Записки Пилигрима

Сподобился я как-то  в апреле 2012 года осуществить паломническое путешествие в Псково-Печерский монастырь. Рассказывать историю самого монастыря не буду – ее можно прочитать в любом справочнике, а вот о самом моем нахождении в нем, с удовольствием поделюсь. Дело в том, что там, в монастыре,  все совсем не так, как у нас в городе. А если правильнее - это у нас в городе, все не так, как там в монастыре. Желание попробовать «на вкус» монашеской жизни у меня было давно, и как только появилась возможность его исполнить, я сразу воспользовался  моментом. Поехал туда как простой одинокий странник – без приглашения, без согласования с кем-либо, зная только имя одного монаха, который, в общем-то, о моем присутствии в этой жизни даже не догадывался. Мой друг,  который там бывал неоднократно, сказал мне, что монастырь принимает всех православных христиан без исключения, невзирая на их социальный статус и чин, и у меня не будет никаких проблем с поселением. Сразу после окончания рабочего дня, в пять часов вечера в пятницу, я выехал из Петербурга по направлению к Печорам и через пять часов был уже на месте.
Печоры – это маленький провинциальный городок, который к времени моего приезда уже благополучно спал. Совершенно не смутившись этим событием (обстоятельством?),  утвержденный словами своего друга, я подошел к главным воротам монастыря, которые к моему удивлению оказались заперты. Потянув и потолкав ворота  в надежде, что они откроются, я понял, что опоздал и монастырь действительно закрыт. На улицах не было ни души, спросить было некого, искать какой-то приют было негде и, соображая, что делать дальше, я  все же на всякий случай постучал в ворота. Мой стук растворился в огромных дубовых воротах подобно камню, брошенному в рыхлый снег – без звука и без надежды. Несколько ошарашено, сквозь тьму ночи посмотрел на высокие стены монастыря, на ворота и  на монастырскую площадь. Ну что ж, подумал я, сегодня переночую в машине, а утром будет видно, что делать дальше. Но не так рассудил Господь. Совершенно неожиданно с другой стороны ворот меня вдруг вежливо спросили, что мне нужно? Я ответил, что хочу поговорить с отцом Максимом. При этом я отдавал себе отчет, что человек с той стороны совершенно не представлял, кто я такой и с какой целью сюда пришел. Соответственно, ожидать его помощи мне было совсем не обязательно. «Подождите» - сказал мне голос оттуда. Через две минуты, тот же голос сообщил: «Отец Максим благословил Вам идти на ул. Рижская 14, в гостиницу для паломников» - и объяснил мне, как туда пройти. Не особо веря в свой успех, я  направился туда.
Как ни странно, позвонив в звонок гостиницы и объяснив, что мне устно дозволено здесь остаться на ночь, я попал внутрь, где меня накормили и поселили в одну из келий на первом этаже, где уже проживало четыре человека. Гостиница была довольно простая, с элементарными удобствами и старым ремонтом. Тем не менее, один из моих новых сокелейников сказал, что мне сильно повезло с размещением и завтра меня обязательно переведут в другую келью, в которой живет 10 человек. Честно говоря, когда я ехал в монастырь, то надеялся уединенно поселиться и жить, как настоящий монах, предаваясь молитве и созерцанию, а тут нарисовались такие невеселые перспективы, прямо как в переполненном студенческом общежитии.  Оставив всё свое упование на завтрашний день, я лег спать, но долго не мог уснуть.
Часов в шесть утра в окно постучали. Не зная местных порядков, я продолжал лежать на кровати, впрочем, так же, как и все остальные в комнате. После повторного стука, форточка на окне распахнулось, и какой-то человек в шапке, просунув в нее голову, стал звать некоего Валеру. Один из лежащих поднялся, быстро оделся, подошел к входной двери, открыл ее и вышел на улицу. Из его слов я понял только одно, что Валера спит, и будить его не будут. Все это было сказано с такой металлической ясностью, что пришедший человек, больше не задал ни одного вопроса. Как позже выяснилось - это был местный Печорский выпивоха, который, пользуясь добротой паломников, «стрелял» у них деньги «на бутылку». Почти сразу после этого я поднялся, умылся и  пошел в монастырь, который уже был открыт.
За ночь выпал снег, и когда я вошел в обитель и повернул на кровавую дорожку, мне открылся великолепный вид лежащих в ложбине церквей и монастырских корпусов. Дорожка, по которой мне предстояло спускаться, называется кровавой, потому что на ней, согласно летописям монастыря, царь Иоанн Четвертый собственноручно убил игумена Корнилия, заподозрив в нем изменника, чего на самом деле, конечно же, не было. Таков уж был этот царь, по прозвищу Грозный – «нарубит голов, как дров», а потом в синодики имена убиенных вносит для вечного поминовения и рассылает по монастырям.
