Мама, я и девочка Таня

              Сияет солнце, сверкает трава. Моя рука - в маминой, и мы идем с ней по нашему городку.
              Новые сандалии трут мне ноги.
              Нам вослед из чьей-то радиолы несется звонкий голос Робертино Лоретти.
              Мама, кажется, не видит, как навстречу нам идет моя одноклассница - девочка Таня…
              И, тогда, я, вдруг, отнял у мамы свою руку.
              Девочка Таня прошла не глянув на нас.
              Мама, казалось, ничего не заметила. А я вернул ей свою руку.
             «Джа-ама-а-а-йка-а-а…» - на самой верхней октаве заканчивал перебирать свои ноты Робертино Лоретти…
              Потом мы с мамой вернулись домой, и я сбросил, наконец, с ног своих злые сандалии и унесся вскачь, в свою новенькую, с иголочки, реальность.
              ***
             Кто же был тот третий, кого мы с мамочкой тогда, каждый по-своему, послушались, или, правильнее, - не посмели ослушаться? Она – «не заметив», я – «вернув» ей свою руку... Не Он ли?
             Я бы заменил сейчас известное всем местоимение на одно из Его других имен, коим числа нет. Оно не затасканное, требовательное, но и великодушное: Совесть.
             Имя это – женское, и не нуждается в коллективном разуме: Ей достаточно тебя, а тебе – Ее.
             А, главное, - Он на слово это очень хорошо откликается, - проверено!