Дни войны...

Машка сидела на кухне и внимательно слушала своего дедушку. Они часто вели задушевные беседы, дедушка знал так много интересных историй. Чаще всего она просила рассказать ей истории про жизнь, когда он был маленький,  и тогда была война…

…Я с родителями и 11-летней сестрой жил в Киеве, но в июне 1941-го года папа привез нас на лето к бабушке и дедушке в деревню Дымер  под Киевом. Папа провел с нами отпуск и вернулся в город. Перед отъездом сказал маме: — Женя, будет война...
И, действительно, через несколько дней началась война. Мне было только пять лет, и я не знал, что это такое, но тревога взрослых передавалась и детям.
Вскоре появились немцы, но в Дымере не остановились, жили в соседних деревнях. Зато начались страшные бомбежки, стрельба на железной дороге. Над крышами проносились трассирующие пули, от ракет было светло, как днем. Мы с сестрой дрожали от страха и забирались с головой под одеяло.
Через деревню проходили отставшие красноармейцы. Их кормили, с риском для жизни устраивали на ночлег, и они шли дальше.
В декабре наша бабушка умерла от водянки. У деда были картошка и грибы, так что мы дожили до 1942 года. Доносились слухи о расстрелах и пожарах, о карательных отрядах, поджигающих деревни. В октябре дошла очередь и до нас.
Всех жителей из деревни выгнали на дорогу. Мы с сестрой шли под дождем в ветхой одежде, рваной обуви. По дороге встретили маму. Ночевать нас загнали в чужую деревню. Больных и немощных немцы расстреляли.
Ночью мы убежали в Дымер. Дедушка спрятался в окопе, успел спасти сколько-то муки. Вскоре он умер от сердечного приступа. Мы пошли скитаться по деревням, ночуя, где придется. Какое-то время жили в подвале. Пропитание добывали в окрестных деревнях. К счастью, люди были отзывчивые, помогали друг другу.
Там мы познакомились  еще с детьми-беспризорниками. И среди них была девочка. Очень худенькая, маленькая, наверно годиков  3- 4, она мне так понравилась. Как сейчас помню ее черные как смоль глаза, шикарные ресницы, и даже помню, какие у нее были волосы, длинные и кучерявые, когда только успели отрасти такие большие и густые. Поговорив, с сестрой, я уговорил ее разрешить взять над девчонкой шефство, и всегда делился с ней куском хлеба.
Она вроде была мне благодарна, а я понял – это моя первая любовь на всю жизнь. Тогда мне так казалось. Хотя прожив жизнь, я понял, что я и по сей день ее люблю…
Машка, ты не подумай, я любил и твою бабушку, и всегда был ей верен, но та девочка из прошлого до сих пор меня преследует во снах...
…Мы попали в облаву. Множество немцев с собаками сгоняли людей к станции. Убежать было невозможно. Толпу затолкали в товарные вагоны и задвинули двери. Помню, как все завыли, думая, что сейчас повезут расстреливать, или пустят под откос.  Так получилось, что мы оказались в разных вагонах и после этого все. Я ее больше никогда не видел…
Наутро всех построили для сортировки. Опять повезли — неизвестно куда. Везли долго. Ели мы только то, что у кого с собой было. На остановках оправлялись прямо возле вагонов, и мужчины, и женщины, и дети…
Привезли в город. Поместили в очень грязные бараки, позже мы поняли, что это Кишинев. Начались болезни, особенно среди детей. Запомнился мальчик Боря — наш сосед по нарам, веселый шалун, он заболел и умер. Гоняли в холодный душ, где мы стояли в очереди, раздетые донага, и простужались. Кормили пустой баландой с малюсеньким кусочком хлеба.

Рядом с нашими бараками был лагерь военнопленных. В полосатых куртках, опухшие и страшные, они протягивали из-за проволоки руки и молили о подаянии. Мы делились с ними своими крохами.
Наконец, нас посадили в грузовики и куда-то повезли. Из машин мы видели большое кладбище за лагерем, где остались наши люди. Мы сами находились в полузабытьи, едва живые.  Вот тогда еще раз увидел ее,  а может  мне так казалось…
…В апреле 1945 года  стояла прекрасная, теплая весна. Три дня были открыты все продовольственные склады, и каждый мог брать все, что хотел. Я помню шоколад, который ел тогда первый раз в жизни. Открыли хорошую столовую, голода больше не было.
Мы с нетерпением ждали конца войны. Наконец в мае объявили, что Германия подписала акт о капитуляции…
Вот и все. От той жгучей брюнетки у меня осталось на память, только вот это.
