Венок сонетов про виды поэтов пародия

                Поэты бывают: бабочка, птица, комета.... (Г. Вовченко-Керуцкене, венок сонетов)
               
Магистрал


Я просто червяк, я в навозе рожден,
Я гумусом землю своим наполняю.
Кто брезгует мною – да будет смешон!
Меня бесполезней встречаются твари.

Я – злая змея, и меня ты не трожь!
Плевать мне на всех, но лишь только попробуй
Задеть мускулистых колец моих дрожь –
Я путь укажу до преддверия гроба.

Я – страшный дракон. В мою жуткую пасть
Попробуй, дружок, заглянуть, словно в душу!
В той темной пещере ты можешь пропасть,
И я твои члены случайно нарушу.

Поэты бывают – червяк и змея.
Но все же дракон симпатичней, друзья.

- 1 –

Я просто червяк, я в навозе рожден.
Поверьте, в навозе так много созданий!
Его испаренья чарующий сон
Букетом изысканным мне навевают.

И, к слову сказать, кто в дерьме не бывал!
А что? Там уютно, тепло, беззаботно.
Пусть птицы безумствуют, мчась к небесам,
Я ползать рожден, мне плевать на полеты.

Я гибок, живуч, и я – регенерат.
Я слеп, глух и нем – те достоинства всем бы!
А те, кто и видят, и слышат – кричат,
Рождая предательство, ложь и поэмы.

А я никому никогда не мешаю.
Я гумусом землю своим наполняю.

- 2 –

Я гумусом землю своим наполняю.
Равняться ли могут со мной агрономы!
Чего только люди в навоз не мешают:
Отраву сомнений и прелость соломы!

Со взлетом восторга мешая банальность
И звездной пыльцой посыпая клозеты,
Все ждут, что великая леди Случайность
Из горсти навоза сподобит поэта!

Ошметки великого, крохи пустого –
Все падает в землю, все станет навозом.
Тоска по несбывшемся, боль по былому –
Все прахом пойдет – и сосиски, и розы.

И все это я проглотить осужден!
Кто брезгует мною – да будет смешон!

- 3 –

Кто брезгует мною – да будет смешон!
А ну, рассмотрите свое оперенье!
Кто в чем! Нам хватает и сов, и ворон,
А я – без прикрас, я -  нагой от рожденья.

А вы, мотыльки? Кто ж не был червяком?
Ах вы, чистоплюи! Я батька ваш родный!
А каждый из вас, пролетев над цветком,
Чурается предков, что были свободны

От этой пыльцы, ядовитой, сухой,
Что делает вашу породу весомей.
Но вы легковесны, и ветер любой
Сметет вас, великое сборище моли!

Порода моя вам уступит едва ли.
Меня бесполезней встречаются твари.

- 4 –

Меня бесполезней встречаются твари.
Кукует кукушка умильно в лесу.
А те, кто пожить собирались, узнали,
Как мало осталось им видеть красу.

Нахальная птица! Гадалка пустая!
Устроилась лихо! Большого полета.
А пользы? Конечно, «ку-ку!» не считая,
За целую жизнь – двести граммов помета!

Но я уважаю за острый язык
Гадюку, гюрзу. Что не встреча – награда!
Приятно подумать, что каждая вмиг
Бесплатно подарит вам порцию яда.

А как говорят эту скромную ложь:
« Я злая змея, и меня ты не трожь».

- 5 –

Я – злая змея, и меня ты не трожь!
Любовью народной мне трудно похвастать,
Но те, кто в богему поэтскую вхож - 
Меня уважает и знает – опасна.

Я немногословна, я тихо слежу
За песней кукушки, порханием моли.
А после всего лишь два слова скажу,
И сердце пернатое вздрогнет от боли.

Я мастер пародий, певец эпиграмм,
Ну, вроде хирурга, что лечит гангрену.
О, дайте мне стадо рифмующих дам!
Мне хватит слюны на любовную тему.

Ответить, конечно, мне можно со злобой.
Плевать мне на всех, но лишь только попробуй!

- 6 –

Плевать мне на всех, но лишь только попробуй
Задеть! О, какой я быть доброй могла!
Я каждой чешуйкой, я всею утробой
Предчувствую в каждом гармонию зла!

О, я обожаю трескучие фразы,
Барахтанье в куче бессмысленных слов,
Бестемье, банальных метафор проказу,
Жонгляцию бредом горячечных снов!

О, я обожаю немые сравненья!
Идите под жало, щеглята мои!
Кто ползать рожден – ядовит от рожденья,
Величие есть и в коварстве змеи.

Попробуй, коль смелости есть хоть на грош,
Задеть мускулистых колец моих дрожь!

- 7 –

Задеть мускулистых колец моих дрожь
Способен лишь смелый иль глупый до дури.
И тот, и другой часто очень похож.
Проблема лишь в том, различить их смогу ли.