Спустившись вниз, я подошел к сторожке, что находится у входа в трапезный корпус. Там сидел послушник, который на мой вопрос, где можно увидеть отца Максима, абсолютно уверенно заявил:
-Вы из Всеволожска?
- Да, - удивился я.
-  Отец Максим благословил Вас пока помогать мне, но сначала идите, позавтракайте.
Такой внутренней организованности внутри монастыря, я никак не ожидал. О моем вчерашнем позднем приезде не только знали, но уже и спланировали мой первый день нахождения здесь. Вообще в монастыре все строго, по уставу – и молитва, и послушания, и питание. О том, чтобы никто не остался голодным, заботятся одновременно несколько монахов и послушников–поваров, задача которых обеспечить пищей всех здесь находящихся. После завтрака, состоявшего из вареной картошки «в мундирах», рисовой каши на воде и сладкого чая, которые, несмотря на всю простоту, были необыкновенно вкусны, мне выдали инструменты для уборки снега.
После уборки снега, в положенное время, я пришел на обед, где, наконец, впервые увидел о. Максима. Он, оценив меня коротким взглядом, сказал: «Иди Евгений за вещами и приходи сюда». Ну вот, обреченно подумал я, меня  или выгонят или переселят в келью к тем самым десяти. Забрав вещи из гостиницы, я вернулся в трапезный корпус, где о. Максим выписал мне маленькую квадратную бумажку, которая являлась направлением на поселение. «Переселяйся на подсобку» - сказал он. Подсобка оказалась гостиницей для паломников, расположенной с противоположной стороны монастыря, к которой вела крутая тропинка. Двухэтажное здание гостиницы, как оказалось, было совсем недавно построено, с хорошим ремонтом, с комнатами на троих проживающих. Все это меня даже немного смутило, так как я приехал испытать все «тяготы» монашеской жизни, а тут такая, почти городская, роскошь! Правда, чуть позже, когда я попал в келью, первое впечатление было немного компенсировано тем, что на кроватях, прямо на досках, лежали матрацы толщиной не более двух сантиметров. Поэтому, аскетическая справедливость хоть частично, но восторжествовала!
В этот же день, меня пригласил знакомый моего друга, о котором я упоминал ранее, иеродиакон Феофан, в Пещеры вместе с группой паломников. С момента основания монастыря в них было захоронено более 10 000 человек. Захоронения продолжаются и в наше время. Поразителен факт: несмотря на то, что доступ к многим гробницам открыт, в пещерах полностью отсутствует трупный запах. Во время  экскурсии, о. Феофан открыл нам дверь в одно из действующих мест захоронения, огромную, вырытую прямо в песчанике комнату. Гробы в ней стояли в 6 или 7 ярусов – один ряд на другом. Нижний ряд гробов практически полностью истлел от времени, а верхние были еще почти новыми. Рядом со входом стоял совсем недавно принесенный гроб, который еще даже не отсырел от влаги.  Повсюду был только запах застоявшегося воздуха, как в погребе. До сих пор нет научного объяснения этому факту, который монахи объясняют просто чудом Божьим. Во времена Советсткого Союза, в период открытого богоборчества, ученые были очень обеспокоены отсутствием запаха от захоронений в монастырских Пещерах. Они говорили примерно так: «Монахи обманывают народ, будто нет запаха. Советская наука открыла, что этот запах поглощается песком!» Тогда советские ученые провели в Московской области научный эксперимент: нашли аналогичный песчаник, выкопали пещеру, положили в нее гроб с телом. Через несколько дней ученые, трудящиеся, мировая общественность были приглашены в эту пещеру на симпозиум. Однако симпозиум не состоялся - в пещере стоял такой смрад, что никто не мог туда даже войти. Однако, история монастыря помнит один факт, который нарушил привычное для всех чудо. В 19 веке, в г. Печоры умер один из известных чиновников. По настоятельной просьбе родственников, в нарушение традиции хоронить в пещерах только насельников монастыря, его все же разрешили похоронить в Пещерах. Через несколько дней тело несчастного усопшего пришлось срочно перезахоранивать по причине сильного трупного запаха, распространившегося в пещерах.
Жизнь паломников, приехавших в монастырь, мало чем отличается от  насельников монастыря и течет по уставу, которому уже около 500 лет.
