Домик в деревне - Новые прикдючения клона

37. СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ КЛОНА

            Ваня вернулся домой не к Петровичу, а к Ларисе, которая жила отныне в том же доме и в том же подъезде. Лариса открыла ему дверь с ехидной улыбкой на устах, хотела чего-то сказать, но промолчала. Ваня тоже решил пока не расспрашивать про причину ее веселья, а пошел осматривать квартиру, в которой ему предстояло некоторое время жить. И он увидел кое-как расставленную мебель неразобранные сумки и коробки, стены с пришедшими в полную негодность обоями, которые в некоторых местах клочьями свисали вниз, скрипящие при каждом открывании двери из ДВП, покореженные и грязные. Тогда Ваня отыскал среди всего этого бедлама половую щетку и стал исправлять положение. Его мыслеформы заменили реальный клей и реальные моющие средства. Когда он проводил щеткой по стенам, старые бумажные обои приобретали вид только что купленных, висящие лохмотья послушно занимали свое место, и никто уже не мог сказать, что кто-то, когда-то их оторвал. А двери расправлялись и отмывались добела.
            – Есть будешь? – спросила Лариса из кухни.
            – У нас и еда есть? – вопросом на вопрос ответил Ваня.
            – А как же? Я в магазин заехала, купила курицу, рыбу, кофе приличного…
            – А вот кофе ты пить не будешь!
            – Не буду. – послушно сказала Лариса. – Я для тебя купила. Ты ведь любишь кофе?
            – Люблю. И когда ужин будет готов?
            – Минут через пять.
            – Хорошо!
            И Ваня растянул время. За эти пять минут он не только привел в порядок стены, потолки и двери, но и успел совершенно бесшумно навести порядок в квартире, распаковать сумки с коробками, развесить одежду в немецком шкафу, разместить в трех секциях итальянской стенки книги, посуду и антикварные статуэтки. Потом нашел место для обеденного и компьютерного столов, огромного плазменного телевизора, кровати с диваном, стульев и кресел. Но оставались еще нераспечатанными не менее двух десятков картонных коробок, и сумок, которые Ваня аккуратно разложил вдоль стен со стороны окон в обоих комнатах. Пустые сумки он задвинул под кровать, а пустые коробки смял в один плотный ком, вышел на балкон и швырнул его в мусорный контейнер. Попадание было снайперским, хотя это изрядно напугало бомжа, швырявшегося в соседнем контейнере.
            Когда Лариса появилась в комнате, то от изумления выронила дымящуюся чашку с кофе, который несла своему Ванечке. Ване так стало жалко старинную, антикварную чашку, что осколки с пола тут же взлетели вверх, намертво приклеились друг к другу и прыгнули ему в руки. Ваня сам не ожидал ничего подобного, поэтому машинально поднес «реанимированную» чашку ко рту и сделал из нее изрядный глоток горячего кофе, что тоже неведомым образом реинкарнировался в заданном объеме. После этого глотка чашка полетела на пол еще раз, а Ваня схватился за обожженное горло. Но чашка больше не разбилась, а подпрыгнула, как мячик, и снова оказалась в руках хозяина, хотя и выплеснула в полете не понравившийся ему напиток. А Ваня снял ожог усилием воли и тихонько захихикал.
            – Ну, ты волшебник! – сказала Лариса, широко распахнув свои глаза от удивления.
            – Сам от себя не ожидал. – ухмыльнулся Ваня.
            – А что ты еще умеешь?
            – Много чего. Не удивлюсь, если земную повернуть смогу.
            – А вот этого не надо!
            – Знаю, что не надо. Поэтому буду учиться держать эмоции под контролем…Пойду Петровича на ужин приглашу.
            – Не ходи! – засмеялась Лариса. – Ему сейчас некогда.
            – Ничего, оторвется на часок от работы.
            – Какой работы? – снова засмеялась Лариса. – Он изволил девочек себе вызвать.
