двадцать граммов

Восток окрасился красной пудрой, осыпав солнцем фонтанных ангелов…
Над южным городом вспыхнуло утро. Проснулся мальчик, обритый наголо.
Вздохнул – и пылью заполнил глотку. Сон тут же стаял ночной фантазией.
- Подъем, солдаты! Надеть пилотки! Вьетнам, мать вашу! Здесь солнце Азии!

Скачок с постели. Оделся. Выбежал. А пот течет по лопаткам Анхелем… но лишь бы выдержать, лишь бы выдержать, быть - не быть ему сотым Авелем. Если пуля его помилует, мухи, суки, залюбят досмерти. Бритый мальчик, собравшись с силами, тихо шепчет: «Не надо, Господи!»
График в темпе галоп-адажио, он боится любого шороха, чуть вздремнул на заре, и надо же – крики, выстрелы, взрывы, всполохи… Все палатки огнем охвачены, желтолицые с белым лезвием. Как же страшно, что жизнь растрачена!.. и была ли она полезною?
Что-то резко прошлось по шее и стало больно, но крика не было…

Он увидел вдруг парк с аллеями, город детства, кусочек неба, и вдруг кольнула тоска по Питеру, влажным трассам и темным улицам…
Если б мама его увидела, разве ж это потом забудется?

Мальчик слышал – в ушах звенело, он пытался держаться прямо…
Но душа улетела. Тело стало легче на двадцать граммов.