Служба завершилась с печальным приличием. Родственники пошли первыми прощаться с телом. Потом двинулись и многочисленные гости, приехавшие поклониться той, которая так давно была участницей в их суетных увеселениях».
А вот как выглядит, в николаевском заговоре, реальная панихида по Пушкину, по дневнику А.И. Тургенева, организованная в Конюшенной придворной церкви, царем Николаем I, 1-го февраля 1837 года. В котором он выделяет, нам, и подвал Конюшенной церкви: «В 11-ть часов нашел я в церкви обедню, в 10 часов 30 минут начавшуюся. Послы со свитами и женами. Лицо Баранта: единственно русского – вчера ещё, но сегодня генерал и флигель-адъютанты. Крылов. Князь Шаховский. Дамы-посольши и прочее. Каратыгин, молодежь. Жуковский. Моё чувство при пении. Мы снесли гроб в подвал. Тесновато”.
Как видите уже и сами, николаевский сценический фрагмент заговора, прямо оскверняющий нашего Великого поэта, реален. И – налицо! Вот как я его выразил именно в “Царской мести”, назвав его
Придворная церковь
Еще одно отметим мы,
Развязку драмы разбирая.
Царь отпевание перенес,
Не просто так, а – в смысл играя!
А смысл был в том, чтоб «показать»
Всем, - вновь! – победу самозванцев!
В Конюшенную перевез
Злой царь, поэта, не случайно!
В церквушке, той, сам Александр
«Витал» - на лошади белесой!
В Париж покорный он въезжал
На ней, да будет, вам, известно!
Въезжал – не тихо, не скромно:
Как победитель Бонапарта!
Кутузова убрав - давно,
Забрав, тем, лавры – самозвано!
И вот незримый Александр
Вновь победитель - в той церквушке!
Конём – поэта он топтал!
Низверг врага, он, как и - прежде!
За упокой, он, пел ему, -
На белой лошади сверкая! -
Вот так, вдруг, «белый человек»
Поверг врага, в слова играя!
Да, странный царь был Николай, -
Не побоялся, даже, Бога!
Но мы, однако, увлеклись,
Другой поэт, у нас, на слоге.
Остается только выделить, что литературоведы, не выделив даже николаевский заговор против Пушкина, по настоящее время недоумевают именно на счет Конюшенной придворной церкви. Вот, в качестве образца, один из примеров, взятый мною из книги Л. Гроссмана “Записки д Аршиака”:
«Странный выбор храма! Я как-то осматривал это здание, где храниться золотая карета, присланная Людовиком XV в подарок «Северной Семирамиде» (Елизавете Петровне; – пояснение В.Б.), и где с благоговейным патриотизмом оберегается от порчи чучело лошади, на которой Александр I въехал в Париж. И вот здесь, по соседству с конскими стойлами и экипажными сараями, среди огромного загона царских лошадей, рядом с отборным собранием седел, чепраков, попон и сбруй, было выставлено на два дня тело убитого поэта».
Кстати, именно этот пушкинист наиболее близко и подошел, - через только что выделенное выше, его наблюдение! - к разгадке тайны - именно Конюшенной придворной церкви.
Конец.
Третий отрывок.
Касается первого приезда, М.Ю. Лермонтова, в Петербург с Кавказа (Окончание первой ссылки поэта).
Предусматривающий «Высочайшую милость» поэту, - как, в своё время, и Пушкину при «вызволении» его, царем, из Михайловской ссылки! – цель которой была, - как и в случае с Пушкиным в 1826 году! - в общем-то, проста: показать, русской общественности, своё благоволение к поэту Лермонтову; показать себя, русской общественности, именно в образе «просвещенного монарха» Я назвал, этот отрывок,
Вот год, как Пушкин был убит!
Вот год, как Пушкин был убит!
И вот в годину вечной скорби
Злой царь - поэта возвратил
В столицу, в Петербург туманный!
Вот так, злой царь, отметил год,
Годину мрачного обряда!
Он вдруг, поэту, «милость» дал:
Освободил, его, из ссылки!
С поэтом Пушкиным сравнил,
Злой царь ту "милость", то – коварство!
Но в Петербург его впустил -
Лишь в январе: в годину смерти!
Конец
Стихотворный отрывок касается николаевского военного «суда», над Лермонтовым, за его дуэль с Эрнестом Барантом. Которого (Баранта) заговорщики специально «свели», или столкнули, - через сплетни! – именно с опальным поэтом. И через который, - то есть через николаевский военный «суд»! - Николай I тоже, - как и Пушкина в свое время! – выставлял, в свете: и как неисправимого дуэлянта; и, разумеется, как «закоренелого преступника».
Кстати, именно от Николая I испускались, в свет, и сплетни о чрезвычайно неуживчивом характере М.Ю. Лермонтова. Которые часть дельцов, от лермонтоведения, используют, - даже в наши дни! - именно для чернения поэта. Я назвал этот отрывок
Пока же “суд” вершит Злодей!
Пока же «суд» вершит, Злодей,
Вновь над Поэтом, над - безвинным!
Вновь грязью облит – лишь поэт!
И вновь Дантеса, тень, в почете!
Конец
2. Убит поэт! Ликует царь!
