Из книги В хаосе страстей

Виталию Смирнову

Ты говорил: без прошлого – не жить!
Народ нищает, пращуров не зная.
Коль оборвётся памятная нить,
Загинем мы, да и страна – родная.

В судьбе страны последняя глава
Не сказана в предвиденьи пророка...
А купола на церкви Покрова
Всё ожидают радостного срока.

Дождутся ли, ветшая на ветру?
В житейской смуте люди очерствели,
Взывать напрасно к правде и добру,
Когда душа лишь думает о теле.


В Казанской

Многоцветие женских платков
Отражают церковные плиты.
Просят бабы вернуть мужиков,
Тихо веруя, что не убиты...

Холодеет душа на юру,
Принимая наивные грёзы.
Беспокойно гудят на ветру,
Как старинные гусли, берёзы.


* * *

Белая, звонкая радость,
Светлая, тёплая грусть
Ранней весною усладой,
В жаркую пору прохладой
Тешат меня, ну и пусть!

Брызнут счастливые слёзы
Сто;ит завидеть вдали
В горестном мире подзвёздном
Дом и родные берёзы –
Тихое чудо земли.


* * *

Дощатый мостик с берега на берег,
Продрогнув, руки к церкви протянул.
Она воскресла, не забыв потери,
И благовест, и поминальный гул.

На тусклом фоне позднего заката
Дождался я святой молитвы слов.
Тоскует тихо, будто виновата,
Здесь звонница, что нет колоколов.


* * *

Не стихли громы над Россией...
Вот и болотный ветерок
Качает сосенки сухие,
Тропу уводит из-под ног.

Иду на ближнее болото.
К земле прижался иван-чай.
Гром скоростного самолёта
Заставил вздрогнуть невзначай.

Поверх продрогшей бурой кочки,
Не согреваемая мхом,
Поникла клюква после ночи,
Багровым схвачена ледком.

Но кочку солнце осветило,
Прогнав ознобистую сонь.
Как капли стылого светила,
Стекают ягоды в ладонь.

 
* * *

Ночь таинственная севера.
Тишина. Мороз и снег.
На юру обломок дерева,
Словно чёрный человек.

Руки поднятые скрючены,
Голова под колпаком.
Пробежала до излучины
Тень, дрожащая тайком.

За рекою роща светится,
Как в былинные века.
Шорох... Звёздная медведица
Убегает от стрелка.


* * *

Лиственниц  шёлковый шум
Плавно плывёт над рекою.
От средоточья покоя
Ветер доносит: « Бам!.. Бум!..»

Стынет вода, как гранит.
Теплится память живая.
К вере вернуться взывая,
Колокол страстно звонит.

На благодарной волне
Возле родного порога
Выйти молитвой на Бога
Может удастся и мне...


* * *

Прильну щекой к стволу берёзы –
И голос родины со мной,
И облака её белёсые,
И поле с мокрою стернёй,
И материнский взгляд усталый,
И к первой женщине тропа,
И ночи белой отсвет алый,
И звон небесного серпа...
И становлюсь я ростом выше...
Во мне, тревогу приглуша,
Смеётся радостная, слышу,
Природы детская душа.


* * *

То россыпи клюквы, то искры рябины,
То белые мхи в золотых сосняках...
Ядрёны грибы на богатых лядинах,
Брусника в лесах горьковато-сладка.

В краю, где шумят на просторе берёзы,
Живут журавли на болотах лесных,
Под северным солнцем тягучие слёзы
Текут по стволу корабельной сосны.

И Марса дрожит на воде отраженье,
И крякают утки в густом тростнике...
Моей сокровенной любви притяженье –
Берёзовый город на тихой реке.


* * *

Посидим в холодочке, мама,
на тесовой скамье у ворот,
погрустим,
вспоминая о памятном самом,
об отце, что уже не придёт.
Я не знаю, когда же снова
отдохнём от забот и дорог,
помолчим.
Хорошо у истока родного!
Дай-то Бог, не в последний разок...

За добро расплатиться, мама,
не сумею, наверно, прости!
Раз в году
появлюсь поутру из тумана,
чтоб в бессонную полночь уйти.


