Жуткой блевотиной мир опостылил

Жуткой блевотиной мир опостылил.
Хари сомкнулись противными масками.
Кони рванулись и вдруг застыли
каменными монументами в опасном

бешенном взрыве. Заморозил холод
многое разное, яркое. Мгновения.
На сколе роза во льду червонная.
Мания. Вспотевшая

рвется толпа, как бизоны в прерии.
Нет вожаков  - эка невидаль.
Анархия  - мать неверия
ни во что. Откровением

станет для пацана подворотня грязная
матерных слов яркая иконопись.
Прислонится к стене. Здесь свои порядки,
своя правда жизни.

А в заможенном мире бесмысленом
Мертвые тени с казнизов химерами
свесились, смотрят вниз пристально,
хихикают лицемерно.

От всей поганости хоть сатанизма ересь.
Хотя бы вздрогнут, увидев страшное.
Сойдет зеленая плесень
Влажная, опасная,

пахнушая блевотиной, ставшая знаменем
страшной толпы с холодным ветром,
дикими огнеными ритуалами,
в безнадежной попытке согреться.

И странное чудо, в неверии каюсь,
сверкнет, и наполнит застывший мир лаской.
Ни гнев, ни веселье, и даже ни жалость.
наполнится мир разноцветными красками.

от просто улыбки. И кони рванутся.
Как громом копыта в предверии бури.
Оттаяли розы. И в теплом июле
останется радость назло глупой Дури.