            – Каких девочек:
            – Проституток! Сразу трех, и на всю ночь! – и Лариса расхохоталась уже во весь голос. – Я их в подъезде встретила, когда они по лестнице поднимались, обсуждая, как  профессоров надо обслуживать.
            – Да иди ты!
            – Куда это мне идти? Ты лучше свою хваленую интуицию включи. А, впрочем, и включать нечего. Видишь, как люстра качается?
            – Действительно, качается. – покачал головой Ваня, взглянув наверх. Ну, Петрович дает!
            – Седина в бороду – бес в ребро! Не пойму только, почему ты это не прочувствовал своим сверхсознанием?
            – С Петровичем сложно. Ведь он – это я. Как начинаешь его мозг сканировать, так все ко мне возвращается. Тем более, что и он некоторыми возможностями не обделен.
            – Значит ты себе тоже проституток вызовешь?
            – Зачем?
            – Ведь ты – это он, и наоборот.
            – У меня Ты есть. И хватит уж об этом. Давай ужинать!
            За ужином Ване пришлось отведать недожареную картошку с подгоревшими котлетами, пересоленый салат из помидор с огурцами, куда зачем-то были добавлены ломтики банана, и вполне съедобные бутерброды с красной икрой, которые трудно испортить. Уже потягивая кофе из расписной чашечки, Ваня рассыпался в похвалах Ларисе за ее великие кулинарные способности, одновременно заглушив в себе рвотные импульсы и ненавязчиво вкладывая в мозги подруге реальное умение готовить. Затем он вышел на балкон, сел в им же поставленное туда кресло и задумался о глобальных вещах. Собственно говоря, все мужчины пытаются решить про себя мировые проблемы в отличие от женщин, которые мыслят более приземленными категориями. Потому, наверное, и живут дольше. Но Ваня не относился к категории пустых мечтателей, что могут преображать мир только в мыслях. Он действительно мог сделать многое из того, что недоступно простому смертному. Только ведь благими желаниями вымощена дорога в ад. Эту простую истину он, конечно, знал, но не придавал ей того значения, которого она заслуживала.
            В это время раздался звонок в дверь, и Ваня пошел посмотреть, кто же пришел к ним в гости. При этом интуиция его снова молчала. Но Лариса опередила его и сама повернула ключ в замке, потому что ее женская интуиция как раз сработала. В коридор ввалился довольный и пьяненький  Петрович и, поздоровавшись с Ларисой, стал хитро подмигивать Ване. Ваня рассмеялся и попросил прямо сказать, что понадобилось его создателю на ночь глядя.
            – Чего мне надо? – хихикнув, переспросил Петрович. – Да, ничего особенного. С прибором моим помочь. Я там совсем в контактах запутался.
            – Правду ли глаголишь, добрый молодец? – с усмешкой спросила Лариса.
            – Правду. – проблеял Петрович сникшим голосом, и покраснел. Он совершенно не умел врать.
            Ваня расхохотался, но промолчал. За него с той же усмешкой ответила Лариса:
            – Проститутками ты хочешь поделиться с отцом моих будущих детей. Нехорошо, Иван Петрович, очень нехорошо. Если с тремя сам не справляешься, то соседа неженатого позови, но никак не моего мужа.
            – Не муж он тебе!
            – Вопрос времени.
            – Цыц! – неожиданно разозлился Петрович. – Коммерсантка хренова! А ты, – Петрович ткнул указательным пальцем в сторону Вани, – а ты…В общем, я тебя породил, я тебя и убью!
            – За что же? – с улыбкой спросил Ваня. – Я ведь еще и слова не сказал.
            – Вот за то что молчишь, и убью!
            – Иван Петрович! – укоризненно покачала головой Лариса. – Разве можно так говорить?
            – И Иван Петрович вдруг устыдился своего нестандартного поведения. Он покраснел пуще прежнего, быстро выбежал из квартиры, и захлопнул за собой дверь.