Отрывок касается второй лермонтовской дуэли. Дуэли его, в Пятигорске, с Н.С. Мартыновым. Приуроченной, царем, к казни им, 13-го июля 1826 года, пятерых декабристов-руководителей. Я назвал этот отрывок, связывая, его, именно с первым нашим отрывком по этой же теме, вновь как
Убит поэт! Ликует царь!
Убит Поэт! Ликует царь!
Крестьяне - согнуты в лачугах!
Да, не удался - тот декабрь:
Россия вновь - во тьме кромешной!
Конец.
Я обещал вам, при закрытии "Царской мести", два сюрприза. Так вот, первый сюрприз заключен именно в преподнесении вам - отрывков из "Царской мести"! Уже опубликованных, вам, сразу же после "Царской мести". Это: "Убит поэт! Ликует царь!"; "Придворная церковь"; "Пока же суд вершит Злодей" и "2. Убит поэт! Ликует царь!". В которых эти отрывки выступают, уже, самостоятельными произведениями. Так "сработало" - мой сознание, загруженное - именно пушкинианой и Историей!
Кстати, преподносимый вам отрывок, названный, мною,"Дуэль и смерь Пушкина", находится в прямо противоположной стороне от версии, предложенной известным пушкинистом П. Щеголевым в его знаменитой, и сейчас, книги "Дуэль и смерть Пушкина".
Второй сюрприз ожидает, вас, как только я - к нему подготовлюсь. Другими словами, продолжение - следует!
ххх
Главный же смысл второго сюрприза заключен примерно в том, что если начинаешь искать источник той или другой стихотворной строки, которое выдало тебе, как стихотворцу, твоё сознание, то, - найдя эти источники и поместив их, через сноски к строкам, в сопутствующий, отрывку, раздел! – получаешь что-то, – в совокупности со стихотворением и обозначенным разделом! - совершенно новое.
Вот хотя бы небольшой ряд примеров именно через сноски к стихотворным строкам.
Стихотворные строки со сносками:
Строки: Там, где поэзия прошлась, То стройной ножкой, то ботфортом (1).
Сноска 1. Здесь имеется в виду, красочное и великолепнейшее описание А.С. Пушкиным съезда на бал к престарелой графине. Вот именно та пушкинская строка, с которой я и начал создавать «Царскую месть»: «Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатический башмак» (Смотрите конец второй главы «Пиковой дамы»).
Применительно же к тайной «Пиковой даме», это – съезд на бал к внучке Кутузова, к графине Д.Ф. Фикельмон. Пушкин только что приехал из Москвы, где работал, по Екатерине II, над архивами. И, 2-го декабря 1832 года, присутствует на названном балу. Где и происходит его повторное, после восьмой главы «Евгения Онегина», объяснение с Долли Фикельмон.
И начинается их интенсивная переписка (Отражена, поэтом, в «Пиковой даме»), приведшая, их обоих, к любовному свиданию, в ночь с 23-го на 24-е декабря 1832 года, в особняке Д.Ф. Фикельмон.
Кстати, пушкинский дневник, не забудьте, имеет и двойственность! По большому, то есть по историческому времени, он начинается, у поэта, 1-го января 1833 года; по малому, - или по текущему, в повести! - времени, он начинается, у Гения, с 1-го декабря 1832 года.
Другими словами, мы выходим, через эти строки, на самые тайные и интимные эпизоды, события и моменты из жизни Пушкина и Д.Ф. Фикельмон. Именно они и приведут царя Николая I, - дополнительно, конечно! – к мысли о физической расправе над Пушкиным. Ибо и этот царь-ловелас имел виды на внучку Кутузова. И соперничество именно с Пушкиным приводило, его, в неописуемую ярость. Вот, хотя бы коротко, именно об этих двух строках «Царской мести».
Строки: Там три жандарма в ряд лежат, В лицо, поэта, тыча… ножкой (2)
Сноска 2. С этого двустишья я начинаю вести разговор о николаевском жесточайшем режиме правлении, да и о самом царе. Оба прямо относящихся и к трагической развязки судьбы А.С. Пушкина. Однако первоисточник, этого двустишья, иной. Вот как я его выразил, - и, кстати, неоднократно! – хотя бы в книге «Заговор против Пушкина».
Пушкин – на коленях
Завершим же мы, - весьма долгое повествование наше, об уникальном николаевском заговоре против Пушкина, в котором, как видите уже и сами, много драматических и трагических событий! - показом, вам, еще одного сценического фрагмента, который я условно назвал – «Пушкин - на коленях!». И фрагментом, который вновь связан, у царя, с мотивом камергера «С.В. Салтыков».
Камергера, от которого и забеременела с третьей попытки, как писала сама Ангальт Цербстская в своих знаменитых "Записках", Екатерина Великая. Что может быть, кстати, только её выдумкой.И, тоже, кстати, у историков уже существует четыре версии о происхождении Павла I. И этот спор никогда не закончится, если мы не проведем - соответствующие экспертизы.