В 5.30 ч. - подъем.
С 6.00 ч. до 10.00-11.00 ч. - братский молебен  и утренняя служба в одном из храмов монастыря.
С 11.00 ч. до 12.45 ч. – послушания.
С 12.45 ч. до 13.30 ч. – обед.
С 13.30 ч. до 17.00 ч. – послушания,
С 17.00 ч. до 20.00 ч. – 21.00 ч. вечерняя служба.
Через 20 минут по окончании службы – ужин.
Сразу после ужина вечернее молитвенное правило, которое заканчивается примерно в 22.00 ч.
До 23.00 ч. – свободное время.
В 23.00 ч. – отбой.
Несколько слов о послушаниях. Послушания – это особая традиция, существующая в монастыре. В монастыре даже бытует поговорка: «Послушание – выше поста и молитвы»! Дело в том, что монастырь живет практически независимо от мира. У монастыря есть свои поля, сады, коровник, пекарня, консервный цех и много-много всего другого, что позволяет обеспечивать пропитанием себя, приезжающих в огромном количестве паломников и кормить нищих города Печоры. Послушания выдаются благочинным монастыря каждому индивидуально. Это делается с такой любовью и благорасположением, что всякая работа кажется радостной и не тяжелой. Стоит отметить  личность благочинного, именно того самого о. Максима, о котором я уже неоднократно упоминал. Это монах, певчий монастырского хора, возрастом  45 – 50  лет, который не имеет духовного сана, но, которого из-за ответственного его служения и особого уважения людей называют именно “отец Максим”. Он к этому давно привык, нисколько не смущается и этим не гордится. Дело в том, что маловоцерковленные люди, увидев человека в подряснике или стихаре, часто принимают его за священника. На деле же, право ношения стихаря или подрясника дается по благословению священника любому крещеному мирянину. Бесспорное восхищение у всех вызывает личность о. Максима, точнее его отношение к людям,  которые в великом множестве приезжают в монастырь: кто на один день, кто на несколько месяцев или даже лет. Среди них бывают профессора и академики, простые рабочие и высокие профессионалы своего дела, психически здоровые и не совсем, богатые и бедные - кого только ни приводит Господь в эту святую обитель! При этом довольно разноплановом  и занимающем огромное время общении его никогда не покидает прекрасное настроение и живое чувство юмора.
Однажды, на моих глазах произошел смешной случай с одной женщиной, которая пыталась прорваться к нему сквозь окружавших его людей. По-видимому, как она думала, ей было «надо» больше, чем другим. При этом те, другие, думали про себя, конечно, то же самое: «нам надо». Тем не менее, ей удалось  протиснуться сквозь тесный строй, и она оказалась, что называется, лицом к лицу с ним. На вид ей было лет 45. На лице - толстый слой косметики: накрашенные губы, затонированные щеки и огромные накрашенные ресницы. Заметив ее натиск и увидев прямо перед собой, он, по-видимому, чтобы её немного дисциплинировать, вдруг состроил гримасу, как будто испугался ее вида, и шмыгнул в сторону. Люди моментально вновь обступили его и ей в этот раз, пришлось уже смирно дожидаться своей очереди.
На следующий день было воскресение, которое совпало с днем памяти праведных  Симеона и Вассы Псково–Печерских. На праздник приехало много паломников. Божественная Литургия происходила в присутствии митрополита Псковского и Великолукского Евсевия. Все послушания и работы в этот день были отменены. После обеда я вернулся в братский корпус гостиницы, где произошел интересный разговор с моим соседом Николаем. Он приехал на несколько дней из одной белорусской деревни. Первая часть его рассказа меня поразила, а вторая даже немного смутила. В их деревне собрался большой приход, старостой которого является сам Николай. Силами прихожан  был восстановлен и полностью подготовлен к богослужению храм. Для проживания священника был отремонтирован благоустроенный дом. Все бы хорошо, но есть у них одна незадача – в деревне нет постоянного священника! Прихожане служат сами мирским чином те службы, которые дозволены канонами Церкви. Один раз в 2-3 месяца священник приезжает из другой деревни, и это является для жителей целым событием! Вторая часть его рассказа  имеет несколько мистический характер и для людей не верующих может показаться плодом больной фантазии. Хотя, сам Николай вполне здоров, работает водителем и, похоже, понимая, что не все смогут правильно понять эти события, старается о них особо не распространяться. Не знаю, чем уж я расположил его к себе, что он поведал мне нижеследующее.
