Показались двое

  Море нынче неподвижное, вроде как, застывшее.  С виду оно похоже на  желе, сине-зеленоватое, со светящимися  узорами солнечных пальчиков и лишь, едва-едва,  дрожащее,  в почти   незаметном потоке дыхания лёгкого, ласкового  ветерка.  Этакий необъятный пудинг, от которого веет мощью и спокойствием.
   Но вот дрожь усиливается, и из судорожной массы показываются двое. Они появляются постепенно, в унисон образовавшемуся покачиванию морской воды и уверенность и мастерство  их движений  указывает на то, что море – их стихия, они ступают по воде с той же лёгкостью и амплитудой, что и по суше. Сначала, над водной гладью вырисовываются головы, затем плечи, туловища, ноги, ласты. Двигаясь, друг другу в такт, они напоминают пластикой и грациозностью синхронисток, покорительниц олимпийских  бассейнов.  Прямо на берегу стоит небольшой, пестрящий яркими красками, бесколёсный вагончик, куда ихтиандры дружно вступают, дабы избавиться от аквалангов и прочей экипировки.  Несколько минут  и перед нами симпатичные, немного растрёпанные молодые люди, тела которых наверняка источают  запах свежей морской воды, а отнюдь не дорогого  слащавого одеколона.
- Ну, что, пошли?
- Айда.
- Куда сейчас?
- Я бы не прочь горло промочить.
- Тогда к Стасу?
- К нему, куда же ещё.
- Послушай, мил друг, ты мне что-то не нравишься. Захворал, что ли?
- Нет.
- Тогда в чём дело?
Молодой человек немного замялся.
- Знаешь, я всё думаю, а может мы зря?
- Что зря?
- Ну, всё это. Ты сам понимаешь.
- Только не говори, что ты раскаиваешься. А как же клятва? « Никто и никогда»,- забыл?
- Ты же знаешь, что нет.
- Тогда, что?
- Ладно, проехали.
- Нет, ты погоди. Давай разберёмся.
- Я сказал, забудь, значит, забудь.
  И они, не произнеся больше ни слова, потопали  по самому краю берега, окуная свои  босые ноги в тёплый золотистой песок. Солнце висело, прямо над головами и пекло на всю мощь, однако, свежесть, поступающая с морской глади,  не давала  ему возможности иссушить всё вокруг до основания.
 Почти юные, но уже мужественные лица обоих попутчиков  выражают спокойствие и полное единение с природой. Движения плавные, шаг ровный. Но вдруг, откуда ни возьмись, на лице одного из них появляется морщинка сомнения, затем другая, третья. Вот морщинки становятся глубже, лицо напрягается, шаг теряет изящность и симметрию, о чём свидетельствуют  плутающие следы на песке.
-  И всё же, я не уверен.
Голос друга, возникший из разбавленной пением чаек тишины, заставляет очнуться от состояния полудрёмы и второго участника экспедиции, отправившейся утолять жажду. Он моментально останавливается, и его сморщившийся лоб намёк на то, что слова друга не доставляют ему особой радости.
- Стоп. Так не пойдёт. Давай разберёмся. Я ни к чему тебя не принуждал. Так?
- Так.
- Решение было принято нами по взаимному согласию. Так?
- Так.
- И воплощали задумку в жизнь, мы вместе, совместными усилиями?
- Да, но…
- Но? Это Ты мне говоришь? Я всегда считал, что из нас двоих, Ты
лидер. И в этой истории твоя роль важнее, весомее, так сказать. Скажешь, нет?
- Да. Я всё понимаю, просто…
- Что просто? Ответь, что не так?
- Нет-нет, всё так. Всё путём, ты прав.
- Прав? Я прав?
- Я же уже сказал.
- Да, сказал, но прежде в твоём голосе никогда не звучали нотки сомнения. Или может сегодня вода слишком холодная и это не сомнения, а озноб?
- Я не сомневаюсь, нисколько. Никто не смеет вставать между нами, вставлять клин в наши отношения, а она пыталась. Просто я не совсем уверен, что мы избрали верный способ решения проблемы.
- Возможно, это действительно была контрмера, но ты же понимаешь, что в противном случае, она бы ни за что не оставила нас в покое. Мы уже неоднократно спорили из-за неё. Ещё немного, и могло бы произойти непоправимое. Мы бы разругались и на всю жизнь. Или может, ты всё забыл?
- Ничего я не забыл.
- Тогда, хватит об этом. Что сделано, то сделано. Потопали быстрее, а то я сейчас умру от жажды.
Они прибавили шаг и продолжили путь  с былой синхронностью.  На горизонте показались выцветшие под палящими лучами  солнца зонты, под тенью которых  расплывались обнажённые тела отдыхающих. Вообще-то, пляж зрелище ещё то. Место отнюдь не для эстетов. Здесь обнажается всё, без разбора. Как бы сегодня сказали, абсолютно никакого кастинга. Может, было бы  не лишним,  разделить территорию пляжа по весовым категориям, и пусть   каждый лицезреет  лишь  себе подобных? Но как тогда быть тем, кто отдыхает с семьёй, проводить утреннюю и вечернюю перекличку?
Недалеко от основной массы отдыхающих, под шиферным навесом, красуется   небольшая пляжная кофешка. Особо в ней не разгуляешься, но утолить жажду и чувство голода возможно.
Туда и притопали наши двое.
- Стас, два «Спрайта», пожалуйста.
Стас - хозяин, бармен и официант в одном лице, принёс две вспотевшие бутылки с газированной жидкостью и поставил их перед молодыми людьми.
- Ещё что-нибудь?
- Не думаю.
Недовольный скудностью заказа, Стас молча удалился.
- Кайф. Сушняк у меня  был страшный.
- И всё же, Париж – это уж слишком. Тебе не кажется, что мы могли бы подарить ей особняк в другом месте?
- Мы не могли рисковать. Нужно было действовать наверняка.  Парижская гламурная жизнь всегда была её мечтой, с самого детства. Я знал, что это сработает без помех.
- Это точно. Помнишь, как она воображала, будто бы прогуливается близ Эйфелевой башни, по Елисейским полям, вся такая модная и изысканная?
- Не-э, не помню. И тебе советую забыть.
- Забудешь, как же. Ведь благодаря этой её мечте, мы с тобой остались фактически без гроша за душой.
- Зато сама душа на месте, и дружба осталась нерушимой. А представь, если бы у нас не было возможности всё это провернуть? А деньги… Море не позволит нам умереть с голоду. Подводный мир богат и разнообразен.
- Тогда, может, нырнём ещё разок, а уж после - по домам?
- А, что? Неплохая идея.
И они оба, плечом к плечу, вернулись туда, откуда недавно начался их день. Наскоро переодевшись, так сказать, обмундировавшись в своём любимом вагончике, они грациозно вошли в море, и позволили ему объять себя полностью. Они были счастливы и свободны. Счастливы от сознания того, что ничто больше не угрожает их многолетней дружбе. А свободны… Море давало им это  божественное ощущение.