Поэма Коридора

Лукавого шепота смех несмущенный, неспешный,
и мрак Коридора, нисколько, увы, не кромешный,
и лиц посторонняя светлость святая, святая –
до них не дотронуться взглядом небрежным и грешным.

И шорох листвы за окном, тополиная жалость,
распахнуты двери – и в дом этот лето вбежало,
пушинок прозрачная снежность летает, летает...
И радости много, и робости много, и времени мало!

И лучших красавиц летящие гневные тени
тонули в угаре всеобщих народных балдений,
но их поднимали со дна чьи-то верные руки
и переступленье, как сон, предавали забвенью.

О, как  целовались твои малолетние дети,
мой бог коридорный, в нечерные ноченьки эти!
Пусть стенки зеленые морщью сводило от скуки,
душа человека резвилась в оранжевом цвете!

И лучших мужчин осторожная легкая сила
то в небо тащила, то в вальсе старинном кружила,
то в вечной тоске по земле обрекала на тяжесть,
всем женщинам мира великую милость дарила.

И их благодарность была ощущением ливня
и свежести ветра, и также была неизбывна,
и женщины пели и плакали: милые наши,
до гроба судьба наша с вашей судьбой неразрывна.

И мир сторожило всеобщее счастье людское,
покой деревенский, общаги жилье городское,
трамвайные страсти, клубники неспелые грядки
и крик петуха пополам с дискотечной тоскою.

А где-то в углу, некрасивая (толстая, злая)
сидела старуха одна, может быть, молодая,
и с чертом последним в "козла", "дурака" и "девятку"
все резалась, резалась, ревом-ревмя –
убеждая.

1983