Все, наверное, читали рассказы Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».  Нечто подобное происходит и в деревне, в которой живет Николай. Как знать, может именно поэтому, там нет постоянного священника? А может это происходит повсеместно, но не все имеют возможность видеть это? Как знать.
Я живу один,  начал свой рассказ Николай. Несколько лет назад поздно вечером, в ясную лунную ночь у меня  во дворе вдруг начала истошно лаять собака. Лай не умолкал долгое время, и я вышел во двор посмотреть, что там происходит. Собака, едва не срывая цепь, гавкала в направлении дровника,  находящегося в конце двора. Подойдя поближе к нему и посмотрев туда, вдруг в отсвете луны я увидел некое существо. Оно не было  таким, как мы привыкли видеть людей или животных, имеющих тело с определенными контурами и формами. Оно было каким-то темным, полупрозрачным, без четких контуров и выглядело довольно зловеще. В страхе я вбежал в дом, закрыл за собой дверь и, потушив свет, осторожно выглянул в окно. Существо продолжало находиться на том же месте и вдруг начало двигаться к дому. И…о кошмар!…оно вдруг беспрепятственно прошло сквозь стену, и к своему ужасу я увидел его внутри комнаты. Волосы зашевелились на моей почти лысой голове, и бешено заколотилось сердце в груди. Не зная, что мне делать, я отскочил в дальний угол, и показалось, что в комнате стало немного светлей. Обернувшись на мгновение, я увидел прямо за спиной горящую лампаду перед иконами, которая слабо освещала комнату. «Господи помоги!» - крикнул я, боясь снова повернуться спиной к существу. И в это же мгновение существо моментально исчезло. Не стоит говорить, что в эту ночь уснуть мне не удалось. Утром я подошел к дровнику – там все было разворочено, как будто кто-то специально свалил ровные ряды дров в одну кучу. Деревня у нас вообще-то спокойная, все жители друг друга хорошо знают, врагов у меня нет. Да и провести такую работу по перемещению дров только ради шутки вряд ли кто-то захотел бы. В последующие несколько недель все было спокойно, но зато теперь моя молитва к Богу приобрела совершенно другое качество: она стала более живой и искренней.
Однажды, ночью, месяца через полтора, когда я спал, все повторилось снова. Каким-то непонятным образом я почувствовал, что оно где-то рядом. Вскочив с кровати и выглянув в окно, я снова  увидел его на том же месте. Как будто ожидая меня, почти сразу зловещий сгусток воздуха снова переместился в комнату. Испугавшись не меньше прежнего, но уже зная, что мне нужно делать, я начал молиться - и оно сразу исчезло, как и в первый раз. К моему ужасу, эти события начали повторяться с удручающей периодичностью. Дрова то разбрасывались, то сваливались в кучу, а иногда оставались на местах. По комнате прямо по воздуху начали перемещаться предметы. В один из дней моя дворовая собака, охрипшая от лая, оборвалась с цепи и убежала из дома безвозвратно. К своему изумлению, со временем я понял, что непосредственной опасности от этого существа для меня нет. Я даже практически изучил его поведение в том или ином случае и, как это ни странно, постепенно привык к этим зловещим посещениям. Лампаду перед иконами в моем доме теперь горела постоянно, и я, как боец на передовой в окопе, постоянно готов был к бою. Не пожелав, чтобы меня посчитали сумасшедшим, я никому ничего не рассказывал.
Через некоторое время к нам на несколько дней приехал новый молодой священник  и остановился у меня дома. Вечером я предупредил его, что в нашей деревне всякое бывает... Как специально, в эту ночь все повторилось. Утром я спросил батюшку, как ему спалось? Он ответил, что спал он нормально и у него все хорошо. “Может быть, я действительно спятил”, - подумал я? Но на следующее утро к завтраку священник вышел бледный и испуганный. «Я не смог сегодня спать», - сказал он. “Что-то непонятное постоянно находилось рядом со мной, и мне было до ужаса страшно”. После этого мы отслужили с ним акафист Господу Иисусу и окропили дом святой водой.
Теперь, закончил свой рассказ Николай, это явление происходит намного реже, и в дом это  мерзкое существо уже не заходит.