Ласточки

Звонкие стремительные ласточки
Словно принесли благую весть,
В щебетанье, кажется так часто ей,
Что-то человеческое есть...

Рада мать живой душе под крышею,
Ждёт детей, уехавших давно,
Чтобы сердце издали услышали,
Открывает светлое окно.


Берег

Серебрится Молога
мимо дома родного,
мимо города детства –
до Волги само;й.
И, восходы встречая,
купола иван-чая,
словно главы соборов,
встают над страной.

Вижу будто впервые
клевера луговые,
норки ласточек серых,
как соты для пчёл,
ручейки из болота
с осокою плотной,
и тропу, по которой
дорогу нашёл.

Левый берег Мологи
то крутой, то пологий
повторяет изгибы
спокойной воды.
Над травой муравою,
над прибрежной ольхою
ночью в небе высоко
свет Полярной звезды.

К материнскому дому
мимо стройных черёмух
тороплюсь, от волненья
почти не дыша:
в этом доме приветит
всех теплее на свете
с неизменной любовью
родная душа!

Вдохновение

Тихо прошу: напои меня, родина!
Радостью встречи с далёким и близким,
Воздухом бора густым и смолистым,
Соком из гроздьев красной смородины.

Тихо прошу: одари меня сказкою,
Нежностью матери над колыбелью,
Солнцем весенним и дробной капелью,
Белых черёмух позднею ласкою.

Тихо прошу: золотое свечение,
Соедини меня с древней избою!
Сердце болит, но хранит вдохновение
И благодарность за встречу с тобою.


* * *

Мой отчий край... Замедленная осень,
Скупых полей страдания и гнёт,
Весёлая приземистая озимь,
И журавлей нерадостный отлёт...

Спокоен я, пока любовь со мною,
В глазах рассветных пляшут светлячки,
Могу дружить с прозрачной тишиною,
Послушать ветер около реки,

Увидеть снова сосны у обрыва,
Где научился горе понимать,
Родному небу радуясь счастливо,
Пока жива и ожидает мать.


Пристанище

Двор, поросший подорожником.
Дров проветренных поленницы.
С дождевой водой, порожние
Бочки, тазики.
Две лестницы,
Что к сараю мной приставлены.
Ни цыплёночка на выпаске!..
Чья-то кошка у завалинки
Ждёт куска колбаски питерской...

Заскучала печь настылая.
В фортке стёклышко надколото.
Пыль недвижима унылая.
Мамы нет – пустынна комната.


Дождь

Зарябило на Мологе.
Клубы пыли по дороге!
Травы томные обмякли,
И ладонь кольнули капли.

Разгулялся ливень вольный,
Заблистали ветви молний,
Даль, встревоженная громом,
Страх рассыпала по кронам!

Силы тёмные иссякли.
Убегая, сникли капли.
Отдалился постук грома,
Распахнулись окна дома.


Картина

Отцовская юность... Картина
Осталась у старшего сына:
Дорога в прозрачную осень
Бежит мимо елей и сосен,
И слушает звон родника
Седая изба лесника.


Одиночество

Мне так хотелось одиночества
В уютной маминой светлице,
Почуять вкус свободы творчества,
С природой родственною слиться!
Искать в рассвете разговорчивом
Неприхотливого покоя,
Ведь утомлённый смутным обществом,
Забыл я, что это такое.

Полузасыпанные листьями
Шуршат дремотные тропинки.
С неотступающими мыслями
Справляю долгие поминки.
За что меня судьба-пророчица
Опять обкладывает данью?
И одиночества не хочется,
Когда оно под стать страданью.


* * *

Во тьме безверья нет спасенья,
Надеждою жива душа!
Иду по слякоти осенней,
Листвой опавшею шурша.

Но страха цепкое наследство
Не отпускает ни на шаг
И не избавиться от бедствий
И от губительных атак.

Себя просвечивая строго,
Я понял, усмиряя нрав,
Что не смогу я верить в Бога,
В Россию веру потеряв.


