Звезда Давида

За жадной тьмой чужих дверей искал свою ковригу
 Пастух, постигший путь царей и отворивший книгу.
 На почву – супесь и подзол – Господь насыпал гравий.
 И был коварен, скуп и зол тот, кто создал Израиль.

 Он знал, чем держатся цари: царя, себя не выдай!
 Но что-то теплилось внутри самой души Давидовой.
 Как за высокою грядой забытого пророчества,
 Там шел царевич за водой в сиянии отрочества.

 Их подростковые сердца сплелись тогда неистово...
 Кто спас Давида от отца, Сеула ненавистного,
 Когда до встреч считали дни, найдя в пещере пристань,
 Где семя пролили они за незабвенье истин?

 Теперь на пике жизни всей воспоминанья – крошево.
 И у владыки нет друзей, и память тянет в прошлое.
 И если там была любовь – не вглядывайся пристально.
 Ведь залила дорогу кровь, и в ней утопла истина.

 Не клятвы юности крепят державные острастия.
 Ведь царь он с головы до пят, а не пастух безвластия.
 Другие водит он стада, пуста хмельная амфора.
 И подростковая страда – вчерашняя метафора.

 И лишь о том ведет он речь без преувеличения,
 Неся в грядущее, как меч, свое предназначение.
 И можно плакать и рыдать над долею Давидовой.
 И можно даже оправдать, но только не завидуя.

 Ему б оттуда – поскорей, коль шел к вершине правильно,
 Как величайший из царей великого Израиля.
 Но там – предания, туман, предательство, скитания…
 И сквозь рассвет Ионафан несет ему питание.


2009