Кровавые струны

Парижскую ночь разбудил вой сирен,
Летевших на вызов к отелю,
Машины застыли у мраморных стен,
На улице люди шумели.
Поднявшись на самый высокий этаж
И номер открыв суетливо,
Два стража порядка замерли аж,
Увидев такую картину:
На пышной кровате, как роза на вате,
Известная дива лежала,
Из раны ее на красивом запястье
Кровь медленно на пол стекала.
Другая рука посинела слегка
В том месте, где сталь ее сжала
Наручников крепких кривая дуга
С кроватью их вместе сковала.
Надета на голову даме была
Уродская черная маска,
Такую обычно носит раба
Во время БДСМ-ласки.
Особенна тем эта злая игрушка,
Что в ней есть резиновый кляп:
Никто не услышит несчастную шлюшку,
Когда она будет кричать.
Убитой была известная многим
Скрипачка, талант, виртуоз,
Которой за срок довольно недолгий
Весь мир покорить удалось.
Мужчины сходили с ума, наблюдая,
Как пышная дама держала смычок,
Как вместе с рукой ее груди играли,
Как туфли блестели под стройностью ног.
Но в в свете ходила людская молва,
Что больше, чем скрипка той даме мила
На нервах мужских шальная игра –
Красавица стервой была.
И хоть подробности подобные
Звучали часто на ТВ,
Приехавшие люди в форме
Не верили, что так и есть.
Но факты были на лице,
Которым так пестрят журналы:
Изящная мадемуазель
Развратной дамой оказалась.
Рядом с кроватью в темной луже
Лежал запачканный смычок,
Он был, бесспорно, тем оружием,
Каким порвали вен пучок.
Несчастная рассталась с жизнью
От длительной потери крови:
Наручники не отпустили,
А кляп кричать ей не позволил.
«Кто ж так жестоко наказал
Эту скандальную особу?», -
Вздохнувши, детектив сказал
И маску аккуратно сдернул.
Несколько часами ранее. Разговор в номере, где будет найдено тело.

«Я прихватил пару вещей,
Чтоб сделать нашу ночь эффектней!»
«О, будь со мною посмелей,
Ведь я люблю эксперименты!
Один из них мне рассказал
Недавно Ричард…» «Вновь о нем?»
«А чем тебя он засмущал?»
«Опять на языке твоем
Кружится это имя гадко!»
«Ну хорошо, что замечаешь
Лишь имена…» «Ах вот как!
А что ты от меня скрываешь?!
Не только их касался значит
Твой длинный озорной язык?!»
«Ты что так громко раскричался?
Еще скажи что не привык!»
«Привыкнуть к твоим глупым шуткам
Я не могу, уж извини»
«Пока что по твоим поступкам
Я не скажу, что ты ревнив!
Да и вообще с чего ты взял,
Что я шучу? Ведь это правда…
И что ты сделаешь мне, ну?
Бедняжка, ты же просто жалок…»
«Ты вздумала крутить мне яйца?»
«Ой, было бы чего крутить!
Похоже, с ними ты расстался,
Как только мать смогла родить»
«Зачем же нужен я тебе,
Такой безяйцевый никто?»
«Давно мечтала о рабе,
А ты походишь на него.
И то, что ты с собой принес
Не для меня, а для тебя!
Признай, мой верный нежный пес
Я доминирую всегда…»
Мужчина сел к ней на кровать
И в руки взял пакет с вещами,
Хотел чего-то досказать,
Но мозг затмило гнева пламя.
Достав наручники стальные,
Ее к кровати пристегнул,
Она от ужаса застыла,
Рефлекс защиты в ней уснул.
Мужчина натянул ей маску,
Ловко накинув на лицо,
Скрутил, что было сил, завязки -
И кляп уперся даме в рот.
Минута паники настала –
И дива билась словно рыба
Она скулила и кричала,
Но лишь мычанье слышно было.
Одной рукой держа ей кисть,
Иной рукой подняв футляр,
Он ей сказал: «Угомонись!
Пока свирепей я не стал!»
Смычок и дорогая скрипка
Открылись голубым глазам,
А красная как кровь обивка
Зажглась подобно фонарям.
Парою пальцев вынув смычок
И проведя им по гладким ногам,
Он начал свой непростой монолог,
Тот, что в душе его долго молчал.
"Часто вы мне говорите уперто,
Будто для счастья вам нужен такой,
Чтоб проявлял нежность, ласку, заботу,
Был убедительный, но и не злой,
Чтобы во всем ему подчиняться,
Но и ваш голос значенье имел бы,
Чтоб иногда немножко ругаться,
А чтоб мириться он шел всегда первый.
Кажется мне отчего-то порой,
То что Господь в ваше тело вливает
Гордость в пропорции с красотой.
От этой смеси башку вам срывает.
Я не родился с душой инквизитора,
С женщиной как со скотом не ведусь,
Но и не раб «священного» клитора,
За секс и похоть не продаюсь.
Ты заигралась со мною, считая,
Что как иные паду лицом ниц.
Я не такой, ты ошибалась,
Просто к подобным девицам привык.
Глупо надеясь, что ты исключенье,
Шел у тебя я на поводу,
Но победили «дурные» сомнения –
В жизни такую я не найду.
Пятеро было женщин как ты,
Но такой подлости не позволяли,
Не говорили открыто они,
Что где-то с кем-то мне изменяли.
Им тоже я бриллианты дарил,
Лютой зимой одевал потеплей,
Даже казалось будто любил,
Они же со мной поступали умней.
Может намеренно шлет мне судьба
Самых красивых и самых чужих?
Мне надоела эта игра,
Время пришло ее завершить.
И твоей смерти есть оправдание –
Двое повеселись из-за тебя,
Так принимай за спасенье страдания,
Может искупиться эта вина.
Что ты мотаешь своей головой?
Думаешь, я об этом не знаю?
Братьев двоих одурманив собой,
К пропасти ты бездонной толкала.
Оба любили до слепоты,
Часто единую кровь лили зря,
Выход они ужасный нашли –
Вздернулись вместе, тебя не деля.
Впрочем, на них наплевать. Ты играла
На нервах мне и многим другим.
Очередь, «милая», наступает
Выяснить крепость нервов твоих!"
Он замахнулся острым смычком
И со всей силы вонзил ей в запястье,
Кровь по руке побежала ручьем,
Взвыла от боли девушка в маске.
И проведя им по жилам, как будто
Струн золотых коснулся скрипач,
Он отпустил ее рваную руку,
Слушая горький безудержный плач.
Встав с одеяла, смычок на пол бросив,
Он натянул на плечи пиджак,
Повесил просьбу «Не беспокоить!»
И к лифту медленно зашагал.
____________________________________

Жителей спрашивал детектив,
Видел ли кто-то того, кто входил,
В комнату к даме, ее покидал,
Но никого никто не видал.
Только твердили, все как один,
Что разбудил их ночи среди
Лишь на секунду, звук, как игла, -
Скрипки надрывистая игра.