Весна

Что я могу сказать тебе такого, что ты не знал бы про меня и сам, из первых трав сплести какое слово, чтоб в нем звенели тихо небеса, приветствуя рожденье жизни новой, но с тем же древним именем – Весна. Басистыми раскатами гроза ворочалась на севере второго числа. Я все искал твои глаза то в синем небе, то в прозрачных лужах – ты смог бы подмигнуть и из-под ног, мой славный, мудрый и смешливый бог.

 Что я могу открыть в весеннем мире такого, что еще не замечал – как нежно солнце водит по плечам горячими прозрачными руками? Как тесно и безрадостно в квартире, как невозможно видеть и молчать о том, что время движется кругами, о том, что счастье – это то, что с нами как поцелуя высшего печать – всегда; что нужно только лишь начать смотреть на жизнь открытыми глазами.

 О чем мне петь, когда с рассветом птицы, как будто торопясь наговориться, напеться после месяцев зимы – звенят о том, что все мы спасены, и никому в полете не разбиться, мы журавли отныне, не синицы, ничем земным не отягощены и так давно о небе видим сны, что бог махнул рукой и стер границы.

 А мы почти забыли привкус солнца, у нас так долго не было дождя; я слышу тонкий запах янтаря, и золото потоком щедрым льется с небес, светло над крышами звеня, и словно мотылек у сердца бьется – щекотно, я смеюсь и бог смеется: он тоже рад, что разбудил меня.

 Смотри – я разворачиваю крылья, они со мной, они не только – были; на севере раскатисто рокочет - оттуда родом первая гроза. Прошу тебя, не отводи глаза. Крылом измятым в небе быстрый росчерк – иначе мне не спеть и не сказать.

 Я странная взъерошенная птица – ты знал бы, боже, сколько мне их снится, безмолвных песен из нездешних слов, да, по утрам я хмур и нездоров. Они теснятся в сердце, до единой, и не считают нужным раствориться, а я к такому, видно, не готов.

 В апреле у меня теплеют пальцы, кошачьи тянет и любить, и драться, бежит по венам солнечный огонь; как Фаэтон в летящей колеснице, я верю, что сумею не разбиться, а если мне случится оступиться – мой бог успеет выставить ладонь.