Venom

Venom
Мое место: за левым плечом. Моя цель: наблюдение. Вопросы, осмысленные взгляды - лишнее. Равнодушие – вот моя привилегия.
Я Venom – переемник палача, за глаза называемая Гадюкой. Я – яд в красивой оболочке, как иначе, ведь тогда бы не было возможности кого-либо отравить. Это было одним из развлечений. Не моим, нет. Я не думаю, что у меня остались какие-то чувства. Мастера.
Его вдохновляла та самая отравленная последняя надежда, последнее дыхание пытаемого, когда я, скинув капюшон, казалась ему ангелом, прекрасным видением и спасением в одном лице. Но все очарование светлым образом, тонкостью изящных черт, бархатистостью жемчужной кожи, изгибами платиновых локонов наталкивалось и разбивалось вдребезги на ледяной и бездушный взгляд машины, с точностью выполняющей то, что ей приказали, с той четкостью движений, которая может быть отточена только десятками, сотнями жертв, оплаченной тысячами отчаянных криков, чужой болью.
Был ли он садистом? Да. Кто же еще мог испытывать азарт и вдохновение от такой работы? Но именно это и делало его Мастером. Величайшим профессионалом своего дела. Его поступки всегда сложно было предугадать. Понять же, еще сложнее. Но мне приходилось учиться думать как он. Иначе…
Иначе ничего, ведь палач должен сам испытать то, что испытывает объект во время любого его действия. Что может быть страшнее этого? Ничего. По-другому считают только те, кто не испытал всего многообразия ощущений, которые может предоставить квалифицированный специалист.
Пока что я чувствую только в чем именно нужно мое участие, надавить, ослабить, подать, закончить. Но многие его поступки я так и не могу разгадать. Например, мое появление в рядах его учеников.
Я ведь ничего не помню до того, как меня семилетнее дитя привели к нему «на выброс». Самое раннее воспоминание в семь лет. Странно, не правда ли? Но еще боле странно, что он не отправил меня в публичный дом, не оставил Графу, большому любителю телесных извращений, которые часто списывают на самого Мастера, и, которые последний абсолютно не отрицает, не желая признавать свое бессилие, не использовал, как подопытный материал.
Я думаю в этом была какая-то его насмешка над самой жизнью. Та, которая призвана дарить ее, эту самую жизнь, ее же калечит. Спокойно, без усилий и моральных метаний. Просто хорошо делая то, чему учили. Но это лишь одна из моих догадок.
Темная и их с Графом история взаимоотношений. Мастер, в сущности, и являлся человеком, благодаря которому Граф является графом. Он поспособствовал смерти предыдущего владельца земель. Не явно, но все, абсолютно все знали чьи уши торчат из этого дела. Чем не угоден был главному палачу предыдущий властитель? Кто знает. Возможно, это была скука, или милая прихоть пожилого человека, но факт остается фактом, и на смену предыдущему феодалу пришел новый, богом забытый ну очень дальний родственник покойника. К Мастеру он сразу же проникся уважением, которое начисто заглушал животный страх, появляющийся у каждого человека, видящего главного палача на расстоянии менее 200метров. Почему же он не убрал неугодного ему и крайне опасного подданного? Кто знает. Но Граф лишь поощрял его эксперименты и изыски, частенько поставляя материал для опытов, он так же являлся частым наблюдателем пыток, приходя как на представление, он жеманно мял платочек и скрывал им улыбку удовлетворения, но не может скрыть простой кусочек ткани этого удовольствия от чужой боли и запаха разложения, не того, который остается после побывавших неделю в цепких руках Мастера людей, какого-то другого, к которому просто невозможно было притерпеться.
Мастер же часто жаловался на то, что с таким хозяином (как мерзко он выговаривал это слово, с издевкой, и тем же самым разлагающимся удовольствием) потеряет все возможные навыки допроса. Жаловался, но Графа не убирал. Если бы Мастер мог кокетничать, я бы подумала, что именно это он и делает, ведь даже потеряв и большую долю своих знаний, он остался бы лучшим среди всех: мастеров-палачей, сектантов Темной Богини, уркских шаманов. Я не знаю, кто бы мог еще сравниться с ним.
