Там Енисей

День добрый. Эти стихи написаны персонажем рассказа «Где-то за Обводным», опубликованным на Прозе.ru. Заходите.


*************************

Там Енисей из-под плотины,
Чуть окунулся – обжигает,
И вечно кверху брюхом омуль,
Хоть не байкальский, тоже жаль.
Там был на практике спортивный,
Поджарей в Спарте не бывает,
Из Брянска, вроде, не припомню,
Не столько бабник, сколько враль.

Он плел мне байки об успехах,
А у меня не то чтоб рана,
Но так,  царапинка на сердце,
Побыть хотелось одному,
Я с опозданием приехал,
И должен был пахать исправно,
Мне от него не отвертеться,
Как , впрочем, от меня ему.


Он звался Васей, и учился
В Одессе, по нему не скажешь,
Да ладно, парень он что надо,
И я сегодня не о нем…
Мой ум бесцельный помутился
Среди  приборов и бумажек,
Но знал я  - ждет на днях награда :
Мы в море местное уйдем.

Пусть  обитатель побережья
Недоуменно  вскинет брови,
Но здесь Сибирь, такие реки,
Что впору фору дать морям,
Вот-вот  отчалим как отрежем,
Жратва, приборы наготове,
Нас ждет команда – три калеки,
И сто ветров, и двести грамм.

Я в день отъезда вышел в город,
Того купить, сего потратить,
И ткнулся носом возле лавки
В прокуренного мужичка…
Ему не нужен пошлый повод,
Рупь сорок две копейки дайте,
И заблагоухают маки,
И речь  польет в три ручейка.

Ему Дудинка да Игарка –
Вторая родина и третья,
Веками жил в метеоритных
И прочих Сталинских местах,
Там пусто, холодно, и гадко –
Он так икнул , что  я заметил, -
Мой друг уж слишком очевидно
Стоит  как город на костях.

И я над ним в недоуменье –
Всего две банки солнцедара,
И низко пасть на все четыре –
Куда тащить его и с кем ?
Но тут вступает в поле зренья
Под контрабасы и литавры 
Его супруга – морда в жире,
И тонна в каждом кулаке.

Вот это муза в три обхвата,
И голосок – три парохода,
И я уже трезвее Кришны,
Я мимо шел, я не при чем…
Кто напоил мне  супостата ? –
Прихлопну чертова урода…
Эй, молодой, чего стоишь –то ?! –
Прими-ка ношу на плечо.

А  Дивногорск – он город дивный,
Подъем к подъему, сопка к сопке,
Не тяготит живая ноша,
Куда ни кинь - мне двазцать два …
Не проболтался б мой родимый,
Вот заорет «еще по стопке»,
И сгину я безликой  вошью,
Сползти забывшей с рукава.

А вот скамейка для влюбленных,
Одна на весь Сибирский город,
Ну отдохни, мой волк полярный,
А  мне сигналят : срочно вниз,
И запоздалый, отдаленный
Недобрый крик студента гонит:
Так ты и пил с ним, окаянный!!! –
Прибью, вот только попадись.

Тайга шуршала и желтела,
Мотивчик сам собой свистелся,
Шутя управился  с работой,
Дрожа держался за штурвал,
И затянулась между делом
Моя царапинка на сердце,
Вернулся сам собою гордый,
Как будто в море побывал.

Как будто было все серьезно –
Тайга – закон, марал – свидетель,
Клещи , мошка, пальба, охота,
Слегка покусана душа,
Но трое суток в паровозе
На боковой при туалете
Мне вспоминалась отчего-то
Подруга жизни алкаша.

Вот этой жизни неуклюжей,
Которой я лишь приобщился,
И отскочил  как от гадюки,
Зашевелившейся в траве,
А чем меня бродяга хуже,
Когда б я там  где он, родился,
Так жил бы при такой подруге,
И пил бы за рупь сорок две.

А мужичок бы стал студентом,
В вагоне ехал бы плацкартном…
Его же баба хоть в Нью-Йорке,
Все б толстой стервою слыла…
Ах, это было летом, летом
На впечатления богатом,
Отчет –он вот он, две тесемки,
И все слова,  и все дела.