            Ваня, прислонившись к стенке, беззвучно смеялся. Лариса тоже смеялась, но не беззвучно. Хохотала во все горло, да так, что чуть не упадала. Тогда Ване пришлось подхватить ее под руку, довести до общей комнаты и усадить в кресло.
            – Ты не обижайся на Петровича. – сказал он. – Это не он говорил, а вино.
            – И долгое половое воздержание. – добавила Лариса, и снова рассмеялась. – Но это ему больше не грозит.
            – Зато мне предстоит. – вздохнул Ваня. – Не меньше девяти месяцев.
            – Потом наверстаем.
            – Да, конечно. – сказал Ваня и вновь скрылся на балконе.
            Он встал там, облокотившись на перила и вглядываясь в опустившуюся на город тьму. Постепенно он впал в состояние транса и стал видеть то, что происходило далеко от их дома, зачастую на противоположенном конце города. Всюду торжествовало зло. Вот кто-то залез в форточку пустой квартиры, а кто-то вырвал сумочку из рук пожилой женщины. Вот скинхеды избивают дворника-узбека, а вот кавказцы напали на двух русских парней. Вот избили и выкинули из машина таксиста, а вот таксист отнимает барсетку у пьяного пассажира и выталкивает его в глухой переулок. Вот…Но сколько можно на все это смотреть? Зло неистребимо, и всем помочь нельзя. А стоит только начать, и уже не остановишься. Надо бороться не с причиной, а со следствием. Но его ли это дело? Есть же полиция, прокуратура, которые тоже, впрочем, надо призвать к порядку, заставить позабыть про взятки и поборы и заставить работать не за страх, а за совесть. Вот этим и стоит заняться. И Ваня стал уже мысленно разрабатывать план мероприятий по реорганизации силовых структур. Но тут он увидел…
            Ваня выскочил с балкона, как ошпаренный, и, на ходу одевая куртку, бросился к двери.
            – К Петровичу пошел? – с беспокойством спросила Лариса.
            – Не говори глупостей! – ответил Ваня. – Я вижу маньяка, насилующего маленькую девочку. И только я могу ее спасти!
            Ваня с треском открыл входную дверь, практически остановил для себя время и растворился в пространстве.

 38. НЕУГОМОННЫЙ КЛОН

            Доцент кафедры радиофизики государственного университета города N, Юрий Петров, дома и на работе оставался нормальным человеком, но вот уже несколько лет вечерами выходил на охоту за детьми. Он не страдал психическими заболеваниями до тех пор, пока однажды не посмотрел по телевидению фильм про «нелегкую» жизнь маньяка с довольно натуралистическими сценами изнасилований и убийств. Именно тогда, прямо перед телевизором, у него произошел оргазм, какого он не испытывал ни разу в жизни. И именно тогда ему самому захотелось насиловать и убивать. Но прошел еще целый год, прежде чем он вышел на свою первую «охоту». Если бы он обратился к психотерапевту, то непременно излечился бы от этой извращенной страсти, но он постеснялся. Думал справиться с ней сам. Не справился. Спасибо российскому телевидению и лично режиссеру того гнусного фильма. Впрочем, режиссеру еще предстоит отвечать за своё «искусство» на высшем суде, а доценту Петрову оставалось до суровой расплаты совсем немного. После первого убийства, совершенного два года назад на рыбалке, он неделю не выходил из дома, плакал, но одновременно вспоминал и вспоминал  «сладкие» мгновения близости с десятилетней школьницей и несравнимое ни с чем удовлетворение, когда он перочинным ножом вспорол ей живот.  С тех пор он совершил еще десять изнасилований и убийств девочек и мальчиков от пяти до двенадцати лет, но оставался вне подозрений органов правопорядка. Да и кто мог заподозрить в подобных деяниях уважаемого ученого, автора нескольких научных открытий и множества изобретений? Искали среди другого контингента и, конечно, находили. Но отпускали в конце концов, избитых и покалеченных. Вот и сейчас он выйдет сухим из воды. Он уже сделал наполовину свое дело – жестоко изнасиловал семилетнюю девочку, что лежала перед ним, голая, беззащитная и заплаканная. Остается только медленно вспороть ей живот, по секундам впитывая всепроникающий оргазм вершителя человеческих судеб.