Видимо Граф прознал об этих его жалобах и, как положено боящемуся за свою жизнь кролику, поспешил задобрить удава морковью. Морковь представляла из себя дознавателя из особого ордена Империи, направленного сюда судя по всему из-за неблаговидных делишек Графа. Сыскарь был высоким, среднего телосложения мало запоминающимся мужчиной, выделить в котором можно было глаза, настолько же безучастные ко всему происходящему, как и у меня самой. Подобный взгляд означал, что объект под воздействием какого-то наркотика. Для Мастера нет ничего невозможного, но тут и ему придется постараться. Скорее всего наркотик направлен на невосприимчивость к окружающему. В некоторых случаях используется привязка к какой-либо безопасной информации. Это может быть привязчивая песенка, поток нецензурщины, норманнский алфавит, да и мало ли что еще. Его применяют в крайних случаях, когда надежды выжить уже нет, но на смерть не хватает времени (ведь орденцев почти невозможно убить, по крайней мере, нельзя сделать этого быстро: яд, сталь, магия - все бесполезно). Этот тип снадобья хуже яда, он убивает не тело, но разум.
По фанатичному блеску в глазах, можно было судить, что Мастер подарок одобрил.
Я как всегда была за его левым плечом. Он решил начать с Варранской иглы, довольно экзотической и редкой пытки. При первом же прикосновении объект перевел бездумный бессмысленный взгляд на потолок и начал вещать:
«Люди не достают с неба звезд не потому, что они маленькие, а звезды огромные, опаляющие и находятся дальше, чем это представляется, а потому, что твердо знают – это невозможно. Я не знаю этого. Я добился того, чего хотел в своей жизни, и для меня эти желания, хоть они и казались мне раньше звездами, сейчас представляются недостаточно высокими, но они такие и есть. Может я неправильного хочу от жизни. Но чего же мне хотеть?...»
Его взгляд переместился на меня. Мгновение, но его было достаточно, чтобы заметила я, и заметил Мастер.
«Дом, семья, дети? Это именно то, чем, уйдя за Грань я буду гордится? Преодоление человеческих способностей или Судьбы? Что будет нужно мне Там?»
А что же будет нужно мне? А что нужно сейчас? У меня нет желаний. Не знаю почему. Я не вижу своего будущего. Мое место: за левым плечом. Моя цель: наблюдение. Вопросы, осмысленные взгляды - лишнее. Равнодушие – вот моя привилегия. На все времена. Я должна делать то, что должна, но не должна знать своего предназначения. Возможно, парень надеялся разжалобить нас подобными глупыми речами, я говорю: наделся, поскольку он был в сознании. Плохая игра. Куча ошибок. Видимо, он совсем неопытен, возможно недавний выпускник. Да и кто заподозрил бы в нашей глуши опасность достойную того, чтобы оторвать от змеиного клубка столицы человека, знающего свое дело?
И все же… Неужели парень настолько дурак? Вроде бы в Орден таких раньше не брали, что же изменилось?
Мастер молча работает. Я стою как всегда за левым его плечом. Вот оно что… Новые игры с надеждой. Той самой, из-за которой объект не убил себя, и не принял наркотика. Той самой, которую я должна была отравить.
Это продолжалось два часа. Мастер молча работал. Я стояла за левым его плечом. Смотрела, слушала, запоминала. Важно было каждое слово. Объект не прерывал монолога. За все это время у него ни разу не сбилось дыхание.
Мастер был в предвкушении. Объект сгрузили в угол пыточной, дожидаться завтрашнего дня с его новыми развлечениями. Участники оного разошлись по комнатам, где мне тоже оставалось лишь сидеть и ждать достаточного количества времени для того, чтобы не вызвать подозрений.
Наступил час Х. Я вошла в пыточную с канделябром, поскольку было довольно темно. Мне бы это совершенно не помешало, что-что, а передвигаться в настолько изученной мною за столько лет комнате, я могла бы не только без глаз, но и без ног. Глаза объекта были закрыты. Неужели спит? После всего этого? Нет, ну как непрофессионально.
