В один из этих дней...

Стремительно скользит крыло,
лоснятся перья, лапы млеют,
зрачков углы углями тлеют,
клюв режет влагу как сверло.

Рачков напуганный хитин
насилу прянул врассыпную,
тифозной чайки тень сыпную
волна на блики расхитит.

Медузы вялый желатин
колеблем медленным теченьем,
коса расторгнута сеченьем
на сектор дюн и липкость тин.

Когда б не юг, то негде жить,
а нежити хватает в грунте;
креветки заполняют фунтик,
а фантик в книжку заложить.

Какое счастье дурачку
доныне, ныне и поныне;
лежу, уподобясь в пустыне
песка сушёному бычку.

Жара оспорена пока
синоптиком, от прений милость;
светило к водам опустилось,
лизнув бетонного быка.

Смахнув оплавленный песок,
из миражей вживляю мысли;    
эритроциты чуть не скисли,
когда б не охлаждённый сок.

Однако всякому концу,
сколь ни предшествует начало,
но и ему настил причала
рекомендует, как юнцу,

надев очки, свернуть подстилку,
с подошв песчинки отряхнуть,
зевнуть, расслабленно вздохнуть,
а слово уложить в копилку,

которою, войдя под кров,
потряхивая кистью тонкой,
осыпать вечер хоть с эстонкой,
хоть с уроженкой северов.

*

Автопортрет в третьем лице…

Он мыслил красками, как Брак,
как Брик, морочил людям яйца;
дурнее мартовского зайца,
но ослепительный дурак…



Soundtrack: Duke Ellington, Alabamy Home.