Палач

*Dat veniam corvis, vexat censura columbas

В далекий век, в голодный год
Был средь зимы кровавый суд:
Вели детей на эшафот
И ликовал базарный люд.
И с кровожадностью кричал -
Кровавых зрелищ предвкушал.

В тот год весна была сухая -
Тогда весь урожай пропал,
И крохи с пола подбирая
Весь люд честной изнемогал.
И в ненасытный зимний холод
Везде царили смерть и голод.

И взрослых много глад скосил:
Лишь только дети сиротели;
И пусть так плохо знали мир,
Но выживали как умели.
И жили тем, что на базарах
Еду умело воровали.

Была их тяжкая расплата
За то, что выжить возжелали,
Как будто не еду, а злато
У государя воровали.
Ведь осудили их тогда
Без следствия да без суда.

Всему виной голодный год...
В тот страшный день среди зимы
Вели детей на эшафот
Под шум ликующей толпы.
И сыт народ от предвкушенья
Кровавой казни совершенья.

Под шум топлы не слышен плачь
И слез никто не замечает;
И лишь один седой палач
Весь этот ужас понимает.
И участь ждет его страшней,
Чем этих плачущих детей.

И он невольник тяжкой доли,
Ведь не со злости, не со скуки
В невинных жертв багряной крови
Так часто он купает руки.
И от-того давно седой,
Хоть не старик он, - молодой.

Никто его не понимает,
И горько стало палачу:
В сердцах жестоко проклинает
Он вопиющую толпу.
В тот миг на плахе на своей
Себя он зрил, а не детей.

Но пред ликующей толпой
Палач не даст робеть себе,
И никогда слезе скупой
Не даст скатиться по щеке.
И замахнувшийся палач
Уже не слышит детский плачь...

Об этом страшном зимнем дне
Народ уж скоро позабудет,
И лишь седой палач во сне
Детей казненных видеть будет.
Лишь одному ему в укор
Был тот кровавый приговор.

*Лат. Ворон щадят, голубей терзают