            Доцент Петров раскрыл свой, видавший виды перочинный нож, и наклонился над девочкой. Никакой жалости к своим жертвам он уже не испытывал. Но тут что-то непонятное, невидимое налетело на него и отбросило далеко в сторону. Он выронил свое орудие убийства, и пребольно ударился плечом о дерево. Его палач подобрал с земли нож и наклонился над ним так же, как двумя секундами раньше он сам наклонился над несостоявшейся жертвой.
            – Ну что? – спросил Ваня ( а это был, конечно, он) – Хочешь получить последний в жизни оргазм?
            – Что? – испуганно закричал доцент Петров, догадываясь уже, что за этим последует. – Не надо! Я больше не буду!
            – Надо, Юра! Пора и тебе испытать боль и страх, которые испытывали убиенные тобой дети!
            Петров задрожал, заплакал, с мольбой протянул к Ване руки. В общем, жалкое зрелище представлял собой этот «вершитель судеб». И Ваня, уже без слов, с силой вонзил нож в живот педофилу. В самый низ живота. Петров захрипел, но все протягивал к своему палачу дрожащие руки, на что-то еще надеясь. Тогда Ваня рванул нож кверху, до самого горла, разрезая даже кости. Наружу полезли кишки, и фонтаном брызнула кровь…
            – Вот, – подумает раздосадованный читатель, – такой хороший человек был, хоть и клон, а стал садистом! Да нет, никакой он не садист. Просто воздал должное настоящему садисту. Сделал то, что сделало бы на его месте большинство нормальных мужиков. Правда мало кто оказывался на его месте, к несчастью…
             Расправившись с маньяком, Ваня подошел к пострадавшей девочке, которая сразу заплакала громче прежнего, думая, что появился новый мучитель. Но Ваня быстро внушил ей, что он друг, провел правой рукой над ее телом, сращивая переломы, убирая гематомы и восстанавливая девственность. Потом подобрал, разбросанную одежду, и подал девочке. Когда она оделась, то уже ничего не помнила, что с ней произошло.
            – Где я? – спросила она.
            – В парке заблудилась. – ответил Ваня. – Сейчас я тебя до дома провожу.
            – А Вы кто?
            – Я прохожий, который тебя нашел. Пойдем, Света.
            – А откуда Вы знаете, как меня зовут?
            – Я все знаю.
            Через четверть часа Ваня привел девочку к ее дому, и сдал с рук на руки родителям. При этом внушил им, что так и должно быть, чтобы не пришлось объясняться. Потом потихоньку пошел вдоль улицы по направлению к центру города. Идти домой ему почему-то не хотелось. Когда по дороге повстречалось кафе, Ваня решил зайти туда  перекусить после трудов праведных и нервной встряски. Он распахнул двери и деловито проследовал к стойке бара мимо компании братков, отмечающих что-то за двумя, сдвинутыми вместе столами.  Братки неприязненно посмотрели на него, но ничего не сказали.
            – Вы разве не видели табличку на дверях? – шепотом спросил Ваню бармен.
            – О том, что кафе на спец обслуживании? Но ведь это неправда. Её вон та теплая компания повесила. – и Ваня с ехидной улыбкой указал на пирующих братков.
            – Да, да – вновь зашептал бармен. – Но Вам действительно лучше уйти, это же Дима Бес со своими подельниками!
            – Бесов не надо бояться. Их надо гонять! – нарочито громко сказал Ваня.
            Братки удивленно зашептались между собой, не понимая что происходит. Обычно, когда они появлялись в этом заведении, народ сам спешно покидал его безо всяких понуканий. А уж, чтобы зайти, когда они в приватной беседе решают здесь свои дела, такого еще не было. Может это борзый мент? Но они и ментов обламывали!
