Из Роберта Третьякова

Роберт Третьяков (1936 — 1996) - украинский поэт, один из поколения шестидесятников, лауреат премии им. Павла Тычины "Чувство семьи единой". Жил в Харькове. Оказал влияние на целую группу поэтов-харьковчан.
Приводимые здесь переводы взяты из моей книги "Весна-Живана" (1999).

                Алексей Ковалевский
 
* * *

Любовь такая мне приснилась,
Что я расплакался во сне.
Она была — как Божья милость,
Навек дарованная мне.
Она возвышенно звучала,
Плыла, как лодка, в два весла,
Грехи прощала
                и венчала
Венцом терновым... И несла
Меня младенцем несмышленым
Через осеннее былье.
И тяжело над полем черным
Кружило злое воронье.
Я был — с Рождественской Звездою,
Она — с Марией...
                Но тогда
За ней одной, за ней одною
Шла молчаливая беда.
И понял я, что прикоснулся
К великой тайне на земле,
И встрепенулся.
                И проснулся,—
И все растаяло во мгле...


* * *

После жизни, над светлым лугом,
Где бессмертной блуждать душе,
Кто был недругом, кто был другом,
Безразлично будет уже.

И людское мое полнокровье,
Что возносит или гнетет,
Не презрением и любовью,
А травиночкой
                прорастет.

И приму я, как неизбежность,
Все различие с тем, чем жил...
Пусть же выплеснет только нежность
Из корней и зеленых жил!

Пусть пчела летит в разноцветье,
В одуванчиковую пургу...
Перед всем прекрасным на свете
Не останусь теперь в долгу.

Только жаль, что из дальней дали
На цветы — даже здесь найдут —
Проходимцы и негодяи
На подошвах грязь принесут.

Но пока, собираясь в стаи,
Хищно щерясь, вздымая вой,
Знайте — я не трава какая,
Я еще человек живой!

Всё и всех занесу на скрижали!
И слова, что смерти сильней,—
Неподкупно, прицельно, кинжально —
Из души прорастают моей.

* * *

Сбегу в страну землетрясений,
С огнем нездешним породнюсь —
От лживых дружб найду спасенье,
Поэм лукавых сброшу груз.

В быт неприкаянно-тревожный
В даль, что зовет, навзрыд трубя...
Сбегу — пока еще возможно —
И от себя, и от тебя.

От неотлучных наших катов —
Семейных свар и мелодрам
И от навязанных догматов,
Что душу рушат, словно храм.

И будет боли обнаженность,
И рук мольба, и страсть, и злость.
Пожар. Зола. Опустошенность.
В сухих глазах ни капли слез!

И сразу — будто невесомость —
Сомнений порванная нить.
И захочу сказать я слово —
И не смогу заговорить...

* * *

Не надо... не все в нашей власти.
Трава зашумит надо мной.
Закончу балладу о счастье —
Где еще встречусь с тобой?

* * *

Пусть не видят признаний Твоих.
Но как тихо вокруг, как душисто!
Маттиола,
                мой век ли,
                мой миг —
Лепестком в полумгле кружится.
Ты такая, что меркнет свет —
Не увидеть,
                а лишь прикоснуться.
...Я очнусь,
                а тебя уже нет,—
И сквозь слезы цветы улыбнутся.

Ах, виденье!
                Планида.
                Любовь.
Нет желанней,
                нет слаще отравы!
Маттиола моя,
                что с Тобой,—
Потерялась Ты в разнотравье...
Побегу
                по осенней
                земле я,
О спасенье Бога моля.
Век мой,
                миг —
                лепестком белеет
В зимних зарослях
                ковыля.

* * *

Хула — не смерть и не беда,
Хвала — не счастье сверхлюдское...
Но беспокоюсь я, когда
Меня ничто не беспокоит.

Тишь. Равнодушье... Облака
Внизу все гуще. Гром не слышен.
Парю все выше!..
                Тонут крыши,
Земля немая далека.

И пепел сыплется, как порох,
Под шорох крыл, под скрип пружин...
О мысль, ворвись в мой сонный морок,
Взорви постельный мой режим!

Пролиться дай дождем сквозь тучи —
В пласты родные отпусти,
Чтоб прорасти слезой горючей,
Зерном весенним прорасти.

Чтобы вставала ярь стеною
И так шумела —
                не уснуть.
Чтоб грозы бились надо мною
И в небесах терялся путь.

Я ненавижу равнодушье
В друзьях, врагах, в себе самом.
Хвала, хула — все глуше, глуше,
И все слышнее
                сердца гром...