Окровавленным бинтом тянется дорога

 
(Воспоминания ветеранов о войне)
      
В землянке – тусклое окошко.
В нем неба вижу я немножко.
И свежеспиленной сосной
с ее дурманящей смолой –
так лесом пахнет!

Сейчас послушать бы сверчка,
вина бы выпить, чтоб слегка,
чуть-чуть кружилась голова,
гитару, нежные слова.
Мечтами пахнет.

Говор быстрый автомата.
Взрыв поблизости – граната.
Краски мрачного заката
и слова, и звуки мата.
И гарью пахнет.

Гляжу я в тусклое окошко.
В нем неба вижу я немножко.
Здесь разместился лазарет.
И боль, и стон, бинты и бред.
И смертью пахнет.

*******

Одежду сдали мы в каптёрке.
«Костюм» военный я надел.
Не в пиджаке, а в гимнастерке
ходил в строю и громко пел.

Учился я сгибать в подкову
свою солдатскую шинель
 и постигал азов основу –
стрелял и поражал мишень.

Мы первый бой свой пережили
и овладели высотой,
нас звездным небом наградили –
лежи, любуйся красотой.

*******

Диск солнца в крови. И гляжу –
в нем ветви узоры сплели.
Очнулся, похоже. В лесу
убитых снега замели.

Ползу – и уж нет моих сил.
Тяну борозду я в снегу.
Не знаю, где фронт и где тыл.
Быть может, все это в бреду?

Как странно – откуда оконце?
Чернеют в нем, вижу, снега.
И траурно-красное солнце.
Закат с неба лавой стекал….

*******

Задачу выполнить сумели – 
отход прикрыть двух батальонов.
Теперь в душе моей звенели
две горсти «смертных медальонов» –

был бой у города Проскуров…
Пространству неба нет предела.
В начале ночи был Меркурий
и Марс, и с ним была Венера –

взирали с неба три планеты.
А я «по звездам» шел полночи.
И помню все души пометы.
Устал я так, что нету мочи.

Один, затерянный в июле,
на берег вышел тихой речки.
Дорожка лунная… Смогу ли
по этой серебристой свечке

вброд перейти, найти дорогу;
собрав оставшиеся силы,
к жилью дойти, к его порогу?
А на опушке волки выли…

*******

Погибли он и почтальон –
     похоронили их.
Укрыл от солнца старый клен
     могилу на двоих.
Письмо жены он ждал давно,
     и вот оно пришло.
И громко кликнули его
     да только – толку что?!
А он мечтал: «Вернусь домой
     после победы нашей.
Увижусь, наконец, с женой.
     Она всех женщин краше.
Мечтал: «Надраю ордена
     и все свои медали,
гулять мы будем до утра,
     забыв про все печали».
И громко кликнул вновь его
     наш новый почтальон...
И – тишина. И за него
     ответил старый клен...

*******

Бомбы, взрывы, испуг – нет, не сон,
а судьбы нашей страшный обрыв.
Враг напал на страну и наш дом,
как бандит, о расплате забыв.

И сжав зубы, пошли на войну.
Шла История рядом, хромая.
Мы лечили ее на ходу,
и врагов и себя побеждая.

*******

Бои позади и они впереди.
Затишье – мечтали об этом.
Сбежал с батареи – ушел в свои сны.
А в них одноклассница Света.

Гуляли мы с ней по цветущей весне.
И так далеко заходили.
А как хорошо было вместе во сне!
И встретиться снова решили.

О, эти блаженные летние дни!
Гуляли мы с ней до рассвета.
И снова я ей говорил о любви.
Ах, как обожаю я Свету!

“Танки!” - воплем взрывается сон.
И нужно мне снова сражаться.
Хотели со Светкой отведать крюшон.
Но – танки!.. Пришлось нам расстаться.


*******

На фронте день – нет даже два! –
мы пили тишину до дна.
Пьянели. Плюс еще весна,
тепло и птичьи голоса. 

“Жив! Жив!” – узнал я воробья.
И трель услышал соловья.
Вокал похуже у синицы –
красивой суетливой птицы.

Как разговорчивы дрозды!
Вот молча трудятся скворцы.
Кого-то кто-то где-то ищет –
на всю округу громко свищет.

И страсть, надежды и призыв
пролились в наш безумный мир.
И в душу входит звук прелестный.
Их песни – дар для нас небесный.

Нам всем загадывать нельзя,
поэтому – увы! – незря
молчит кукушка – не кукует.
Про что-то знает и горюет...

За эти мирные два дня
испили тишину до дна.
Блаженство и покой. Весна.
И эти птичьи голоса...