Мне смелого жаль. Среди сотен глупцов
Его откровения выглядят глупо,
Как бисер в корыте свинячем, у ртов,
Жующих помои средь грязной халупы.

А глупый - идет по тропинке меж скал,
Не видя обвалов, не зная ущелий.
Над пропастью жизни бедняга пропал,
И сам не заметил, как падал с похмелья.

И глупый, и смелый – шальные вы оба.
Вам путь укажу до преддверия гроба.

- 8 –

Вам путь укажу до преддверия гроба.
А дальше вы сами дорогу найдете.
О, сколько глупцов изумительной пробы
Без проблеска разума нынче в почете!

Работы мне много! Не справлюсь, пожалуй.
Мой яд незаметен, он – для посвященных.
А массовый сбор, урожай, и немалый
Пусть снимет мой дядя, дракон окрыленный.
 
Он – критик жестокий! Седло от Пегаса
Хребет украшает -  ведь тоже крылатый.
Разгромной статьею с вершины Парнаса
Сметет вас когтистою лапой, ребята.

И спросит: - Куда вы хотите попасть?
Я страшный дракон, в мою жуткую пасть?

- 9 –

Я страшный дракон. В мою жуткую пасть,
Карабкаясь вверх, не сорвись ненароком.
Итог альпинизма на светлый Парнас –
Спортсмен захлебнулся желудочным соком.

Глотаю поэтов и в лаврах, и без.
А после расстройством частенько страдаю.
От связки лавровых венков – диатез.
Я эту приправу с трудом принимаю.

Особенно мил мне салат из сердец,
Приправленных уксусом мелких страданий.
Суфле из мозгов, кулинарный венец
В последнее время в меню не бывает.

Ну, словом, ко мне вечерами на ужин
Попробуй, дружок, заглянуть, словно в душу.

                - 10 -
Попробуй, дружок, заглянуть, словно в душу,
В любую тетрадь самодельных поэтов!
Там в зное пустынь и в арктической стуже
Отыщешь цветистых сравнений букеты!

Ну, кто не грешил упиванием болью,
Ну, кто про весну не оставил нетленку,
Слезами-морозами, кровью-любовью,
Балладами, песнями в стиле фламенко?

И каждый в потемках, на ощупь к вершине
Взбирается лестницей проб и сомнений,
Срывается в прозу и тонет в лавине
Занудных эссе хитроумных сплетений.

А если познал сочинительства страсть –
В той темной пещере ты можешь пропасть.

- 11 –

В той темной пещере ты можешь пропасть!
Полет вдохновенья не знает границы.
Ты бабочкой можешь лениво порхать,
Ты можешь метаться испуганной птицей,

Кометой во мраке лететь мимо звезд,
И рваться в экстазе сквозь солнечный ветер.
В порыве горенья утратить свой хвост
Я знаю, случается даже комете.

Во тьме иллюзорной умеет любой
В кривых зеркалах искаженного лика
Увидеть свой профиль в короне такой,
Исполненной блеска, восторга и шика.

Но выплесни это в печатную лужу –
И я твои члены случайно нарушу.

- 12 –

И я твои члены случайно нарушу,
Коснувшись чешуйчатым мощным хвостом.
И тонкий хребет, и тяжелую тушу
Сомну, как пушинку, ехидным пером.

Удар мой бывает излишне тяжелым.
Могу ошибаться, как впрочем, любой.
Но ежели критики выдержал слово,
При этом сумея остаться собой,

Продолжить свои графоманские штучки,
Плюя на пародий колючих шипы,
И тот, кто не бросит с сердцах авторучки –
Тот будет с поэзией вскоре на «ты».

Их можно сгубить, но винить их нельзя.
Поэты бывают – червяк и змея.

- 13 –

Поэты бывают – червяк и змея.
Червяк пропускает все горести мира
Сквозь чрево – и вновь зеленеют поля.
А злая змея – то живая сатира.

Без яда пресны и эссе, и сонет.
Полграмма придаст элегантность роману.
Неплохо им сдобрить  веселый куплет,
А лирика с ядом запахнет дурманом.

Червяк-работяга, змея-недотрога –
Два конюха верных у стойла Пегаса.
( Кончаются рифмы, и все же попробуй
Его срифмовать с чем-то кроме «Парнаса»!)

Червем и змеею бываю и я.
Но все же дракон симпатичней, друзья!

- 14 –

Но все же дракон симпатичней, друзья!
Он, как санитар, нас избавит от мути.
Грешите вы ею, грешна ею я.
О, кто не писал охренительной жути!

О, кто не плевался высоким словцом!
О, кто в гениальность свою не поверил!
О, кто не стоял с просветленным лицом,
О, кто не ломился в открытые двери!

Пишите и спорьте. Из тысячи строк
Быть может, однажды и выплывет фраза,
Что в мире повиснет на длительный срок.
А в общем, писательство – это зараза.

И снится мне вновь поэтический сон:
Я просто червяк, я в навозе рожден…