И он, следовательно, связан - и с «екатерининским мотивом». Ибо рисунок художнику К.П. Брюллову заказала, как вы скоро увидите и сами, Елизавета Павловна Салтыкова, урожденная Строганова. И который, собственно, завершает у него, по его замыслу, «любовную линию» его личной мести поэту за одержанную над ним, - царем! – победу поэта, над сердцем красавицы Д.Ф. Фикельмон, внучки Кутузова.
Пушкинист Светлана Абрамович датирует этот эпизод не позднее 17-го января 1837 года (Ранее он датировался, пушкинистами, тоже - «за четыре дня до смерти поэта».). Мы здесь, в датировке, с ней - вполне согласны. Но это, все же, не эпизод из жизни Пушкина, а именно николаевский сценический фрагмент заговора, против поэта.
Фрагмент, в котором царь «изобразил», через специальный заказ княгиней Е.П. Салтыковой, художнику К.П. Брюллову, рисунка, именно «Съезда на бал».
Вот как он, «Съезд на бал», выглядит, кстати, у Пушкина в его «Пиковой даме»:
«Рассуждая таким образом, очутился он в одной из главных улиц Петербурга, перед домом старинной архитектуры. Улица была заставлена экипажами, кареты одна за другою катились к освещенному подъезду. Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта и дипломатический башмак. Шубы и плащи мелькали мимо величавого швейцара» (Смотрите - вторую главу «Пиковой дамы».).
А вот как он выглядит по дневниковой записи А.Н. Мокрицкого. Записи, не раз приведенной - пушкинистами прошлого времени. Совсем, разумеется, в другом толковании и в освещении, её, пушкинистами:
«Сегодня в нашей мастерской было много посетителей – это у нас не редкость, но, между прочим, были Пушкин и Жуковский. Сошлись они вместе, и Карл Павлович угощал их своей портфелью и альбомами. Весело было смотреть, как они любовались и восхищались его дивными акварельными рисунками, но когда он показал им недавно законченный рисунок «Съезд на бал к австрийскому посланнику в Смирне», то восторг их выразился криком и смехом. Да и можно ли было глядеть без смеха на этот прелестный, забавный рисунок? Смирнский полицмейстер, спящий посередине улицы на ковре и подушке – такая комическая фигура, что на нее нельзя глядеть равнодушно. Позади него, за подушкой, в тени видны двое полицейских стражей: один сидит на корточках, другой лежит, упершись локтями в подбородок и болтая босыми ногами, обнаженными выше колен, как две кочерги, принадлежащие тощей фигуре стража, еще выдвигают полноту и округлость форм спящего полицмейстера, будучи изображенным в ракурсе, кажется оттого еще толще и шире.
Пушкин не мог расстаться с этим рисунком, хохотал до слез и просил Брюллова подарить ему это сокровище, но рисунок принадлежал уже княгине Салтыковой, и Карл Павлович, уверяя его, что не может отдать, обещал нарисовать ему другой. Пушкин был безутешен: он с рисунком в руках встал перед Брюлловым на колени и начал умолять его: «Отдай, голубчик! Ведь другого ты не нарисуешь для меня, отдай мне этот». Не отдал Брюллов рисунка, а обещал нарисовать другой. Я, глядя на эту сцену, не думал, что Брюллов откажет Пушкину. Такие люди, казалось мне, не становятся даром на колени перед равными себе, Это было за четыре дня до смерти Пушкина».
Художник Мокрицкий был, безусловно, прав. Такие люди даром на колени не становятся. Вдоволь насмеявшись над бытовыми подробностями рисунка Брюллова, похожий на шарж или сатирический юмор, А.С. Пушкин вдруг осознал, что он держит в руках… отражение своей «Пиковой дамы». Нельзя даже представить себе, что он почувствовал - в это мгновение. Наверное, вспомнился: незабываемый вечер, 2-го декабря 1832 года, с решающим объяснением между ним, и Д.Ф. Фикельмон; все его, и вечера 23-го декабря 1832 года, волнующие, его, мгновения….
И, на фоне угнетающей обстановки последних двух с половиной месяцев, наступила разрядка: Великий поэт встал на колени перед Великим художником, все еще не веря, что ему не отдадут, поразивший его, в самое сердце, рисунок Брюллова с его… «Пиковой дамой»!
Любил Николай I - душещипательные сцены. Но – придумать такое! Как видите, и здесь пушкинская жизнь буквально натыкается на царскую ненависть. И здесь мы выходим на грустные размышления о причинах трагической развязки жизни поэта, обусловленных его тайным соперничеством с негодующим, от этого соперничества, злопамятливым и подлым императором. Сколько же надо жестокости, цинизма и подлости, чтобы придумать – именно такое.
Остается только выделить, что описанную, выше, сцену, – Пушкин, с рисунком, на коленях перед Брюлловым! – изобразил другой наш Великий художник. Изобразил Илья Репин, в дошедшем, до нас, великолепном рисунке. Найдите и посмотрите его. Это и есть сценический фрагмент николаевского заговора против Пушкина, неосознанно отраженный, нам, именно художником Ильей Афанасьевичем Репиным. Заодно найдите и рисунок Карла Павловича Брюллова, собственно и давший ход выделяемому, здесь, николаевскому сценическому фрагменту. На этой ноте мы, пока, и остановимся.
