И я с ним... И со мною город...

Небо не плакало в среду,
Да и о чем ему плакать, скажи?
Оно давно одержало победу,
Вынув сердце мое из груди.
Небо не плакало ранним утром,
Да и зачем ему плакать? Все зря.
Это я вспоминала события смутно,
Читая заметки и записи календаря.
Листая промокшие письма,
Задумчиво глядя в пространство,
Понимая кто из нас лишний,
Грея дыханьем заледеневшее счастье.
Нет. Небо не плакало ночью,
Нахмурив сердито надбровные дуги.
Выделяя меня многоточьем,
Облачаясь цвета крови в кольчугу.
Нет. Небо не плакало больше.
Видно оно не нашло причины.
Лишь пульс застучал быстрее и громче,
Прорываясь в самую сердцевину.
Выбивая слова азбукой Морзе:
« Ну пореви. Хоть чуть-чуть пореви.
От того будет немного пользы,
Чем от твоей угнетающей немоты.»
Да, небо не плакало в среду.
Но пустило слезу в этот четверг.
Приблизительно где-то к обеду,
Приблизительно где Кенигсберг.
Небо плакало слишком пронзительно,
Не взирая на огромный километраж.
Оно рыдало так заразительно,
Выпуская громы в бессчетный тираж.
И я с ним… И со мною город…
А за городом размывало дороги.
Приподнимая прокуренный ворот,
Бродили по улицам мнимые Боги.
Небо плевалось летними грозами,
Забивая в ноздри соленый порох.
Выдыхая слезы немалыми дозами.
И я с ним… И со мною город…
Нет, небо не плакало в среду,
Но сдалось в никчемный четверг.
Приблизительно где-то после рассвета,
Там, где не плакало уже много лет.