Лампада

Лампада перед образом святым
В благоговейной сумрачности храма.
Века во мне развеяли, как дым,
Благословенность доблести и срама,

Неверьем я  себя  не погубил –
Спасли веков целительные вехи.
Нетленный свет родительских могил –
Предтеча веры в каждом человеке.


* * *

Ожиданьем здравствует душа,
Уходя в простор воспоминаний,
Где, листвой поверженной шурша,
Торжествует заморозок ранний.

Но порой, как холодом обдаст:
А смогу ли радоваться снова
Голубой задумчивости глаз,
О;кающей ласковости слова?..


* * *

Непредсказуемо на чуждом берегу.
Отвержен я грозящей мне толпою.
Уходит век кровавою тропою
За ним поспеть вдогонку не могу.

Страдает, угасая без воды,
Душа плотвицей, брошенной на сушу.
Я не утешу плачущую душу
Насильно родины лишённый без нужды.


* * *

Какая бесконечная дорога!
Надежда на воскреснувшего Бога
Простит, быть может, и поможет,
Хотя бы у конца пути
Душе опору обрести...


* * *

Прозревая понемногу,
Выбираюсь на дорогу.
Знаю выведет куда –
Мимо мёртвого пруда,
Вдоль затопленного луга,
Где была могила друга,
Сквозь сухой сосновый бор
На пустынный косогор.
Здесь, в оставленной деревне,
В тишине и запустенье
Бродят прежней жизни тени...
Одолев свою дорогу,
Прозреваю, слава Богу!


* * *

А поезд шёл сквозь дождь.
Попутчица шептала
О чём-то ненавязчиво простом.
Кольцо из благородного металла
Мою ладонь кольнуло холодком.

Горячая рука
В другую воплотилась,
Всего меня навстречу дню открыв,
И принял я ниспосланную милость –
Чужой души нечаянный порыв.

Как зябко на земле
Без дружеского взгляда...
И стук колёс, как тягостный мотив,
И отдых долгожданный – не отрада.
Не спится, потрясенье пережив.


Мать

Она живёт одна.
С войны одна.
Укрытая
От бедственной зимы.
Не забывает
«Чуткая» родня
Поздравить в праздник,
Выпросить взаймы.

Последнее готовая отдать
Полуслепая,
Худенькая,
Мать.

Во двор выходит изредка,
С трудом.
Рукой иссохшей
Утирает пот.
Деньжонки копит
На последний дом,
Чтобы родных
Избавить от хлопот...


* * *

... И голос родины моей
Откликнулся на миг...
Речушка Кожух меж камней,
Светлейшая, шумит.

Желтеет Лысая гора.
Левей горы маяк,
И остов старого копра,
И шахты полумрак...

Далёкий край живёт со мной.
Душа лелеет свет
У той проталины лесной,
Куда возврата нет.


* * *

Сияньем зорь и мрачностью слепя,
Перемежая радости и беды,
Крутым подъёмом тянется тропа
На гребень, где потери и победы.

Опасный путь к безумию ведёт,
Осколки истин не оберегая.
Горчит полынью
Вересковый мёд,
И за тропою есть тропа другая...


* * *

Догорает сентябрь.
Появляется грусть –
Этот пепел костра
Под названием ОСЕНЬ.
Всё короче и у;же
Ухабистый путь,
И без зёрен качается
Пара колосьев.

Изменяется всё
На летящей земле,
Повторения нет
Ни в великом, ни в малом.
И последние дни
На осеннем тепле
Для грядущего времени
Будут началом.


* * *

У осени глубинная страница
Открылась и читается с трудом.
Пожухлый лист, как пойманная птица,
На тополе остался молодом.

Зима спешит морозами продлиться,
Такое повторяется века.
Засохший лист, как зябнущая птица,
Нахохлился, но держится пока.

Вновь у прохожих просветлели лица,
Сердца открылись новому теплу,
И старый лист, как радостная птица,
Взлетел и закружился на ветру.


* * *

Моих волос
давно не касалась
любящая рука.
Очень, очень давно
называли меня
мальчиком.
Годы просы;пались
горсткой песка
сквозь непроворные
пальчики...