Заводской пьедестал

И снова звучит амфибрахий,
в заводе старинном АЗА
работают парни – рубахи,
не действуют вновь тормоза,
столетье несущихся в дали
из будущих сложных веков.
Мы лучшее время видали,
с жестокостью знали оков.

Рабочие с твёрдой походкой,
улыбками брызжут глаза,
являются чистой находкой.
Завод агрегатов АЗА.
И снова звучат безмятежно
красивые песни станков,
исчезла в глазах безнадёжность,
и сгинула тень облаков,

сгустившихся вдруг над заводом
завидной и долгой судьбы.
Сияют опять небосводы,
хватает на всех синевы.
Мы трудимся в радость столетье.
И точное наше литьё,
как будто бы два междометья,
но главное в жизни оно.

Всё было на нашем заводе.
Лишь не было лёгкой судьбы.
И, как говорится в народе,
мы дети суровой борьбы:
за план и за качество тоже,
за вал, и за прибыль в рублях,
мы лезли порою из кожи,
тонули порой в прибылях.

Был первым завод на Алтае,
ковавшим и плавившим сталь.
Историю нашу листая,
охватит вдруг Душу печаль.
Столетие скоро как Ковин
завод наш родной основал,
глядите, с иголочки новый,
повсюду струится металл:

чугун, алюминий и бронза,
и редкий, но ковкий чугун.
В военном безрадостно грозном,
с себя не снимая зипун,
ковали победу в заводе,
снабжая телегами тыл
армейских в атаке обозов.
Металл в обелисках застыл.

Мы славились редким шпагатом,
веревками, лёгкой косой
и бричками были богаты,
и длинной как степь полосой,
и делали даже патроны,
а камера тормоза – мать.
Над нами кружились вороны,
никто не сумел нас подмять.

А наши спортсмены, смотрите,
всегда на вершине побед.
А сколько свершили открытий?!
Глубокий оставили след
мы в области редких находок
литья на безветрии дней...
А сколько заполнено сводок?
А загнано сколько коней?!

Расстрелы, суды и гоненья
завод испытал. Но всегда
он вновь выбирался из тленья,
и вновь зажигалась звезда
над нашим заводом, и снова
мы первыми шли, и металл
был хлебом и нашей основой,
он был как бы наш пьедестал.

Его подготовил нам Ковин,
построил его Соловьев,
Ромашин его обустроил,
Колесников портит всё вновь.
Не сходим пока с пьедестала.
Чугунным отливкам сиять.
Неведома в деле усталость.
И нету дороги нам вспять.

С фасада красивый и с тыла –
завод обречён на успех.
И мы никого не забыли.
Забывчивость тяжкий же грех.
Живём и работаем дружно.
Сто лет нам в обед, а потом
мы двести в себе обнаружим,
как в Свете с заводом живём.

Живём, а не числимся в списках.
В литье – на века имена.
Ведь память прочней обелисков.
Прочнее металла она.
Покуда мы помним о прошлом –
мы живы на этой Земле.
А время коварное крошит,
и память как будто поля

засеяна фактами роста.
Фамилии звонко звучат.
Завод основать, нет, не просто.
Столетний развеяли чад
и... видим картину созданья
на голом пространстве времён
завода ещё без названья,
без падеры красных знамён.

Пред нами фигура литая
стоит наш родитель, друзья.
Забыть?! нет, затея пустая
да нам не позволит Земля,
которая, вырастив сына,
вскормила, на труд вдохновив.
Истории редкой картина,
судьбы незатейлив извив.

И взлёт неминуем, однако,
по жизни, быть может, не так,
была уготована драка –
нас резали будто собак.
И, память, стремясь опорочить,
забыть повелели, но мы
удачи себе напророчив,
извлечь постарались из тьмы

фамилии предков, когда-то
рискнувших построить завод.
Шагали ударно по датам
и к сотне приблизились вот.
Мы помним их всех поименно.
Спасибо от нас им, поклон.
И, всё представляя объёмно,
мы их вознесли на амвон.

Они – проповедники чести
и честной борьбы за успех.
Нас радуют прошлого вести,
надежность до точности вех
расставленных Ковиным в деле,
предвидя столетний рубеж,
легко обходили мы мели,
а ветер в работе был свеж.

Мы шли и сметали преграды,
трудом прославляя страну.
Давали порою награды.
Приказ нарушал тишину,
и мы погружались в печали,
когда обрывалась мечта,
расстрелы в затылок звучали,
звенела вокруг пустота.

Но вновь возрождались из пепла
таланты нелегкой судьбы
литейно-чугунного пекла.
И морщили властные лбы
приблудные люди коварства,
сдавая своих заводчан.
Но наше рабочее братство
бросалось гурьбой на проран.

Литьё по наитию – смелость.
Без брака – победа вдвойне.
В работе красивой нам пелось.
Грустилось, когда на войне
погибли друзья заводчане,
прикрыв нашу вахту труда,
мы были, конечно, в печали...
...её не стирают года.

Война под себя не подмяла –
звенел амфибрахий литья
и, словно скрипач, исполняли
мы камеру лили с листа,
пускач запустили, а вскоре
освоили редкий металл.
Сияли литейные зори,
сиял заводской пьедестал.

Турецкий нас вывел к свободе,
работою нас загрузил.
Остался навеки с народом,
всегда мы считаем своим
директора с совестью честью,
без юмора голых страниц,
в России, Сибири известен
среди безнадёжных столиц.

Поднял предприятие наше
и в рынок направил он нас.
Становится радостно краше.
Завод от банкротства он спас.
Поставить бы памятник в камне
при жизни Турецкому, но
опять полыхнувшее пламя
директора тут же смело.

Колесников правил недолго,
но дров он успел наломать,
махнул бедолага за Волгу
привык по стране кочевать.
Завод подхватил В. Кривашин,
В прогнозах бунтарских темно...
...по новому, вроде бы, пашет,
что будет? Не знает никто.