*******

Задыхаясь,
          хватаем мы ртом
дымный воздух...
          Безумье атак!
В поле, скошенном
          сильным огнем,
пятна крови цветут,
          словно мак.

Хватит всем,
          как всегда на войне,
и смертей
          и солдатского пота.
Жребий выжить
          достанется мне,
коль в бою
          не поляжет
                вся рота?

*******

Осенний хмель –
          он крепок ранним утром! –
от павших листьев и стеблей.
Он – в крике с неба,
          жалобном и грустном,
на юг летящих журавлей.

Но прежде, чем
          приказом будем брошены
 в изломы
          свежевырытых траншей,
и пулями здесь травы
          будут скошены,
 и пляс начнется
          жизней и смертей,
пытаюсь надышаться
          поздней осенью –
последней в жизни,
          может быть, моей.

Печаль сползла с деревьев
          желтой шалью,
укрыла ею всё кругом.
Припудрен горизонт
          туманной далью,
и небо моросит дождем...

*******

Я окунулся в безмерное Счастье –
в магию грёз и в глаза моей Насти.
Кружевом белым цвела бузина –
словно фатой накрывала она.
Нас разлучило военное лето.
В нем расставанье – дурная примета.
Только меня пощадила война.
В память о Счастье цветет бузина.

*******

«Ах, ты колокол мой,
     не по мне ли твой звон?
Как похож он печалью
     на горестный стон!
Словно ты на погост
     нас ведешь за собой.
И зачем нарушаешь
     усопших покой?»

В котелок собираю
     росу поутру.
Перед боем ее, 
     наслаждаясь, я пью.
Умываюсь росой,
     чтоб забыть этот сон.
Но упрямо звучит
     он во мне – этот звон...

*******

Смерти маленькая сводня,
как хвостатая комета.
Как всегда, она сегодня
слишком грозная примета.

Отвратительно красива
в небе красная ракета!
Приказание комдива:
взять деревню до рассвета.

Порыв безумия атак!
С трудом дышал открытым ртом.
И удивлён не просто так –
сознание пришло потом:

всё поле боя – плоский морг!
Устал и очень. И продрог.
Как я живым остаться смог?!
И вдруг боязнью занемог!..

*******

И многоточие в крови

Ракеты звали нас в атаку – 
с тех пор их видеть не могу!
Был рад любому буераку,
чтоб отдышаться чуть в снегу.

Жестокость пуль во время боя –
унять её нельзя мольбой.
Конца и края нет разбою,
когда все заняты стрельбой.

Чутьё иной раз помогает,
но каждый, кто остался жив,   
он это чудом называет.
И вот среди замёрзших ив

мы кайлами долбим могилу –
теперь нас меньше на троих.
И нету мочи, через силу –
в покой её спускаем их.
 
А на снегу остались точки –
и многоточие в крови…

*******

С первых дней я воюю, а боязно...
В обороне, бывало, сидишь.
«Тигры» – танки такие! – особенно
устрашают, да так, что держись.

Хоть бы помощь какая – да что ты! –
только есть, что граната с тобой.
В нем и пушка, и есть пулеметы.
Гад – пехоту ведет за собой.

Я не очень то помню, как было.
Но гранату я бросил свою!
Танк тот как-то вокруг закружило.
И ни с места! Стреляет вовсю!

Экипаж выжигали мы хворостом –
пленных взяли. Вот – орден ношу.
С первых дней я воюю, а – боязно!..
Уж поверьте – нисколько не вру.

*******

Окровавленным бинтом
                тянется дорога.
Вытираем пот. Идем,
                поминая Бога!
Нам такой она досталась –
                не было другой!
Эта страшная дорога
                нам дана судьбой.

От нее мы так устали –
                невозможно жить.
Все б отдали – только чтобы
                дальше не ходить.
Грунтовая и кривая,
                вязкая... Порой
нет желания другого –
                стать бы на постой.
Оставляем мы на ней
                братские могилы.
И случается – на них
                даже нет фамилий.

Нам казалось – хуже нет
                безымянной смерти,
но дорога к ней страшней –
                вы уж нам поверьте.
Окровавленным бинтом
                тянется дорога.
И конца ей нет – идем,
                поминая Бога!

*******

На нескошенной траве
            серые заплаты –
бездыханными лежат
            павшие солдаты.
Похоронки в тыл уйдут –
            скорбные квадраты
разнесут по адресам
            горе, боль утраты…
«Верный воинской присяге»…
            Подписи и дата.
Нет в живых теперь отца,
            сына, мужа, брата…

*******

Команда была выбирать якоря.
Наш берег и гавань остались в дали.
Их так раскачала большая волна.       
И вот уж совсем не видать нам земли.

