Известно всё - чудесно новым...

Известно всё - чудесно новым
каким-то взглядом, чувством, мыслью,
особо прозвучавшим словом,
что зычно личной встречей с высью
вневременной и повсеместной,
привеченной неоднократно
во времени корней и листьев
сестрой по духу или братом...

Распадом будущим томимы,
мы смотрим в небо не однажды -
духовной жажды пилигримы,
любви живой в живых солдаты
и облака, что вечно - мимо,
и дерева, что вечно - рядом,
отважные поют нам гимны
в наклонах наших над бумажной
пустыней личного прозренья,
святыней музыки взаимной -
связующей века с живыми
в симфониях, стихотвореньях,
в улыбках без хитринки лисьей,
в картинках матери-природы...

Мы каждым
вздохом - пишем
письма
живому
Богу
и
народу,
что всех, кто дышит -
ощущает -
в дорогах
к дому
своей частью
и в высях
Новый Год встречая,
всем, кто в пути -
желает
счастья!



Иосиф Бродский

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС

                Евгению Рейну, с любовью

 Плывет в тоске необьяснимой
 среди кирпичного надсада
 ночной кораблик негасимый
 из Александровского сада,
 ночной фонарик нелюдимый,
 на розу желтую похожий,
 над головой своих любимых,
 у ног прохожих.

 Плывет в тоске необьяснимой
 пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
 В ночной столице фотоснимок
 печально сделал иностранец,
 и выезжает на Ордынку
 такси с больными седоками,
 и мертвецы стоят в обнимку
 с особняками.

 Плывет в тоске необьяснимой
 певец печальный по столице,
 стоит у лавки керосинной
 печальный дворник круглолицый,
 спешит по улице невзрачной
 любовник старый и красивый.
 Полночный поезд новобрачный
 плывет в тоске необьяснимой.

 Плывет во мгле замоскворецкой,
 плывет в несчастие случайный,
 блуждает выговор еврейский
 на желтой лестнице печальной,
 и от любви до невеселья
 под Новый год, под воскресенье,
 плывет красотка записная,
 своей тоски не обьясняя.

 Плывет в глазах холодный вечер,
 дрожат снежинки на вагоне,
 морозный ветер, бледный ветер
 обтянет красные ладони,
 и льется мед огней вечерних
 и пахнет сладкою халвою,
 ночной пирог несет сочельник
 над головою.

 Твой Новый год по темно-синей
 волне средь моря городского
 плывет в тоске необьяснимой,
 как будто жизнь начнется снова,
 как будто будет свет и слава,
 удачный день и вдоволь хлеба,
 как будто жизнь качнется вправо,
 качнувшись влево.