Слушая рассказ Николая, я невольно вспомнил о праведном Симеоне, служба которому была сегодня в храме. О нем подробно на проповеди рассказывал митрополит Евсевий. Он жил в 20 веке и умер в 1960 году. Когда его постригли в Великую Схиму – особый вид монашеского служения - в тот же вечер к нему в келью явились бесы, которые начали устрашать его, заставляя покинуть стены монастыря. Они, наверное, предвидели, кем впоследствии станет Симеон. А стал он экзорцистом. Экзорцизм – это изгнание злых духов из человека, которые поселяются в нем, по попущению Божьему, как правило тогда, когда человек  грешит тяжелыми грехами, такими, например, как блуд - и не желает исправляться. В результате духовного подвига и по Божьему Промыслу, молитва праведного Симеона со временем стала настолько устрашающей для темных сил, что к нему начали стекаться бесноватые со всего Советского Союза для избавления от своего недуга. Они поселялись на правах обычных паломников, жили в монастыре, приобщались к церковной жизни, к труду и молитве. Со временем, когда опытный взгляд старца Симеона видел, что они духовно подготовлены, он производил им отчитку – особый вид заклинательных молитв на изгнание злых духов - после чего эти люди избавлялись от своего тяжкого недуга, а главное - через перенесенные страдания и осознание причины своей болезни навсегда отходили от прежних тяжких грехов.
На следующий день мне посчастливилось съездить в Псков по хозяйственным нуждам с одним из монахов обители по имени Вадим. Посчастливилось не в смысле, что удалось вырваться из монастыря, а в том, что попался такой попутчик как Вадим. Поначалу он был неразговорчив и на все мои краткие реплики больше отмалчивался. Но, со временем, потихоньку разговорился и начал рассказывать о своей жизни в монастыре. Попал он сюда 7 лет назад. Послушание получил особое: стал, если можно так сказать, главным по коровнику. В миру он был ветврачом, вот и досталось ему такое послушание – за коровами следить, да братию молоком поить! Совсем простой на вид, без особого образования, проживший всю жизнь в одной из деревень Воронежской области, он вдруг начал говорить совершенно поразительной, чистой и выверенной собственным жизненным опытом речью. Он высказывал свое мнение о многих вещах: и церковных, и мирских - просто и убедительно. Поражала та спокойная ненавязчивая его уверенность, которая выглядела чистой правдой и таковой являлась на самом деле. Жизнь в почти полном одиночестве, рядом с коровами не только не была остановкой в его развитии, а напротив, давала ему возможность в молитве черпать у Бога ту мудрость, которой  так не хватает современному человеку в окружающей его суете.
Не обошлось без чудес и в этой поездке! Во время остановки возле очередного  хозяйственного магазина, я, как обычно, остался в машине и, ожидая возвращения Вадима, вдруг неожиданно вспомнил несколько историй из патериков о монахах, которые попав в город и, не справившись с окружавшими их искушениями, впадали в разгул. Практически в то же мгновение появился Вадим, который уже купил все, что было необходимо. Сев рядом со мной на сиденье, он вдруг неожиданно произнес: «Ну что. Евгений, наверное, думаешь обо мне что-то недоброе»? После этого, я готов был провалиться под землю от стыда.
Вернувшись обратно, он показал мне свое коровье хозяйство. В коровнике было  образцово чисто. Более двадцати коров, которые здесь находились, были ухожены и хорошо откормлены и даже смотрели как-то по-монашески - с кротостью. Я списал это на то, что просто давно не видел коров и позволил себе отпустить по этому  поводу шутку. На что Вадим спокойно подвел меня к одной корове, не осмотренной нами, и я увидел бесцельный, блуждающий взгляд в больших коровьих глазах. Все коровы кроме этой, пояснил мне Вадим, родились и всю жизнь прожили в монастырском коровнике, а ее купили в поселке. Она постоянно чем-то недовольна, мычит, что-то требует. Вот так и мы, современные люди, подумал я, как эта корова, вечно всем недовольны, что-то требуем и мешаем жить другим.
Не полных пять дней провел я в Псково–Печерском монастыре. Много интересного произошло за эти дни, но описать все события, к сожалению, не предоставляется возможным. Этот срок конечно очень мал для того, чтобы хорошо понять монашескую жизнь. Возможно, в наше время монашество переживает не лучшие времена в своей истории. Именно поэтому очень ценно, что я попал именно в Печерский монастырь, который является единственным монастырем, не закрывавшимся во времена Советской власти. Здесь никогда не прерывалась живая связь поколений монахов, которые всю свою жизнь посвятили служению Богу и людям, попадавшим сюда.
В день моего отъезда перед началом утреннего братского  молебна прямо у дверей Сретенского Собора я повстречался с наместником монастыря игуменом Тихоном, который с интересом расспросив обо мне, благословил в предстоящем пути домой и пожелал подольше сохранить ту радость в душе, которая в ней поселилась.