Дедушка медленно поднялся и прошел к столу, в котором лежала старинная шкатулка, из нее он достал, что-то черненькое и совершенно непонятное. Это был маленький пупс, он пережил всю войну, и столько лет был с моим дедом, как память от девчушки, которая успела передать его в момент расставания и сказать совсем не детские слова. «Обещай помнить меня всегда». И он пообещал и действительно помнил. Найти ее не пытался, так как не знал даже, как ее зовут…
Каждая история моего дедушки меня всегда поражала. Я не представляла, как они вообще могли выжить тогда. Это же так страшно, что в мозгу даже не укладывается…
…Сегодня был прекрасный солнечный день. На улице пели птички, и солнышко уже грело. Я очень любила лето. Это самая прекрасная пора. Когда на улице тепло и не нужно натягивать на себя кучу одежды, когда с дома можно выйти хоть в тапочках. Когда день длиннее ночи. Описывать прелести лета могу еще очень долго, одним словом – ОБОЖАЮ. Уже было достаточно жарко, и для многих людей это проблема, особенно для стариков. Еще издали я заметила старушку, которая несла старинную авоську, такая есть у моего дедушки, с батоном и судя по всему с молоком или кефиром. Тут бабушка стала понемногу оседать и, прислонившись к стене дома, совсем села на асфальт. Люди, проходившие мимо, совсем не обращали на нее внимание. Это так ужасно в наше время, никто никому не протянет руку помощи. Хотя если бы я не видела всю картину с самого начала, то тоже приняла бы ее за нищенку или бездомную. И скорее всего тоже бы не подошла. Но сейчас…
… Подбежав к старушке, я помогла ей приподняться и предложила вызвать  скорую, но она отказалась и попросила помочь ей дойти до дома, а он  оказался совсем рядом…
…Маргарита Адольфовна поила меня чаем и кормила печеньем. Ей было так одиноко, у нее был внук, но жил на другом конце города и часто приезжать не мог. Семья, работа,  дети и все такое.
Как мне это было знакомо мой любимый тоже вечно занят, хотя кто мне виноват, что я встречаюсь и люблю женатого…
Узнав, что я интересуюсь историями про войну, старушка оживилась, и поведала мне одну из них. Ту историю, которую она мне рассказала, я буду помнить всю свою жизнь, и пересказывать своим, будущим детям и внукам…

…В то время когда началась, война Марго исполнилось только 3 годика. Так случилось, что в их хату попала бомба и мать прикрыла малышку своим телом. Девочка выбралась из-под обломков, долго пыталась разбудить маму, но ничего не получилось. Сколько она там просидела, не знала, но когда стало очень холодно, нашла свою курточку, и чудом уцелевшую буханку хлеба. Скушав, часть она легла рядом с мертвой матерью и уснула.  Проснулась, когда было еще совсем темно,  и, осознав, что мама никогда уже не прижмет и не приласкает свою малышку, решила искать помощи.  Бродила она везде, чаще всего пряталась в кустах, когда слышала, что взрослые дяденьки, говорят на непонятном для нее языке. Тогда уже в три она понимала, что это плохие люди…
Потом она рассказала про тяжелые голодные дни, как хлеб закончился, и как чудный мальчик с васильковыми глазами, которые она никогда не забудет, делился с ней крохами своего
«счастья»! ...
Позже она попала прямо в руки к одному немцу. Тот видно оказался, полным дерьмом,  и на ребенка ему было плавать, когда он снимал с ребенка одежду, только уже взрослой, она поняла, что он хотел с ней сделать, и что ее от надругательства и смерти спасла куртка…
Куртка, переспросила я.  Как такое может быть? ...