Строки: Там «Николаев дух» лежит (3)Свиньей огромной средь дороги.
Сноска 3: Навеяна мне,из поэмы В. Маяковского, через его двустишье о капитализме: "Его не объехать, не обойти, Единственный выход - взорвать!".
Строка: «Висок» иль «ляжка» - выбор есть!(4)
Сноска 4: Взято, мною, из пушкинского "Евгения Онегина" (Глава шестая, строфа XII): Взвести друг на друга курок И целить в ляжку иль в висок! Означает наказание противника, на дуэли, пулей.
Если дуэль произошла из-за женщины, то целят "в ляжку" (Чтобы навечно опозорить противника, то есть именно оскопить его!).
Если дуэль происходит из-за оскорбления чести или достоинства, то целят - в голову, то есть в висок. Так был убит метким стрелок Н.С. Мартыновым, у царя, именно Лермонтов (Он был убит, как говорили на дуэлях, наповал.).
Пушкин же был смертельно ранен метким стрелком Дантесом, по заданию царя, именно в нижнюю часть живота.
Строка: Чтоб Пушкин умер в день Петра,(5)
Сноска 5: Поэт, по тайному "календарю" "Пиковой дамы", организовал, в пятой главе повести, сатирическую "панихиду", по Екатерине II, 27-го января 1833 года. А привел её к себе ("Я пришла к тебе против своей воли, но мне велено..."),- в виде привидения в белом! - в дату смерти Петра Великого, то есть именно 28-го января.
Другими словами, сатирично привёл, её, не только к себе, но и на божий "суд" - к Петру Великому, грандиозные реформы, которого, Екатерина II и загубили. Да, ещё, и уничтожила - всех русских Романовых, имеющих хоть какое-то право на российский престол.
Николай I, зная, - через совершенно не зашифрованный первый черновик "Пиковой дамы"! - и это, назначил дуэль меткого стрелка Дантеса, с поэтом, именно на 27-ое января 1837 года.
Назначил с тем, чтобы Пушкини умер: или в этот день,или же - 28-го января: в дату смерти Петра Великого. Кстати, 28-ое января был и запасной день для дуэли.
27-го января 1837 года царь подошлет, к поэту, не только священника Петра (то есть пришлет к нему, тайно, именно Петра Великого!), но и совершит, через этого священника, так называемое "присмертное причастие".
Что и будет означать, у царя-святотатца, божий "суд" и над поэтом! Большой резонанс вызывет у окружающих, смертельно раненого Пушкина, людей, и так называемая "записка царя карандашем". Но о ней - чуть позднее.
Строки: Так вновь решается вопрос: Как - «умереть по-христиански»! (6)
Сноска 6: Пояснение к строкам полность взято, мною, из четвертой книги моего исследовательского цикла. Вот оно, перед вами:
"О первом надругательстве Николая I, над уже смертельно раненым Пушкиным, совершенным, царем, через сценический фрагмент с “присмертным причастием” следует – особо поговорить. Был тайно организован, Петром Вяземским, через неприметную посылку за священником Петром, из придворной Конюшенной церкви. И “открыто” исполненным, этим священником, именно в квартире уже смертельно раненого поэта.
Этот фрагмент, главный смысл, которого: “Судный день”, - между двумя Петрами! - над самим Пушкиным, уже довольно-таки подробно раскрыт, нами, в наших предыдущих книгах. «Судный день» взят царем, как вы уже знаете, из тайного содержания пушкинской повести. Где поэт “насильственно” привел преступную, во всём, Екатерину II, на “Судный день” - именно к Петру Великому!
А двух Петров царь взял, - как вы уже тоже знаете из наших предыдущих книг! - из “царственной линии” «Пиковой дамы». И взял, разумеется, из обстоятельств перезахоронения, разгневанным Павлом I, своего отца, императора Петра III. Последнего, - кстати, именно по Пушкину! - русского императора. И именно - петровской ветви! И похорон им же, - почти ровно через месяц после смерти! - Екатерины II.
В этом сценическом фрагменте николаевского заговора заключен примерно следующий тайный смысл. Царская записка к поэту карандашом, от 27-го января 1837 года, - скорее всего подошедшая к Пушкину, через второй приезд доктора Арендта в дом поэта именно из Зимнего дворца, в восемь часов вечера! - выполняя, в заговоре, функцию завершения только что выделенного вам, выше, сценического фрагмента выделяемого, здесь, тем самым является:
- и первым царским “венком” на будущую могилу поэта. О втором царском “венке”, на могилу поэта, мы расскажем, вам, ниже;
- и - “рекомендательным письмом”. Письмом, которым злобный царь заблаговременно снабдил, поэта, отправляя, его, на тот свет! Смотрите наши предыдущие книги.
Скорее всего, что царь и послал её, с Арендтом, именно с только что раскрытой, перед вами, целью: чтобы она хоть как-то, но именно отразилась в сознании людей, окружавших, в то время, смертельно раненного поэта. А чтобы она не стала “царским рескриптом” (О чем много поговорили пушкинисты прошлого!), то есть царской “высочайшей милостью” именно к поэту и к его имени, - что, Николай I, ни в коем случае не мог допустить! - он попросил Арендта обязательно, при возвращении его из дома поэта, вернуть её, ему.