А смерть в глубине затаилась и ждет.
И в небе она же – с крестом самолет.
И в море – она. Это – вражеский флот.
Идем на сближение. Полный вперед!

И взрывы. И ярость. Огонь. Черный дым.
И некогда знать, кто погиб и кто жив.
Врагов наших больше, но мы победим,
и сделали это, себя удивив.

И вот, наконец-то, ликуем – ура!
И вот она – гавань... Отдать якоря!
На пирс мы спустили сначала тела
товарищей наших – Победы цена…

*******

Когда победим, напьемся мы в стельку,
ляжем мы с вами, ребята, в постельку
и отоспимся  мы в теплой казарме,
выпекут хлеб нам в берлинской пекарне,

париться будем  в немецкой мы баньке
с пивом баварским при нашей тараньке.   
Ты слышишь меня? О, Боже мой, Боже!
Сделай же так или очень похоже.

Ветры с морозом – голодные волки.
Когти вонзают, швыряют иголки
льдистого снега, хватают за губы,
за нос и за уши – очень уж грубы.

*******

Его я помню – мальчик с челочкой.
Подрос немного – и  война.
И поезд дробною чечеточкой
стучал невесело три дня.

На картах местности помечен
НП и рядом старый сад –
он артналётом изувечен.
Мальчишка пережил тот ад.

И щупленький, худой, нерослый –
нас неумело заслонил.
И после этого, став взрослым,
он многое в себе открыл.

В этом хаОсе все без правил,
подумалось ему, а он
историю войны подправил –
и стойкость превратил в закон.

*******

Земля – вот такая броня
     у пехоты.               
Копаем – что делать?! –
     хоть нету охоты.
Неважно, что вскоре
     пойдем мы вперёд.
Солдату, чтоб жить,
     нужно вырыть окоп!

Ах, как на войне
     смерть легка на расправу!
И мы на нее 
     находили управу
сноровкой, штыком,
     огнем и прикладом.
Нужно – ползем
     иль бегом, или шагом.

Прощальный салют,
     как на фронте когда-то.
Пришел наш черед –
     мы уходим, ребята…
Вот он – последний окоп
     для солдата.
Холмик, табличка,
     фамилия, дата...

*******

Мы живы – баловни судьбы:
кругом смертей потоп.
Всё чаще падают бойцы –
и больше всё сирот.

Фортуна пряталась вдали
от наступавших рот…
Военный опыт обрели
сквозь боль и кровь, и пот.

Теперь уж будет и она
бежать, шагать, ползти.
Её мы посвятим в дела –
и станем с ней на «ты».

********

      Одно из писем

Как затишье, со мною так вечно, –      
вот, когда возникает тоска!
Вспоминаю тебя бесконечно,
и ревную, конечно, слегка.

Я молюсь на тебя – ты святая.
Твоё фото – икона моя.
И поэтому жив, дорогая.
Как же тускло мне жить без тебя!

Иногда я включаю «косилку»:
называю так свой пулемет...
А в затишье в землянке коптилку
я зажёг, и макаю в свой рот

карандаш мой чернильно-лиловый,
что давненько его приберёг.
Твой портрет с цветом глаз васильковым –
как набросок вдруг сделать я смог.

Но затишье – оно быстротечно.
Извини – вновь «косилка» нужна.
Ничего в этом мире не вечно –
скоро кончится эта война...

*******

Тебя я помню – фитилёк
да керосин, да пузырёк –
коптилку, верную подругу.
С тобою ад прошли по  кругу –

сгорали с нами фитили,
но мы вперед упрямо шли.
В землянке ты для нас – лампада,
и более того – отрада:

на огонек из темноты
приходят помечтать мечты.
Зарю коптилка зажигает –
сама, мигая, угасает.

*******

Враг в атаке – пятерых
с нами нет, считай, в живых.
В обороне как обычно –
и ужасно и привычно!..
Наступаем – множь на три
так велит закон войны.

После боя нам добавка –
если б только от приварка!
Дополнительно – «сто грамм»,
но не в радость они нам.
В третий раз идти в атаку –
все равно, что нас – на плаху…

Прибежав к своей судьбе
на заснеженном холме,
дрожь уняв в своих коленях,
понял, зная о потерях, –
Бог добавил к жизни день
или Смерти было лень...

********

На месяц кончилась война: 
наш полк – на пополнении.
Здесь и покой и тишина!
Как будто в увольнении.