- Моя мама всегда боялась, что я потеряюсь. Я была очень подвижным ребенком, но никак не могла запомнить, как моя фамилия и адрес. Тогда она пришивала мне бирочки с именем, почти на все вещи. Эту куртку я носила почти  всегда, очень ее любила. Поэтому мама пришила большую латку с фамилией именем и отчеством. Не знаю, как я все это помню. Наверно стресс и война отложились в детском мозгу. Так вот, каким-то образом этот немец прочел мои данные, хотя в тот момент, странно, что ему было до чтения. И как позже я уже поняла, мое отчество сыграло свою роль. Он схватил меня в охапку и куда-то потащил. Многого я не помню, но знаю, что через какое-то время, я оказалась у каких-то незнакомых людей. За мной смотрела старая бабушка, кормила, поила, но говорила по-немецки, я ничего не понимала. Мне тогда было так хорошо, тепло сыто и уютно…
Когда война закончилась, к нам в дом ворвались русские, всех расстреляли. Меня пожалели, как ребенка, на тот период я уже отлично знала два языка, и куда-то отвезли.  Мне было 8 лет. Я  оказалась в Киеве, в детском дому. Понимала, что по-немецки лучше не говорить, старалась быть как все. Когда спрашивали всех, как их зовут, я придумала себе другое отчество, война заставляет быстро взрослеть и умнеть. Так и получила выписку со своими новыми данными. Многие конечно не помнили,  как и где, и когда  они родились и кроме имени не знали ничего, но с ними тоже решали вопрос…
… Когда мне исполнилось 18, я решила поменять себе отчество и вернуть то,  что  спасло мне  жизнь. Было очень трудно, ведь оно у меня немецкое, но помогли добрые люди, за неплохие деньги. Уже тогда я научилась их зарабатывать. Позже я вышла замуж, как не смешно, но за немца, я ведь хорошо знала язык и с помощью переводов неплохо зарабатывала. Когда мой муж узнал, что мой отец был немцем и мою историю детства, вообще ко мне поменял отношение. Стал просто на руках носить. Позже я родила дочь. Больше не работала, но, и, ни в чем не нуждалась. Мы жили в Германии, я растила дочь. Когда Гертруде было 5, в дом пришла беда и мой муж погиб. Разбился на машине. Не могу сказать, что я убивалась, я конечно его любила, но мне не давал спокойно жить образ того мальчугана с прошлого. Мы переехали в Украину. Продав все, что было в Германии, я смога здесь неплохо жить. Потом выдала дочь замуж. Она родила сына. Семья у них была замечательная. Они так сильно любили друг друга. Но снова пришла беда. Не знаю, за что меня так наказывали небеса. Оставив, Мишку, у меня, молодые решили, устроить себе  второй медовый месяц. Полетели отдыхать, а самолет не приземлился…
- В этот момент по щекам старушки покатилась скупая слеза. Быстро придя в себя, объяснила, что годы научили ее, что слезами не решишь проблем,  продолжила.
- Я воспитала внука сама. Вырос он красивым молодым человеком. Только видно не научила его уму разуму с девушками, хотя вырастила порядочным. Кода, ему было 20, он женился  на девушке, потому, что та забеременела.  Любви в их семье, увы, нет, он все время отдает работе. Жена его тоже ничего менять не хочет, растит дочь, живет в свое удовольствие, меня не любит. Считает, что я всегда лезу не в свое дело, когда пытаюсь ей сказать, что за мужем надо смотреть, он ей безразличен, но зато при деньгах, да и дочь любит. Как бы мне хотелось, чтоб он был счастлив. Хотя знаешь, иногда он ко мне забегает и его глаза непонятным блеском светятся. На вопрос, почему он такой, всегда уходит от ответа. Вроде правду говорит, так я его научила, но и не четко на вопрос отвечает…
…-Да, что-то мы с тобой засиделись, тебя там наверно ждут, деточка. Спасибо, что развеяла старушку.
- Да что вы, Маргарита Адольфовна, это вы мне столько всего интересного рассказали.
Придя домой, я заснула крепким сном…
Проснувшись, я поняла! Это она… Как я раньше не додумалась… Да , да, да. Все сходиться.
Дедушка на кухне пил чай, а я сказала,  что его ждет сюрприз. - Какой?  - Позже дорогой мой старичок, позже. Позвонив, Маргарите, мы обменялись телефонами на всякий случай. Узнав, что у старушки все хорошо и со здоровьем все прекрасно, попросила, о встрече и сказала, что ее ждет большой сюрприз. Маргарита назначила встречу в кафе и сказала, что придет с внуком, так как вечером не хотела ходить сама, я тоже поведала, что приду не одна. Каких усилий мне стоили, вытащить своего домоседа из дому, знают только стены нашей квартиры, но это того стоило…
Мы сидели за столиком, пришли немного раньше, заранее я взяла с дедушкиной шкатулки, то,
 что поможет им вспомнить, но судя по всему, этот пупс им не пригодиться. Когда Маргарита вошла в кафе, она выглядела божественно. На свои годы, это просто невозможно. Мой любимый дедушка был очарован, но не только красотой, а взглядом, я проследила за его взором. И поняла – он узнал. А Маргарита Адольфовна, плакала, и не просто скупыми слезами. Она тоже его узнала. За этой картиной я не сразу заметила ее внука и только когда они подошли за наш столик и Маргарита, собиралась нас представить, но умудренная годами поняла, что делать этого не надо. Теперь мы смотрели с молодым мужчиной друг на друга, как после полвека разлук, хотя виделись, всего месяц назад. Вы правильно поняли, это был мой женатый и горячо любимый мужчина. А его бабушка теперь, наконец, открыла секрет,  непонятного блеска его глаз.  Теперь она знала, кто виновница его хорошего настроения, во время посещения бабушки. И нам всем не нужны были слова. Мы без слов понимали друг друга. Только чуть позже нашим мужчинам, пришлось немного уточнить детали. Они были не в курсе нашей с Маргаритой встречи, и истории со счастливым концом.
Конец