О чём думают Ангелы

Таруса

Вечером мы с моей крёстной Натальей Львовной Дружининой в Тарусе посетили Валерию Ивановну Цветаеву. Она меня всегда поражает — потрясающая живучесть. Жизнелюбие, ясная голова, чувство юмора. Она красива. Глядя на неё, я представила себе Марину Цветаеву в старости, наверное, они были похожи.

С её террасы дивная красота открывается: высокие берёзы. Сплошные заросли шиповника, трава, масса цветов, вдали виднеется Ока.

Разговоры наши велись о здоровье, о природе, о кошках. Их у Валерии Ивановны несколько. Все разговоры заканчивались религиозными темами.

Ухаживает за Валерией Ивановной старик-сторож. Его называет она третьим котом, ничтожеством и благородным человеком. Он небольшого роста. Весёлый, плутоватый с голубыми глазами. Говорит складно и бойко. Мы предлагаем Валерии Ивановне помощь, она всегда отказывается.

Всякий раз, провожая нас, она спускается в сад и срезает нам ножницами пышный букет розовых цветов. Наталья Львовна называет этот сад  садом из «Спящей красавицы».

В Питере

Наташа К. проводила меня, закутав в плащ, обнимая и грея своим теплом. Мне было с ней очень хорошо. Только изредка меня начинала раздражать её доведённая почти до абсурда деликатность и воспитанность.

Гуляли со Светой Ворониной, пели, импровизировали в старинном стиле. Она интересная девочка, чистая. Когда мы  прощались в метро, она взволнованно перекрестив меня, убежала. Таким вещам не перестану удивляться.

В Тарусе

Наталья Львовна* божественно сегодня читала стихи — ни одного фальшивого звука.

* моя крёстная мама

Удивительная здесь природа. Русской душе больше ничего и не надо. Поля, стога, холмы, деревеньки в зелени, леса. Хотелось плакать невесть о чём...

Набрала сухих васильков. К дому шла с чьими-то гусями и козами, как будто и я была чьей-то козой или гусем. Забавно.

Тихо царствует в моей душе Иосиф Бродский. Хочу его стихов.

Сергей Васильевич Шервинский* говорит, что у Марины Цветаевой нет в стихах благодати, а у Ахматовой есть. Анна означает благодать, а Марина — море с изменчивостью и бесконечностью его.

* переводчик древних римских поэтов, поэт, дрматург, друг Ахматовой

Питер:

У Беллы Гольдщтейн сказочный голос. Я сижу то с дочерью Светы Мартиной, то с дочерью Беллы – Ирочкой. Видела Володю Л., папу Ирочки. Он сказал: «Ты стала хорошенькая. Раньше была сухая и высокая».

Рудольф Штейнер кажется мне гением и человеком, любящим Бога и людей.

Вчера, когда я вошла в квартиру своей двоюродной сестры Гали Рыбкиной, её трехлетняя дочь Лена встретила меня словами: «Я тебя люблю». Раньше мы с ней не виделись.

Господи, кого Ты из меня готовишь?

Таинственный немецкий поэт Фридрих Новалис.

В метро чувство ответственности перед всеми людьми овладело мной.

Нежность в сердце, свет в сердце, любовалась деревьями. Кто я?

Я знаю цель своей жизни. Любовь. Мы любим людей той любовью Бога, которая вмещается в нас.

Мне очень много надо работать над собой, чтобы я могла спокойно встретить смерть.

Мой друг Т. читает книгу Германа Гессе «Степной волк», очень её хвалит. «Ты меня любишь?», - спросил он. «Этого вопроса задавать не надо. Я не меняюсь», - ответила я. «Ты уходишь от жизни, чтобы придти к Жизни», - говорит он.

Он говорит: «Когда кто-то нам причиняет зло, мы должны молиться о нём, чтобы снять с него зло. Тот человек, обижая нас, как бы говорит: «Вот видишь, я - злой». Он обнаруживает свою болезнь, нанося нам удар».

Я спрашиваю Т.: «Ты меня любишь, как самого себя?» Т.: «Я люблю тебя больше, чем самого себя. Ты у меня единственная... Я мечтал о тебе. Я люблю тебя духовной любовью. Ты мне сестра».

Нет более прекрасных отношений на свете, чем любовь между Богом и человеком. Даже самый любимый человек не заменит их.

Моя мечта о семье делается всё ярче по мере невозможности стать явью. Мне Бог не обещал семьи.

Мне снился незнакомый человек, который представился мне так: «Дон Жуан».

Сердце трепещет от стихов Гёте. Я хочу долгой жизни, я хочу познакомится со многими гениальным людьми разных эпох и стран.

О чём думают Ангелы, и как они помогают людям?

Причащение даёт целомудрие.

Чувствую большую пропасть между людьми верующими и неверующими.

Иногда у меня приступы беспричинного отчаяния.

Мне надо стать святой, чтобы мои проблемы исчезли.

Сквозь частую каменность души моей вдруг лопается какая-то жилка, я начинаю плакать навзрыд.

Обожжено сердце. Люблю всех. Любовь открывает глубины вещей. Люблю мир и вещи – Твое создание. Хочу после смерти быть на земле, помогать людям.

Владимир Мономах: «Ни единого человека не пропустите, не подарив его добрым словом».

Гуляли с моим другом Борей Талесником, я говорила об Алых парусах, Боря не верит, что они есть на свете.

«Я звала его (Грея), обращаясь в Космос», - сказала я. «Когда ты это говоришь, у меня теплеет сердце. Я сам склонен к романтизму», - говорит Боря. Я: «Потому, что это правда – в нём лежит божественное начало, поднимающее нас над землей, над практицизмом, над рационализмом...». Мы говорили с Борей о трагичности жизни.

«Большая отчуждённость между людьми царит почти везде. Очень мало людей, перед которыми можешь быть прозрачным существом. Последние годы я постоянно ощущаю себя европейцем», – из письма моего подруге Марине Путовой.

Где мой Адам? В каком веке мы потерялись?

Мне снилось, что я построила корабль, встала к штурвалу и понеслась на корабле по улицам мимо легковых машин и грузовиков.

Французский писатель Жильбер Сесброн: «Каждый умирает от невнимания других».

Почему мы стараемся понравиться людям и следим за собой и не стараемся понравиться Богу, Который каждую секунду нас видит?

Владыка Антоний Блюм: «В каком-то смысле в центре жизни – отчаяние, если мы готовы пройти сквозь него».

Тот человек, которого я люблю, оставляет меня одну. Тот, Кого я люблю, оставляет меня жить на земле.

Если бы я могла вместить в себе все лучшее черты лучших женщин мира... Что за странная мысль. Зачем мне это? Меру моей любви к Богу знает лишь Он. Я сама её не знаю, Он мне дает её.

Фотография моей подруги Беллы.