Искренний Иуда

Дождь,не вынимая из кармана выкурил мою последнюю сигарету. Мы заняты лишь тем,что ловим в сачки ангелов,и они после наших цепких объятий больше не умеют летать. В городе иуд настало утро,но я как и прежде ищу убежище у ночи и затхлых комнат,где окно рябит белым шумом и воздуха не хватит,чтобы додышать до следующего раскаяния. Обстановка минималистична,но накалена подобно лампе,раскачаной ветвистыми тенями. За стеной чьи-то стенания,за другой семя будет зачато и под чарами пьяных застывших часов мир пополнится новым предателем с самыми голубыми глазами. Это тело замкнуто,я возьму тебя за руку и поведу за собой,я люблю тебя больше жизни,но глаза играют отчаянием. Тот,кого я называла богом стал синонимом боль. Война на периметре ванной комнаты,я стану играть глазами,я стану сталкером,проводником в мир электрических замыканий. Я видела сны электричек и как умирают собаки,Вечереет. На задворках города Иуд пьяная женщина вульгарно раздвигает двери корветы,человек,оттряхивая бумажный день застрял по газетам и из пробок спамит чувствами. Заводи на 8 дела и в кровать,как в петлю,научи козла отпущения слышать твои пульс. Город спит,ночь съедает последний фонарь,пророки прячутся на картинах,пороки прячутся в одеялах...в городе иуд улыбаются в праздники,съедают подобных себе за еду,а кто я-тот,кто Иуде внутри себя тянет петлю,смеется и корчится в жалобном не умирай,протягивая все табуреты. Город спит,мы выходим гулять,одна ночь а под дробью-чья-то нелепая жизнь,улыбаюсь глазами,толкаю в рот фонари. Предавший Бог плох. Предатели веры слабы. Я люблю тебя,но вечность верна только под саваном. Нести крест тяжело,но не тот прав,кто вены протыкал,кто с арены орал нам истины...в городе иуд молитвы состоят из букв. Город иуд на табуретах строит дома. Падая лишь...поднимаем глаза к небу.