власть

хозяин фермы, василий матвеич, был норова крутого и неуёмного. с раннего утра садился он в свой лэндкрузер и объезжал окрестности. тянулись за окошком пастбища, злаковые поля, да густые берёзовые колки. замечал строгим хозяйским глазом любой непорядок. вот борону оставили, неделю уже валяется, надо будет пашку пропесочить как следует. там пшеница потоптана с краю, надо в школе разнос устроить, чтоб детишки крестьянские знали меру в шалостях. приехав в парамонов лог, сигналил нетерпеливо и ждал дежурного конюха. тот выходил из своей бендюжки, сонный и прокуренный, получал свою порцию хозяйских матюков и потом долго стоял, держа нагайку в руке и провожал недобрым, но смиренным взглядом удаляющийся чёрный лэндкрузер. затем василий матвеич ехал в контору и устраивал там начальственный разнос механику николаю, бухгалтеру валентине сергеевне и сторожу - деду кузьме. работники виновато склоняли головы, просили прощения и обещали в следующий раз такого не допущать. получив порцию заверений, хозяин удовлетворённо кивал и удалялся в свой кабинет, где, сняв сапоги и пиджак, разваливался в любимом кресле и до конца дня раскладывал пасьянс-косынку, периодически отвлекаясь на глоток коньяка из мутной липкой бутылки. подчинённые обиженно шушукались некоторое время, возмущённо размахивали руками и в конце концов расходились по своим рабочим местам.

утром тузик деда кузьмы проснулся, потянулся и потрусил на сельскую свалку. тузик - поджарый молодой дворовый пёс, облезлый и независимый. какое-то время кузьма брал его с собой на сторожевую работу, но однажды хозяин привёз из города настоящую овчарку и поставил красивую собачью будку рядом со сторожкой у конторы. деду пришлось оставлять тузика на своём небольшом подворье - охранять картошку да избу от неуёмных мальчишек. солнышко в это тихое утро светило особенно радостно и лёгкие облачка словно обходили его с двух сторон, стараясь не лишать тузика ультрафиолетового удовольствия. если бы кто-нибудь сейчас видел трясущиеся от восторга уши неторопливо бегущего пса и его влажный длинный язык, он бы наверняка решил, что тузик улыбается. вот и край оврага, а там уже виднеется свалка, где ждёт подруга зарка, сучка из дома светланы аркадьевны, доброй пожилой женщины, не жалеющей иной раз даже сосиску голодным сельским собачкам. и вдруг случилось страшное. тузик почувствовал на загривке укус блохи. это было больно и неожиданно до такой степени, что из его глаз чуть не брызнули слёзы. надо было срочно её раздавить и бедный пёсик кинулся, отвернув от края оврага, на грунтовку, чтобы вываляться в дорожной пыли.

лэндкрузер нёсся на всех парах, поднимая клубы серой пыли. хозяин фермы давил на газ, стараясь попасть в контору до приезда заказчика из города. нужно было успеть раздать работникам дневные поручения, переодеть сапоги на туфли и глотнуть крепкого для ведения расслабленной беседы. утро было сухое и солнечное, из радиоприёмника эдуард хиль напевал своё весёлое е-е-е-е-е, ла-ла-ла-ла-ла, и василий матвеич был стремителен и счастлив. он ничего не успел сообразить, лишь увидел краем глаза, как наперерез машине со стороны оврага кинулось что-то бурое и мохнатое. инстинктивно, пытаясь избежать неминуемого столкновения, он вывернул руль и нажал изо всех сил на тормоз. скорость была высокой и автомобиль, опрокинувшись, закувыркался в сторону оврага.

только через три месяца василия матвеича выписали из районной больницы с еле сросшимися множественными переломами и кое-как залеченным тяжёлым сотрясением мозга. надо сказать, что на ферме за время его отсутствия ничего особо не изменилось. в полях колосилась зрелая пшеница, в парамоновом логу скакали красавцы-рысаки, бурёнки давали хорошие надои, из радиоприёмников летело развесёлое ла-ла-ла, тузик грел пузо на тёплом августовском солнышке, а блохи прятались в густых зарослях его, местами вылезшей, шерсти.