Никто не забыт и ничто не забыто

 Бывшим узникам к/лагерей      

Детей загнали в сумрачный вагон,
Где не хватало воздуха и света,
От горя выл взволнованный перрон,
Роняло небо слезы до рассвета.

Крик рвался в души и срывался прочь,
Оставив пустоту в грудном проеме,
И невозможно было превозмочь
Фашистскую,  тупую  неуемность.

Прикладов стук и блеск визжащих пуль,
И на одежде детской след ожога,
Предательской полиции  патруль,
И окрик в сердце языка чужого.

И неподдельность ужаса в глазах,
Ладоней простирающихся к небу,
Отчаяние в детских голосах,
Где навсегда смешались быль и небыль.

И стук колес по рельсам в тишине
Гнетущей, устрашающей, жестокой.
И становилось холодно луне
Такой же, как ребенок, одинокой.             

                ***               
               

Ты говоришь – пора забыть о прошлом,
Что темы есть куда теперь важней,
Что бой – смертельным называть так пошло,
Что есть стихи и слаще и нежней.

А я вновь поднимаюсь по ступеням,
И, ветви ивы отстранив рукой,
Склоняюсь перед ними на колени,
Слезами не нарушив ваш покой,

Кладу цветы на срез гранита пыльный,
Где блики солнца – памяти печать.
У обелисков и холмов могильных
Подолгу научилась я молчать.

Читаю даты смерти и рожденья,
Святые дорогие имена,
И мне плевать на чье-то осужденье,
Ведь где-то вновь беснуется война.

Еще летят снаряды, гибнут дети,
В ущельях гор идет смертельный бой,
И вновь выносят мертвых на рассвете
Мальчишек не известных нам с тобой.

И что мне те, дельцы и наркоманы,
И бомжи в их потертых сюртуках,
И доллары, лежащие в карманах,
На счете в банках или в сундуках?

И что мне чьи-то низменные вкусы,
Когда  в стране давно царит разбой.
Я ненавижу выскочек и трусов,
И славлю защитивших  нас с тобой.

                ***