Современники поэта, из-за моментального возвращения записки, Арендтом, Николаю I, дают, царской записки к поэту, как вы уже знаете, самые разные вариации. Однако смысл их, в общем-то, один и тот же!
Поэтому для наглядности, - и примера! - а так же и для свидетельства, что записка - существовала (Это - главное!), - да и чтобы не нарушать саму логику нашего повествования! - еще раз приведем, вам, её содержание.
Вот как она отражена, к примеру, у А.И. Тургенева: “Государь прислал к нему вчера же Арендта с письмом, писаным карандашом, которое велел прочесть Пушкину и привезти к себе назад. Вот примерное выражение письма: «Есть ли бог не велит уже нам увидеться на этом свете, то прими мое прощение и совет умереть по-христиански и причаститься, а о жене и детях не беспокойся. Они будут моими детьми, и я беру их на свое попечение».
Дополнительное пояснение В.Б. Обратите внимание, "совет умереть по-христиански и причаститься", стоят, у царя-сценариста, один за другим!
Как видите уже и сами, рекомендательное письмо Николая I, к Пушкину, сопровождающее поэта, на тот свет, словами “умереть по-христиански и причаститься” (Как будто Пушкин - крамольный еретик!), - явно взято царем из сатирических “похорон” поэтом, в пятой главе “Пиковой дамы”, Петра III и Екатерины второй!
Оно подослано, царем, как раз к моменту свершения, над поэтом, церковного обряда “присмертного причастия”. Или свершения, над ним, николаевского “Судного дня”, тайно организованного, им, через Петра Вяземского и священника Петра из придворной Конюшенной церкви! И оно существовало, - как и само “присмертное причастие”! - в реальности, ибо именно здесь оно, царское письмо к поэту, как раз и к месту!
Здесь, кстати, тоже все взаимоувязано у царя-”сценариста”! Взаимоувязано - именно по времени! В разговоре же с Жуковским о царских милостях пушкинской семье, приведенным нами, выше, в наших предыдущих книгах (Смотрите, его, там!), царь, невероятно уже еретничая, проводит мысль о доведении им, поэта, до “смерти христианской”, еще точнее и ярче: “Мы насилу довели его до смерти христианской”!
Вот такова главная суть первого, по хронологии, надругательства, царя Николая I, над Величайшим Гением. Дальше уже пойдет целая цепь, или чреда, таких же надругательств и осквернений, тоже тайно “показанных”, царем, своим высшим соучастникам: Бенкендорфу и Нессельроде (Михаил Павлович, брат царя, в это время отсутствовал!).
И последнее замечание о николаевском письме. Его совет поэту, то есть, практически, пожелание умереть, - ведь обычно больному желают выздороветь! - очень похож на пушкинское “пожелание”, Николаю I, “давно уже истлеть в могиле” (Смотрите концовку четвертой главы "Пиковой дамы".). Годков так “шестьдесят тому назад”, которое мы выделили, вам, еще в нашей первой книги (Смотрите, его, и там!).
Не оттуда ли едёт и это николаевское “пожелание” поэту? Наверное, все-таки, и оттуда, так как царь “ставил”, свои сценические фрагменты, именно по пушкинской повести.
Кстати, язвительно, в николаевском письме, и упоминание о жене поэта, - «о жене и детях не беспокойся». Ибо сам царь-то - не только всем известный, в Петербурге, ловелас, но и - провокационный “поклонник” жены Пушкин. А провокационный потому, что, выставляя, себя, именно поклонником и даже, как вы уже знаете, “влюбленным другом” Н.Н. Пушкиной, всегда лично и организовывал травлю её, в свете, именно через свои салоны".
Строки: Как смерть поэта совместить С «кончиной» дамы в сказе мрачном. (7)
Сноска 7. Главный смысл, её, примерно в следующем. Графиня-императрица "умирает" у Чародея словесности - в третьей главе "Пиковой дамы". Поэт, осторожничая, точно фиксирует мгновение её кончины - только в пятой главе повести.
Фиксирует через предложение: "Он взглянул на часы: было без четверти три" (Ночи, разумеется. Он через это "без четверти три", кстати, незаметно переводит действие, в повести, именно на 28-ое января, то есть переводит на очередную дату смерти Петра Великого, который действительно умер - 28-го января 1725 года.).
Николай I тайно заставит князя и камергера Петра Вяземского, - вместе с женой, кстати! - дежурить в доме Пушкина, на Мойке 12, и в ночь с 27-го на 28-ое января, и в ночь с 28-го на 29-го января. Чтобы поймать мгновение кончины поэта, ночное, именно без четверти три! Но Пушкин ночью - не умрет!
Тогда Петр Вяземский поймает мгновение кончины, поэта, именно без четверти три, но только, разумеется, пополудня. Поймает, используя именно волнение окружающих, умирающего Пушкина, людей!
Строки: Кто ж ты, мерзавец? Кто же ты? Кто осквернил святое ложе? (8)
Сноска 8. Через это двустишье я начинаю постепенно раскрывать, в своей "Царской мести" (Смотрите, её, самостоятельно.), именно заказчика и этого осквернения нашего Великого поэта.
