Нежишься ты где-то в далеких странах...

Нежишься ты где-то в далеких странах, моя возлюбленная излюбленная мечта. Я обещаю, я буду рано, ты даже не успеешь досчитать до ста, не успеешь даже воды выпить из-под крана. Мы будем плавать в бассейне, встречать рассвет, обязательно, чтобы тропический, как же иначе, играть в теннис, я буду лажать подачи, а ты будешь позволять себя целовать, и запах твоих волос песочно-пепельным будет, обезвоживающий и горячий, как техасский июльский полдень. +35. Дальше - без свидетелей, камер и фотографий, все продуманы, на нас - никаких улик, я надеюсь, что господь бог тоже сделает вид, что он нынче незрячий, он ведь снисходителен, добр и стар, и отказывать не привык, лишь головой покачает над расточителями удачи, все-таки его милость стоит немало, хоть он и старик, и милости свои не раздает на сдачу.
Радость моя, песок на твоих плечах столь неприлично горячий, что я рискую мигом сгореть дотла, будто я из серы, по которой спичкой чиркнули по глупости и слегка, он осыпается с твоей смуглой кожи такой ненормально белый, будто вместо пленки подсунули негатив, и теперь, что хочешь с ним, то и делай.
Моя радость, таким бы как мы – не к нам, не к друг к другу склеиваться телами, волосы ерошить пальцами, пульс – словами, не сцепляться душами по углам, наша жизнь – это сплошной «сезам» победивший над сейфовыми замками. Нам бы жизнь попроще и поудачней, поспокойней для наших мам.
Моя радость, я все знаю, это все не про нас, мы же знаем, что лишь в праве друг другу сниться, а пока выпей чаю, переверни страницу, мы придумаем что-нибудь до утра…
…Будут петь в саду птицы, и разноется голова, и кофе будет сливочным и не горьким, я проснусь один, счастливый и одинокий, понимая, как ты все же была права.