Жила-была Настя... Часть вторая

               
Жаждой крови людской больна,
Беспощадна и многолика,
Страшный промысел свой война
Начала  –  и  страной великой

Покатилась под лязг  брони
Всё сметая – в огне безумном
Плавя землю, круша гранит
И ломая людские судьбы…

      *     *     *

Настя в доме и на крыльце
Хлопотала почти всё утро,
Собирая Петра в райцентр,
И сама к призывному пункту

С ним пошла, неся на руках
Малыша.  Ну, а путь неблизкий.
Пётр сначала её ругал,
Но потом замолчал, смирился,

И, за плечи кинув мешок,
Взял у Насти спящую кроху
Неуклюже, да так и шёл,
И молчал почти всю дорогу.

На прощанье поцеловал,
А она зарыдала в голос.
Он погладил лица овал
И её чуть курчавый волос.

И, казалось, зажглась искра,
Когда он её нежно гладил,
В их глазах…  И смешались страх
И надежда в прощальном взгляде:

Что же ждёт его и её?
Что же будет с грудным младенцем?..
В середине августа, днём,
В их селе появились немцы…
 
     *     *     *

Слава богу, больших боёв
Рядом не было…  И мордатый,
Но не тронувший ни её,
Ни дитя, поселился в хате

Немец Ганс, не простой солдат,
А в каком-то немецком чине –
То ли вахмистр, то ль интендант.
Не понять, по какой причине

Для постоя выбрал себе
Он из многих  Настину хату.
Был он толстым, и при ходьбе
Чуть хромал и сопел завзято.

Настя, всей душой трепеща
От солдат похотливых взглядов,
Знала, что её защищать
Некому…  Присутствие рядом

Ганса выручало…  Хотя,
Вдруг пристанет  -  куда  ей деться?
Только бы не тронул дитя!
Но держалась прохладно с немцем.

Оказался тот добряком,
О  мальце проявлял заботу :
Приносил всегда молоко,
А её не гнал на работы.

Ганс, коверкая свой язык,
Рассказал, что дома остались
У него в Германии сын
Волдемар и супруга Марлис,

Что и немцы разные есть,
И не все войне этой рады,
Что не будет он к Насте лезть,
И его бояться не надо.

Настя знала: ей повезло,
Но вела себя осторожно.
И одно оставалось зло –
Этот немец храпел безбожно.

В октябре получил приказ
Ганс отправиться ближе к фронту.
Он продуктов принёс запас
И сказал Насте, что не тронут

Ни её и ни малыша
Полицаи из местной власти,
И что староста обещал
На работы не трогать Настю.

      *      *      *

Так и было… Насте пришлось
Жить при немцах два с лишним года.
Сын за это время подрос,
Фронт приблизился, зычно подал

Голос свой февральской порой,
Когда где-то с кузнею рядом,
Снег и землю вздыбив горой,
Гулко ухнули два снаряда.

Пулемёты стали трещать.
Отходя, огрызались немцы.
За левадой  в белых плащах
Показались красноармейцы…



Часть третья:  http://www.stihi.ru/2012/07/04/8382