Лалима

Лакшми перебирает губами мантру,
Как тонкий целлофан поцелуя,
Ленту ткани,
Перетираемую на молекулы воду.
Загорелыми истёртыми пальцами
С татуировками морщин,
С мертвоязычной вязью памяти
Старая полная индианка,
Глотающая солёное слово "Ганга"
Через горькую сонорную носовую "н" -
Так вода и пресная соль не-моря
Скребёт острым звуком носоглотку утопленника,
Говорящего только на мёртвом,
Молчащего на живом.
Ножевая живая река
Светится в лёгких смертью.
Она, с клокочущим,
Грохочущим влажно-яркими, как глотка, цветами
Древним именем
На сокрытом одряхлевшем до-санскрите,
Полном "ч", "ш", "бх" и прочих не сплачиваемых,
Прячет улыбку в лучах,
Говорит, как плачет,
Звучит глазами,
Тройным постаревшим зрением.
Она, старая,
Загорелыми прелыми пальцами
Снимает с головы
Кувшин настоящего солнца.
Мы вспоминаем его,
Перебирая губами мантру.
Я разлагаю на шипящие воду.
Я становлюсь сонорной "н" в яркой глотке горизонта.
Я - Лакшми.