Полеты во сне и наяву

В подушке мягкой сладкий сон.
Морфей качает в купе волн.
То в травы пышные погрузит,
То в облаках на тройке возит.
Вдруг в быт никчемный окунет,
То в страшный сон с собой возьмет.
Но иногда по воле блудной,
Он оторвет от жизни скудной.
И в руки крылья вдруг вложив,
Несет тебя – ты мертв и жив.
Натужно пыжишься, летаешь,
Внизу все видишь, замечаешь.
Дом, крышу враз перевалив,
Ты открываешь много див
Не так уж крупны города,
Жизнь, хоть и стройна, но мелка.
Все копошатся: в мыслях, в деле.
О, как вы в всуе надоели.
И я над вами вот лечу,
За крылья, ветер не плачу.
Все ближе к солнцу и мечтам.
Себе во сладость, вам не дам.
Мечты, мечты – хрустальный купол,
Как лица милые у кукол,
Прекрасной бабочки крыло.
Все беды пухом занесло.
Но вот звенит рассветный молот,
И дребезжит ехидный хохот.
Слетают крылышки мечты,
Морфея сгинули черты.
Ворчит жена, трясет за плечи.
Я слышу голос, чьи-то речи.
Болит с похмелья голова.
А в лоб все бьют и бьют слова:



Ты тут вчера творил такое,
Что меркнет прошлое любое,
Расстроен я, туманны очи,
Что ж было там, за тенью ночи.
Меня ругают и бранят
И что-то, что-то говорят:
Ты так вчера, подлец, напился
И в черт-те что оборотился.
Да, вспомнил я: была зарплата.
И вот итог – пришла расплата.
Вчера я был весел, богат.
Всех обнимал, всем был я рад.
Был очень смел, на подвиг рвался.
Лететь хотел, но оборвался.
Вскочил по пьянке на окно
И из бутылки пил вино.
Но слабость в теле подвела
И я вдруг вьпал из окна.
Земля ждала, раскинув руки.
И были близки уже муки.
Но сук меня остановил,
Полет во яви прекратив.
Там на суку мешком болтался,
Пока тот сук ни обломался.
И я полет возобновил,
Ведь Бахус все благословил.
Спасли меня мои друзья,
На руки приняли меня.
Теперь толпятся вкруг меня,
Ругают, хохоча, любя.
Жена ж по-прежнему кричит
И что-то с сердцем говорит.
Да, уж. Полеты наяву
Рождают ругань и молву.
Теперь вовек мне не подняться
И крыльев дивных не касаться!