Четверостишье: “Часы Жуковского” стоят На Мойке - с пойманным мгновеньем! «Два сорок пять» - на нас глядят, (9) Но Гений умер - чуть попозже!
Сноска 9. Главный смысл, её, в следующем. Именно Петр Вяземский и подсказал, поэту В.А. Жуковскому, мгновение кончины, Пушкина, без четверти три (пополудня). Сейчас эти часы находятся, - с николаевским "без четверти три", тоже взятым царем из тайной "Пиковой дамы"! - в пушкинском музее в Петербурге, на Мойка 12. В этом же музее находится и большой портрет Николая I в белом мундире и в белых лосинах, что, наверное, святотатство!
ххх
Через первое же четверостишье я начинаю приближать читателя, по сути дела, к самому главному эпизоду тайной "Пиковой дамы", а именно: к поднятию, Германном-Пушкиным, пистолета на Екатерину-самозванку и - умерщвления её!
Вот как это выглядит у Пушкина в третьей главе повести: "С этими словами он вынул из кармана пистолет". И, далее: "Графиня не отвечала. Германн увидел, что она - умерла".
Вот именно за расстрельную "рекомендацию", Пушкина, Гения и убьют на специально заказанной, царем Николаем I, дуэли.
Двустишье: В «Пиковой даме» он возник, «Кончину», «смерть», обозначая! (1)
Сноска 1. - Возник этот момент у Чародея нашей словесности, кстати, весьма оригинально. Я бы даже сказал: просто, но - гениально. Вот как нас подводит, Чародей словесности, именно к этому мгновению. Подводит, кстати, через текущее время в повести.
Вот ряд пушкинских предложений, прямо раскрывающих именно подвод читателя, Гением, к моменту "без четверти три:
- В десять часов вечера он уж стоял перед домом графини;
- Ровно в половине двенадцатого Германн ступил на графинино крыльцо;
- В гостиной пробило двенадцать;
- Часы пробили первый и второй час утра (Здесь Чародей словесности незаметно переводит, своего невнимательного читателя,уже в другой день своей повести!);
- и именно без четверти три - умерщвлает Екатерину-самозванку!
Но покажет момент её "умерщвления" - только в пятой главе повести. Покажет, там, через предложение: "Он взглянул на часы: было без четверти три"!
И вот главный смысл - этого чародейства Гения! Ибо он после крайне сатирической "панихиды", 27-го января 1833 года, по Екатерине-самозванке, незаметно вводит читателя, - а, заодно, и саму Екатерину-самозванку! - в дату смерти Петра Великого. Вводит - для "суда" над нею: "Я пришла к тебе против своей воли, но мне велено..."!
Двустишье: Той Анны -- был - конец, Чья тень была – Екатерина! (2)
Сноска 2. - Главный смысл её заключен примерно в следующем. Все основные герои тайной "Пиковой дамы" имеют - прототипы. Поэт-Гений точно выделяет, их, по прототипным признакам.
Так за графиней Анной Федотовной у поэта тайно стоит - именно Екатерина II. Стоит, к примеру, через следующие прототипные признаки, выраженные, поэтом-историком, через вполне определенные предложения повести:
- "Надобно знать, что бабушка моя..." (Смотрите первую главу "Пиковой дамы");
- "...у неё было четверо сыновей, в том числе и мой отец...", ибо четырех внуков имела и Екатерина вторая (Смотрите - там же!)! И так далее.
За князем Томским Павлом Александровичем скрыт, у Чародея словесности, император Александр Павлович, то есть император Александр первый! Вот как он выглядит, у Волшебника Слова, во второй главе "Пиковой дамы": "Слуга вошел и подал графине книги от князя Павла Александровича". И так далее.
В общем, за каждым героем, пушкинской повести, четко выражен, поэтом-историком, прототип или - историческая личность.
Это, кстати, очень важно для самой тайной "Пиковой дамы", так как именно через ту или другую историческую личность Пушкин отсылает, нас: или к материалам и документам российского архива, через которые и характеризуется эта историческая личность; или же: к своему дневнику за 1833-35 годы; к своим заметкам на исторические темы; к своим другим тайным произведениям, которых, у поэта-историка, тоже сравнительно много.
Строки: Зачем поднял свой пистолет Поэт - на образ безобразный? (3).
Сноска 3. - Главный смысл этой сноски заключен примерно в следующем. Поэт дает нам, через поднятие пистолета на Екатерину вторую и сатирическое умерщвление ёё, свои расстрельные рекомендации по борьбе - именно с Самозванцами.
Они у него, кстати, не единичны. Так поэт-историк тайно прячет, концовку "Бориса Годунова", в свой роман "Капитанская дочка". Тоже из-за осторожности он заменяет первичную концовку "Бориса Годунова", - в которой именно торжество Самозванца! - на концовку с так называемом, пушкинистами, "декабристским фактом". В этом, кстати, и разгадка только что выделенной, вам, пушкинской замены концовки, совершенной, им, перед опубликованием "Бориса Годунова". Однако вернемся - именно к пушкинскому роману.