Но грустно. Сумерки попутно
баюкают тоску во мне.
И от луны так неуютно –
прожектор будто бы в окне.

Мороз и ветер, снежный наст
с окопом заждались меня.
"Ещё чуть-чуть – тепло Бог даст", -
мечтаю, сидя у огня.

А мне – хоть вдоволь бы поесть,
а мне – хоть вволю бы поспать.
И дней разлуки уж несчесть –
домой бы мне! – увидеть мать...

*******   

Всех тех, кто в смерть упал ничком,
и годы те забыть не смея,
в жизнь возвращался я ползком
в санбатах, молодым седея.

Лета иные разлетелись – 
вдали поблекли и пропали
в той нескончаемой метели,
в которой старыми мы стали.

*******

Победа наша опоздала.
И праздник этот омрачен:
когда Россия ликовала,
мы возвращались с похорон.

Погиб мой друг. Стоял он рядом.
Шальная пуля – вот и всё…
Мы любовались, помню, садом –
как много лет уже прошло!

Меня обнял он, вспоминаю,
cказал: «Кончается война…»
А пуля та в цветущем мае
предназначалась для меня.

Вы знаете, как совесть воет?
Не дай вам Бог... Душа во мне
от боли корчится и стонет –
мой друг лежит давно в земле.

*******

Одно поколение
                мирно живёт,
другому – из юности
                прямо на фронт.
Одни погибают,
                не зная любви.
Страдая от ран,
                воскресают они.
Другие увидеть
                всё это могли –
с экранов к ним ужасы
                эти пришли.

Одним – эка невидаль! –
                взрывы гранат.
Поспать да поесть –
                вот мечта для солдат.
Другим не уснуть,
                если грома раскат
иль рядом, за стенкой,
                соседи храпят.
Остался живым –
            и счастливей нет квот:               
смертельным быть может
                любой эпизод.

Как много ребят
              не вернулось с войны!
А как им хотелось
                дожить до Мечты –
вернуться с Победой,
                чтоб попросту жить.
И по утрам
                на работу
                спешить.

*******

     Долгожданное счастье

И вот пришло
            долгожданное счастье!
И вот, наконец-то,
                свершилась мечта!
Из душ наших сразу
                ушло ненастье –
Какое ненастье?!
                Минула беда!

Тот день был великим.
                Запомнилось то,
что удивляло   
                до самой крайности. 
И слёзы с улыбкой!
                И знаете что?!
Люди творили
                как дети шалости, 

любили друг друга
                они как могли,
и одаряли всех так,
                как умели.
И в день тот как будто
                с ума все сошли –   
и целовать
                незнакомых
                смели.

И всё это было
                неповторимым!
В девятый день мая –
                к нам сказка пришла!
И было всё это
                непостижимым!
О, Боже мой, кончилась
                всё же война!

Теперь навсегда
                уйдёт от нас бедность!
Теперь ещё больше
                мы станем дружить.
Оберегать будем
                главную ценность –
от войн навсегда
                нужно мир охранить!

*******

Они были с нами
     в окопах, землянках,   
а домом для них
     была наша душа.       
Мы им доверяли,
     как добрым гадалкам.
Они – и подруги,
     и наши друзья.

И нам, как умели,
     они помогали,
давали надежду –
     бери и неси.
И бережно очень
     всегда сохраняли
щемящую правду
     ужасной войны.

Для нас так давно
     они стали родными.
И даже теперь
     как лекарства нужны. 
И мы никогда
     не расстанемся с ними –
уж очень нам дороги
     песни войны.

*******

Вечер в доме ветеранов

Раздолье осенью дождям...
Здесь, в зале, скрипка и баян.
В ответ бубнит им контрабас.
И вальс-бостон звучит для нас.
Нам кажется – играет он,
наш незабвенный патефон.

К нему большой был интерес:
свершалось множество чудес.
Нам титул кавалеров дан.
На танец приглашали дам.
Мы находились в их плену,
не понимая почему.

Ушедшая пора из грез
и ревность глупая до слез,
и наши старые дворы,
и лампа в нимбе мошкары.
Бывало, снились нам они
в окопах посреди войны.

Уютно в зале – все свои.
Наши шершавые шаги
и грациозны и смешны.
Как прежде – кавалеры мы.
Поэтому и потому
вверяют дамы нам судьбу.

Раздолье осенью дождям...
Здесь, в зале, скрипка и баян,
и вместе с ними контрабас
играют танго, польку, вальс…
Нам кажется, что это он,
наш незабвенный патефон.