            – Эй, ты, фрайер! – окликнул наконец Ваню один из братков. – Не покажешь, как ты собираешься меня гонять?
            – Так ты и есть Бес? Похож, ничего не скажешь. Сейчас кофейку попью и отправлю тебя домой, в преисподнюю.
            Ваня и сам не понимал, что с ним произошло. Вернее, что на него нашло. Он пер на рожон, не отдавая отчета в своих действиях, не думая ни о последствиях, ни о моральной стороне вопроса.  Перед ним сидели враги, которых надо было уничтожить. А причину для этого он сейчас найдет. И плевать на закон, если он не может урезонить отморозков, на совести которых под сотню грабежей, вооруженных налетов и десять трупов.
            – Кофе мне, я сказал! – прикрикнул Ваня на бармена.
            И бармен дрожащими руками стал наливать ему кофе.
            – Валет! – распорядился Бес. – Иди урой этого недоумка!
            И Валет встал из-за стола и пошел «урывать» Ваню. Это был двухметровый шкаф весом под двести килограммов, с которым и медведю на узкой тропинке не стоило встречаться. Однако на Ваню он не произвел никакого впечатления. Ваня непринужденно облокотился на стойку бара и с невинной улыбкой ждал приближения громилы. Он еще пару глотков кофе успел сделать. А на лице Валета читалось неподдельное удивление. Обычно, только узрев его массивную фигуру, все потенциальные противники брали руки в ноги и бежали без оглядки хоть в дверь, хоть в окно с любого этажа. Прыгали рыбкой, даже если окно было закрыто. И с воплем летели вниз в окружении битого стекла. Иногда и решеток на окнах не замечали. А этот…Но, ничего, сейчас он ему покажет, где раки зимуют. На не отягащенных интеллектом лицах Беса с подельниками тоже просматривалось удивление, но с нетерпеливым ожиданием развязки наметившейся экзекуции. Вот Валет вплотную подошел к Ване, попытался своей правой ручищей ухватить его за шею…И тут произошло невероятное, – Валет взлетел на метр вверх, задержался на секунду и, со скоростью снаряда, понесся в сторону своих братанов. И вот от двух столов, уставленных яствами,  осталась лишь груда щепок, Валет лежит мертвый с разбитой головой и переломанными конечностями. Еще двое так же мертвее мертвого, а оставшиеся в живых, хоть и изрядно понятые, пятеро подельников во главе с Бесом, выхватили пистолеты и открыли бешеную стрельбу по своему обидчику. Но Ваня уже ускорил время, успев затолкнуть перед этим бармена подальше за стойку, и свободно начал лавировать среди летящих пуль. Потом достал из-за стойки бара стопку тарелок и стал кидать их в сторону стрелявших. Они летели, вращаясь вокруг собственной оси точно в цель. Причем не успела закончить свой полет первая тарелка, как полетела последняя. Но это мог видеть только Ваня. Бандиты не видели ничего. Они не заметили даже собственной смерти. Просто всем им посрезало головы, и они отошли в мир иной безо всяких мучений, в отличие от своих жертв.
            – Эй, бармен, вылезай! – сказал Ваня. – Все кончено. Мы победили!
            – Но, испуганный насмерть бармен, вылезать не захотел. Он только сопел и плакал.
            Ваня махнул на него рукой, взял чашку с недопитым кофе, и уселся на стул за один из свободных столов. Он еще не сожалел о содеянном, но с ним уже начиналась истерика. Руки вдруг задрожали! Да, такого в принципе не должно было быть! А потом Ваня истерически расхохотался и бросил пустую чашку на пол. Где-то вдали завыла полицейская сирена, а Ваня все хохотал и хохотал. Но вдруг ощутил пощечину на своем лице, хотя перед ним никого не было. Он хотел повернуться назад, но кто-то невидимый рванул его за воротник, и он полетел в неизвестную даль через черный туннель.