Мир меняется

     Что-то изменилось во мне, а может быть, и во всем мире. В юности я учил наизусть монолог Гамлета и собирался прочесть все пьесы Шекспира на английском, по крайней мере, трагедии. Читать шекспировские (да и чьи-либо) комедии казалось мне пустой тратой времени, хуже того – как бы преступлением против человечности. Потому что удел человеческий, с моей точки зрения (того времени), был трагичен, и смеяться в такой ситуации значило предавать человека. Но как-то незаметно, постепенно моя точка зрения изменилась. Может быть, я остался прежним, а изменился окружающий мир. Как бы то ни было, теперь мне больше нравится монолог Тигга из «Мартина Чезлвита», где тоже говорится о жалком уделе человека, но говорится с иронией, вызывающей у меня улыбку. Ирония Гамлета (на которую принц не скупился) заставляла мои губы сурово сжиматься. Я стискивал зубы, как моряк или воин, на которого ополчился Мировой океан несчастий. А ирония Тигга не мешает мне пить чай из большой сувенирной чашки (вернее, кружки) с рисунком Майка Даттона из юбилейной серии «Гугл Дудлс», посвященной 200-летию со дня рождения Чарльза Диккенса, величайшего рассказчика, комические персонажи которого стали мне почему-то ближе и интереснее трагических персонажей Уильяма Шекспира, величайшего драматурга.

––––––––––––––––––––––––––––––––
     «Странный это мир, клянусь богом, и мы обречены в нем на жалкое прозябание, неизвестно для чего и почему, мистер Пексниф! Ну, да что там! Как ни рассуждай, а мир не переделаешь! Вспомните слова Гамлета…» – Ч. Диккенс. «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита».