Любите ли вы Одессу так, как я?

Жизнь порой подносит чудесные подарки. Вот и у меня много лет назад случилась командировка в Одессу, летом, на конференцию по качеству чего-то там очень важного. Сами понимаете, сказка наяву.
Конференция прошла в тёплой дружеской атмосфере, а по окончании хозяева повезли нас в Каролино-Бугаз. А там – солнце, море, пляж, девушки, сухое вино и шашлык. Ну, что надо ещё для счастья?

Вечером мы вернулись в город.  Вышли из автобуса в некоторой задумчивости: уже стемнело, но так не хотелось расходиться, уж больно люди хорошие собрались. Люди – это я, московский гость, Марк, инженер-конструктор одного из ОКБ, Лёня, артист одесской оперетты, и Сонечка, непонятно откуда взявшаяся сестра бывшей лёниной жены. И тут Лёня предложил:
 - Ребята, может, ко мне, а? Дома, правда, тесно, но у нас во дворе есть хороший уголок. Посидим немного…
Идти пришлось совсем недалеко, но, что важно, по дороге нашлось всё необходимое:  сигареты, вино «Бiле мицне»,  жареная рыба и хлеб. А в  старом одесском доме ждал нас уютный внутренний дворик, а в нём - стол на двух вкопанных в землю столбах и две лавки. На столе стояла керосиновая лампа со стеклом, дежурная, как объяснил Лёня. И всё это окружали кусты цветущей акации.
    Налили, выпили, закусили рыбой. И потекла беседа. Говорили ни о чём и обо всём сразу. Так бывает, когда собираются не очень знакомые, но приятные друг другу люди. Разговор перескакивает с темы на тему, то оживляется, то чуть стихает, но остаётся искренним и дружелюбным. Марк артистично рассказывал анекдоты – одесские, еврейские, английские, армейские, про Чапаева и про чукчей. Смеяться старались негромко, но удержаться было трудно. Я почитал свои стихи, после чего Сонечка стала смотреть на меня несколько удивлённо. Сонечка была, на мой взгляд, даже симпатичной, но держалась почему-то так, будто она – белая мышь, да ещё и мокрая. Потом Лёня принёс гитару.  С первых аккордов стала понятно, что играет большой мастер. Гитара в его руках запела, и мне показалось, что по-русски, по-цыгански и по-испански сразу. Сыграв несколько вещей, Лёня посмотрел на Сонечку и сказал: - Ну…
Сонечка встала, выпрямилась, вздохнула и лицо её засветилось.  И я вдруг увидел, что Сонечка не просто симпатичная – она красавица.  И красавица запела, неожиданно низким и сильным голосом. Пела она негромко, но голос её с лёниной гитарой звучали таким удивительно неразрывным дуэтом, что в носу предательски защипало. Сонечка пела романсы – русские, цыганские, городские, белогвардейские. Было это прекрасно, и мы слушали, затаив дыхание. Сколько это длилось – сказать не могу. Наконец гитара всхлипнула,  Сонечка, почему-то покраснев, сказала «Спасибо!» и присела к столу.

Мы боялись нарушить тишину. Но нарушил её незнакомый, чуть гортанный и хрипловатый голос:
- И вам таки совсем не стыдно, молодые люди?
Мы слегка напряглись. Конечно, была ночь уже, но мы сильно не шумели, вели себя прилично, и вообще… А голос продолжил:
- Нет, нет, никаких претензий, друзья мои! Но. Вы такие все молодые, красивые, полные сил и энергии, и у вас всё так замечательно и весело! А в это время старый больной человек должен ворочаться с боку на бок в постели, изнемогая от борьбы с бессонницей и одиночеством. Разве это справедливо? Короче, разрешите  представиться: Арон Моисеевич Стефаниди. Из местных. Позвольте к столу?

Голос вступил в круг света от керосиновой лампы и оказался человеком. Пожилым, даже очень пожилым мужчиной с орлиным профилем, гривой седых волос,  в полосатой пижаме, белых штанах и домашних тапках на босу ногу. При более внимательном рассмотрении его белые штаны оказались полотняными кальсонами, с завязками и тряпочными пуговицами. В руках он держал узелок. 
Лёня хмыкнул:
- Арон Моисеевич, мы рады Вас приветствовать в нашей компании!
- Ах, Лёнечка, я тебя всегда держал за умного мальчика и рад, что в кои-то веки не ошибся…
Арон Моисеевич развязал узелок и поставил на стол бутылку того же «Бiле мицне» и тарелку с жареной рыбой. Наши посиделки приобрели второе дыхание.

Без всякого видимого усилия Арон Моисеевия взял бразды правления в свои руки. Каждый из нас представился ему и доложил коротко о себе. Он так вкусно задавал вопросы, что было просто приятно отвечать ему. О себе он сказал коротко: - Юрист.
Но Лёня делано возмутился и внёс дополнения и комментарии.

Арон Моисеевич Стефаниди – доктор юриспруденции, профессор университета, знаток римского права, старейшина одесских адвокатов, полиглот, библиофил, меломан и любитель поэзии.
Стихи мои он похвалил, сдержанно, правда, но сказал, что мне ещё есть куда расти, и прочитал нам стихи Овидия на латыни, Гомера по-гречески и Шекспира по-английски.
Послушав несколько анекдотов Марка, Арон Моисеевич кашлянул и выдал десятка полтора своих, отчего Марк сперва растёкся лужицей, а потом и в сухой осадок выпал. Анекдоты его были умны, смешны, изящны и, главное, Марк ни одного из них не знал!
Потом Сонечка опять пела. Когда она кончила, уже небо розоветь начало. Арон Моисеевич поцеловал Сонечке руку и сказал, что у него дома есть ноты редких малоизвестных романсов, и он был бы рад показать их Сонечке, если представится случай. Та тихо ответила, что готова зайти к нему хоть сегодня. И Арон Моисеевич ещё раз склонился к её руке.
Он шёл к дому не спеша, но шаг его был твёрд и уверен, спина пряма, и даже домашниё тапочки не шлёпали, а, кажется, слегка позвякивали шпорами. 
И я в душе немного ему завидовал.