Прячет концовку "Бориса Годунова" в роман, в одиннадцатой главе, которого, он ярко и выделяет - трагическую развязку Самозванца Григория Отрепьева. Выделяет, кстати, через разговор Гринева с самозванцем Емельяном Пугачевым: "А знаешь, чем он кончил? Его выбросили из окна, зарезали, сожгли, зарядили его пеплом пушку и выпалили".
Такую же "рекомендацию" мы видим у поэта-историка, по самозванному изменнику Ивану Мазепы, и в его поэме "Полтава": "Зачем король не меж гостей? Зачем изменник не на плахе?". Или, через показательную казнь украинского гетмана-изменника: "Мазепы лик терзает кат". И так далее.
Строки: Зачем сказал, что – умерла? Зачем сей миг вводил - в легенду? (4)
Сноска 4. - Главный смысл этого двустишья заключен в том, что поэт-историк именно через самые радикальные меры видит спасение, России, от Ига иноземцев. Да и снять Самозванца с самой высшей точки Власти - чрезвычайно тяжело, да и опасно очень.
Важны, пушкинские радикальные меры, и для нашего времени. Ибо США и Евросоюз ставят "своих людей" (Часто - именно Самозванцев!) именно через "революции", - ими же тщательно подготовленные через их спецслужбы, через иезуитов и масонов! - да свою, насквозь фальшивую и лицемерную, демократию, в которой главным является, у них, именно фальшивая выборность (за счет многих приемов и средств: подкуп, шантаж, административный ресурс и давление, подтасовка итогов выборов и прочее)!
Строки: И «три», - без четверти! – назвал В «Пиковой даме»: в пятой главке. (5)
Сноска 5. - Только что выделенное двустишье полностью поясняется - вторым двустишьем четверостишья.
Строка: Что в оде «Вольность» - вновь Злодей, А вне Закона, он, опасен! (6)
Сноска 6. - Главный смысл этого двустишья примерно в следующем. А.С. Пушкин в оде "Вольность" Злодеем называет не только Наполеона (пример: Самовластительный Злодей!"), но и - императора Павла первого (пример: Погиб увенчанный злодей).
Строка: Скорей всего, что Петергоф – (7) Основа имени той рощи.
Сноска 7. - Главный смысл этой сноски заключен примерно в следующем. Многие иностранный послы откликнулись, на дуэль и смерть Пушкина, депешами к своим правительствам. Павел Щеголев, добросовестно исследовавший найденные, им, материалы по дуэли и смерти поэта, опубликовал, в одном из издании своей знаменитой книги, и обозначенные депеши послов, в том числе и депешу датского посла О. Блома. А пушкинисты прошлого стали весьма часто приводить, эти депеши, в качестве прославления Пушкина, как поэта, и в Западной Европе.
Всё это, отчасти, и правильно, и верно! Но в обозначенных депешах нередко отражались - и сами дуэльные события! Так именно датский посол О. Блом отразил в своей депеше, созданной 30-го января 1837 года, - то есть на следующий день после смерти Пушкина! - следующее.
Первое: "Оба противника, назначив друг другу место встречи в Екатерингофской роще... стрелялись...".
Второе: "...и, после меткого прицела, пронзить руку противника. Пуля, уже несколько ослабленная, скользнула по одному из ребер, слегка его контузив".
А, отсюда, и следствия! Только значительно позднее некоторые пушкинисты выдвинули версию, что Бенкендорф, зная о дуэли, послал жандармский наряд не на Петергофскую дорогу, а - в противоположную сторону, а именно: на дорогу, ведущую к Екатерингофу. А это уже говорит в пользу нашей версии, а именно: что заговор, против Пушкина, существовал в реальности. И это - первое.
Второе. Датский посол фиксирует, в своей депеше, что совет умереть по-христиански и причаститься имеют - прототипы. Поэт-Гений точно выделяет, их, по прототипным признакам.
Так за графиней Анной Федотовной у поэта тайно стоит - именно Екатерина II. Стоит, к примеру, через следующие прототипные признаки, выраженные, поэтом-историком, через вполне определенные предложения повести:
- пушкинская пуля - "скользнула по одному из ребер" Дантеса. И это - ещё до проведения николаевского суда и следствия - по "пушкинскому делу"! Что вновь подтверждает, что на Дантесе, вполне возможно, была и тонкая кольчуга!
Самого же датского посла я привожу, в "Царской мести", чтобы вновь выйти, в ней, именно на Екатерину-самозванку! А, отсюда, и следующее моё двустишье!
Двустишье: И, потому, в депеше дал Во весь свой рост:, тоже взятым царем из тайной Екатерина! (8). Которое, на мой взгляд, уже не надо и пояснять!
Через четверостишье: Екатерина в роще той Ждала Поэта в белом платье! (9) И «белый человек» держал (10) Пистоль Баранта в день январский! (11) я, как и Лев Модзалевский в книге "Разговоры Пушкина", выделяю именно белое (или белый цвет), который Николай I многочисленно использовал в сценических фрагментах своего заговора против А.С. Пушкина. Белый цвет, идущий, у царя-сценариста, именно из пушкинской сатирической "панихиды", по Екатерине II, на которой она лежала, в гробу, именно в белом платье. Это, кстати, исторический факт, почерпнутый, поэтом, из материалов российского архива.
