О вопросах реставрации монархии, и не только

Я молчал, считал удары пульса...
Мы стояли в крытой галерее
в двадцати трёх сотнях миль от полюса,
в пору выкипания сирени.
Он сказал: “Испортить не опасно;
неизвестный автор – не Россетти.”
Вечность провалявшийся в запаснике
холст казался хмурым и раздетым.
(Реставратор из меня – неважный.)
Я глазел, прислушиваясь к стуку
летнего дождя по неокрашенной
крыше галереи. Мистер Цуккер
помахал небрежно, словно было
это делом самым заурядным –
мыть полотна суховых-кобылиных,
(словно вошь – Левшу перед парадом).

Я давно привык – на все вопросы
отвечать клиентам позитивно:
“Можем сделать – всё, что ни попросите.”
(Чем богаче – тем глупей скотина).
На картине высилась избушка,
перед ней скакал косматый пони,
а на нём сидела – боком – девушка
с именем таким, что не запомнить.
...Я принёс её домой подмышкой,
в трёх мешках из полиэтилена.
(Беспорядок выглядел   п р о м ы ш л е н н ы м ...)
Муж с женой – в преддверии полемик
и загадок (в духе Мона Лизы) –
о катастрофических уборках,
сопряжённых с мега-катаклизмами
(в технике письма "улыбки морга").

“Проще ли жене – совсем без мужа,
если он   н и   в   ч ё м   не помогает?..”
Диалог продолжился за ужином
и в постели... Мама дорогая!..
Доводы мои не победили;
их пришлось, под натиском, покинуть.
А наутро, выйдя к холодильнику,
я нашёл лежащую картину –
в луже опрокинутого кофе.
Сильно изменилась лишь избушка.
Пони с круглым лбом, как у Прокофьева,
девушка, кудрявая, как Пушкин, –
очевидно, родились в рубашках
и не пострадали совершенно.
Я (в порыве храбрости безбашенной)
превратил окно – во вход в пещеру,

а затем попробовал (но тщетно)
сохранить злосчастную постройку
и, увлекшись, обновил – существенно –
задний план (в концепции не столько
темы, сколько тезиса: "Нет – скуке!").
Персонажи сбились на поляне,
через день порадовавшей Цуккера
ноткой буколических влияний,
(сведущего, как в дельфинах – Нобель).
Возвращённый холст был бесподобен:
свежий и прекрасно восстановленный,
а на нём – большой (размером с домик)
чёрный лакированный ботинок,
девушка, сидящая на пони,
и с таким безумно странным именем,
что его вовек нельзя запомнить.