Услышал. Мгновенно проснулся, и бездумные глаза уставились в потолок. Но все же поздно, слишком поздно.
- Можешь не стараться, я знаю что ты в твердом рассудке. На будущее: берясь имитировать какое-либо состояние, делай это качественнее, или узнай о нем и о возможных противниках побольше. Я еще в первые минуты заметила переведенный взгляд, да и закрыть глаза под действием наркотика невозможно, но я явственно видела, что ты спал именно таким образом. Больше так прокалываться не советую.
Но объект продолжал настаивать на своем. Что ж, я и не надеялась, что будет настолько просто. Я приходила к нему еще две ночи. Говорила о том, что я не по своей воле оказалась у палача, что он надо мной издевается, что его, дознавателя, речи зажгли во мне надежду. О том, как сильно я хочу сбежать туда, к нормальной жизни без боли страха и пыток, и о том, что я действительно могу сделать это, и не смогу оставить его в руках этого зверя, которые уже давно по плечи в крови. Я разбирала его слова, восхищалась ими, боготворила его. Я верила в то, что говорю, и это сложно было не заметить, не поверить, не откликнуться. На третий день, объект своими монологами говорил о свободе. И говорил он, будто бы обращаясь ко мне. Неуловимо, но я заметила, а Мастер, наверняка, заметил еще раньше, но его реакция была как всегда одинакова: молчание. Неодинаковы были его мысли, но я пока еще не научилась думать, как он.
На третью ночь, когда я пришла к объекту он меня уже с нетерпением ждал. Впервые у нас получился диалог. О той же самой свободе. Он называл меня своим Ангелом-Хранителем, своей Надеждой. Наживка была захвачена. Объект готовился к побегу. Так продолжалось около месяца. Он верил, я говорила о том, как продвигается наше с ним освобождение, а пытки тем временем становились все более изощренными, и парень все меньше мог терпеть, но все больше надеялся.
Пошел  уже восьмой день, как Мастер его умерщвляет. Для объекта уже нет дороги к жизни. Сегодня я к нему не приду. Но то есть молчаливое повеление. А завтра… Настанет кульминация всей этой игры.
Вот он сигнал. Я выхожу из-за левого плеча Мастера. Глаза объекта загораются щенячьей радостью. Его спасение. Его Ангел-Хранитель. Его Надежда… Я медленно, чтобы он успел понять, физически ощутить эту ложь и это предательство опускаю железный обруч на его голову и начинаю сдавливать. Выражение этих глаз... Боль. Только она и больше ничего. Сожалела ли я? Была ли рада? Глупые вопросы. Мне было все равно.
Мастер же смотрел и, казалось, даже затаил дыхание. Последний вздох. Все эксперимент закончен. Можно записать это в отдельную тетрадь, и, хоть задание Графа по допросу объекта не было выполнено, порадоваться хорошо проделанной работе.
Я же отправилась в свою комнату и спокойно заснула. Завтра будет проверка пройденного материала.
… Я как всегда за левым плечом. Моя цель: наблюдение. Вопросы, осмысленные взгляды - лишнее. Равнодушие – вот моя привилегия. Молчаливый приказ: выйди. Я должна делать то, что должна. Ироничный взгляд: «Ты же не думала, что я оставлю после себя какую-то сопливую девчонку? Думала? Ай-яй-яй. А ведь все могло бы получиться так, если бы я не захотел лишать тебя, как тебе кажется эмоций. Нет, я лишил тебя удовольствия от работы, вдохновения, того самого, которое отличает настоящего Мастера. Единственного Мастера. который и останется таковым во веки веков. Тебе же отведена роль очередного кирпичика моего величия. Итак, Объект, что я сейчас делаю?»
- Варранская игла.
Чего я хотела в тот момент? У меня нет желаний. Не знаю почему. Я не вижу своего будущего. И теперь точно знаю, что его нет. Мое место: пыточный стол. Моя цель: наблюдение. Вопросы, осмысленные взгляды - лишнее. Только ответы. Равнодушие – вот моя привилегия. На все времена. Я должна делать то, что должна, но не должна знать своего предназначения. Да и если бы знала. Мне все равно.