Здесь же выделяю, что для своей дуэли Дантес взял взаймы, у Эрнеста Баранта, более совершенный пистолеты: пистолеты не с пороховым зарядом на оружейной полки, а с пистоном, купленными, Эрнестом Барантом, в Дрездене. Через что заставил и Пушкина, через своего секунданта Аршиака, купить такие же.
Другими словами, Пушкин стрелял, на дуэли, не только из совершенно не пристрелянных, им, пистолетах, но и стрелял - из совершенно нового, для него, типа пистолета.
Сноски 12 и 13 вам уже понятны, на мой взгляд, и без пояснений. Ибо Пушкин устроил вертуальную "панихиду", по Екатерине второй, именно 27-го января 1833 года.
На этом мы сноски – и закончим. К сожалению,
конечно. Ибо я, работая над «тайным Пушкиным», часто и бросал это занятие. И, в одном из этих моментов, порвал все сноски к «Царской мести», которые, до этого, с особой тщательностью создавал.
Сейчас я их – тоже могу воссоздать. Но работа – очень кропотливая. Да и «перегорел», я, уже, слыша, от своих домашних, сплошное бурчание, что занимаюсь - не своим делом. Так что – извините.
Но, если восстановить истоки всех сносок, то получится просто хороший труд – именно по Пушкину. Да и по Лермонтову.
Дуэль и смерть Пушкина
Вендетта – средневековый вид
кровной мести, отличающаяся
особой жестокостью и изощренностью.
Глава I
Там, где поэзия прошлась,
То стройной ножкой, то ботфортом,(1)
Там три жандарма в ряд лежат,
В лицо, поэта, тыча… ножкой! (2)
Там «Николаев дух» лежит (3)
Свиньей огромной средь дороги.
Там злоба-смерть в прицел глядит
И целит в ляжки (или в ноги!).
«Висок» иль «ляжка» - выбор есть! (4)
Царь выбирает цель пониже:
Чтобы в поэта – боль вонзить,
Чтоб Гений прожил - ровно сутки!
Чтоб Пушкин умер в день Петра,(5)
В день смерти Властного Кумира.
Но Гений прожил – чуть не два! –
Вновь мести просит… Катерина!
Так вновь решается вопрос:
Как - «умереть по-христиански»! (6)
Как смерть поэта совместить
С «кончиной» дамы в сказе мрачном. (7)
И так, и эдак, – всё не так! –
Не мрёт, поэт, «своею» смертью!
Вот ночь прошла, вот день настал…
Вот полдень пробил: нет кончины!
Но вдруг: волненье, суета
И в кабинете и - в прихожей…
Как видно – смерть уже близка:
Момент, не упустить, негоже!
И взят, сей миг, средь суеты,
Среди волненья и печали!
Кто ж ты, мерзавец? Кто же ты?
Кто осквернил святое ложе? (8)
“Часы Жуковского” стоят
На Мойке - с пойманным мгновеньем!
«Два сорок пять» - на нас глядят, (9)
Но Гений“ умер - чуть попозже!
Иль раньше чуть – ведь не засек
Никто из близких миг кончины
Так месть повторную свершил
Царь-изверг, внук Екатерины!
ххх
Расскажем коротко о том
Мгновенье, взятым Николаем.
В «Пиковой даме» он возник,
«Кончину», «смерть», обозначая! (1)
Не исторический момент
Был схвачен на часах поэта.
Той Анны -- был - конец,
Чья тень была – Екатерина! (2)
Екатерина и Поэт
Вели диалог в мраке страшном.
Зачем поднял свой пистолет
Поэт - на образ безобразный? (3)
На образ Мести, образ Зла,
Интриг дворцовых, отравлений…
Зачем сказал, что – умерла?
Зачем сей миг вводил - в легенду? (4)
И «три», - без четверти! – назвал
В «Пиковой даме»: в пятой главке. (5)
Что тоже было – в день Петра,
В день смерти, в день кончины Власти!
Затем, наверно, что Закон
Он выше царской воли ставил!
Что в оде «Вольность» - вновь Злодей,
А вне Закона, он, опасен! (6)
Злодей тот – папа для царя,
Екатерина же – бабуся!
Отсюда – месть царя пошла.
Отсюда выстрел грянул в роще!
Престранное название дал
Посол датчан той рощи малой.
Кончается оно – на «гоф»,
«Екатерин» - его начало!
Скорей всего, что Петергоф – (7)
Основа имени той рощи.
Откуда Блом, сей, взял – «Катрин»?
Быть может, знал он – нечто больше?
Быть может, знал, что Николай
Екатерину – не забудет!
И, потому, в депеше дал
Во весь свой рост: Екатерина! (8)
Екатерина в роще той
Ждала Поэта в белом платье! (9)
И «белый человек» держал (10)
Пистоль француза в день январский! (11)
Двадцать седьмого января
Раздался выстрел в роще малой. (12)
Двадцать седьмого января,
В день “похорон” – Екатерины! (13)
Конец
Царская месть. Отрывки. Мозговой штурм
© Copyright: Владимир Блеклов, 2012
Свидетельство о публикации №112063008105
Свидетельство о публикации №112063008105
Рецензии