Блудный сын

Словно плуг прошел по лицу с челом,
Жизнь без жалости – густо борозды.
Днем ли, вечером, рано ль, поздно ли,
Ты спроси, зачем? – так начертано, –
Возвращался сын в старый отчий дом.

Шел и думал всё про былое он:
Непослушная юность-молодость!
Почему-то тут притча вспомнилась –
Было сходство в том, эх, неопытность!   
Делать нечего – воля вольному.

По чужим краям – тропки скатертью…
Да и где она, птица счастья та?
Жил желаньями да страстями лишь,
Поистратился, хоть на паперть ты –
Тут и вспомнились отец с матерью.

В гору, под гору, изнемог совсем.
Убивался все: как же я так мог!
Вот приду домой, преступлю порог,
Кинусь в ноги им, повинюсь во всем, –
Шел и каялся, душу рвал себе.

Нет конца пути… вот уже река…
Поскорей прийти б, вот и рощица…
Церковь вот, село и околица,   
Вот и дом с крыльцом,  всё – как помнится,
А из притчи в ум – про тельца строка!               

Тишина кругом…  Может, в поле все?
– Это я, ваш сын! – Не ответили.
На крыльцо взошел – и не верится:         
Гвозди с досками – Крест Андреевский,
И, растерянный, на ступеньку сел.

Старый дед Иван: «Что за гости к нам?
И чего сидишь, ведь не пьяный же?»
– Я к родителям. –  С покаянием?
– Где ж они теперь? – На погосте уж:
Не дождались ведь окаянного!

– Как! когда, скажи? быть не может то!
Ведь не старые! –  в слезы кинулся.
– Да уж лет с пяток будто минуло.   
Покажу тебе их могилки я,
Помянуть еще б, как положено.

– Вот оно, гляди, их пристанище.
День-то к вечеру будто клонится.
– Здесь они теперь и покоятся,
В Рождество – отец, мать – под Троицу, –
Значит, души их у Христа уже.

Ко крестам припал сын в несчастии,
Сердце в плаче рвал, в плаче искреннем…
Рассказать про то, да не высказать.
Дед ему: «Тебе б да на исповедь,
А потом еще – на причастие».

– С чем пожаловал? – рек Отец Борис.
– Грех ношу в себе я мучительный.
– Кайся Господу. – Молча выслушав,
Снял молитвой грех разрешительной:
– Бог простит тебе, Он Всемилостив.

И куда ж теперь? – Да не знаю сам.
– Раз уже пришел – знать, останешься?
Может, сторожем ты при кладбище?
И сторожка есть, ведь не стар еще,
Дед Иван-то наш, вишь, вконец устал.

И остался жить он в сторожке той,
Нужен был пригляд за могилками,
Да делами жил невеликими;
Из себя постом да молитвами –
Гнал с усердием всё, что ложное.

Как там далее – можно верить мне:
Торопился он, Бога славил всё.
Не успела жизнь – смерть подправила,
По местам-то враз да расставила:
Отошел во сне, в праздник Сретенья.
.....................................................

Был я в тех краях, знал священника,
Чай с малиной с ним за беседами.
Ту историю мне поведал он.
А сосед Иван, знал и деда я, –
Из меня грехи в баньке веничком.

По лицу с челом – сошкой, плугом ли…
Сказ про то начать можно сызнова,
Рано ль, поздно ли, как прописано,
Вон еще один: время вызрело –
Возвращается, тоже блудный сын.

В небо, с неба ли – колокольный звон,
Всё без устали да без роздыха,
Может, к радости, может, к сполоху;
Кто еще за ним, ведь не густо же,
Ждет Отец детей да со всех сторон.

27 июня 2012 г.