***

Сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды,
Сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды,
Да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль –
Пока свет очей не пришлет дурацкую смску «Мне очень жаль».
Пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши.
Там уже их целая резервация, этих мальчиков без души...
<…>
Счастье, детка, — это другие тетеньки, волчья хватка, стальная нить.
Сиди тихо, кушай антибиотики и, пожалуйста, хватит ныть.
Черт тебя несет к дуракам напыщенным, этот был циничен, тот вечно пьян,
Только ты пропорота каждым прищуром, словно мученик Себастьян.
Поправляйся, детка, иди с любыми мсти, божьи шуточки матеря;
Из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.
<…>
Ты боишься, что так и сдохнешь, сирая, в этот вторник, другой четверг —
Всех своих любимых экранизируя на изнанке прикрытых век.

Так и будет. Девочки купят платьишек, твоих милых сведут с ума.
Уже Пасха, маленький робот-плакальщик. Просто ядерная зима.
(Вера Полозкова)

Сколько ж уроков нужно тебе, чтобы ты узрела: нет ничего, что стоило б твоих слёз? Это всё тоже не зря, но не в этом дело. Просто не принимай ничего всерьёз.
Сколько их было, а сколько ещё их будет? Девочек этих, бьющих тебе под дых. Просто живи и вдыхай это полной грудью и выдыхай в ещё один белый стих.
Эти девочки — там у каждой такое месиво из талантов, тараканов и высоты, что тебе теперь нипочём ни война, ни крейсеры — ни «Варяг», ни «Аврора», ни «Грейзенау». Давно на ты с этими сумасшедшими, истеричными, с этими очень спокойными и т. д. Все они незаурядные были личности — надо же было думать, что быть беде!
С каждой открываешь страны, миры и пристани, с каждой проходит по телу хмельной разряд, но никто из них не видит в тебе единственной, и никто — поверь! — никто здесь не виноват. И другие не лучше тебя и не хуже, но у них — правда — пожёстче связь и сильнее цепь. И это, конечно не мудрено, но тебе давно уже говорилось, что надо почётче цель себе устанавливать: сразу уж приручить, связать, зацепиться, взять всё под свой контроль, вставить свои эмблему, клеймо и чип, установить систему ввода, проход, пароль. Но ты же сама выбираешь нежность и красоту, свободу — чтоб ровно дышалось, легко жилось, изысканно отпускаешь свою мечту, а после поёшь надрывно, мол «снова врозь».
Каждая своим именем в сердце зримее, чем отголоски чистой простой любви. Все они — самые лучшие и любимые, но, к сожалению, девочка, не твои. Все они встретят дальше своих единственных. Ты же — кури, пей коньяк и смотри в окно. Ещё вот пару историй таких неистовых — и тогда уже станет действительно всё равно.
Да, сейчас иди и пой, воздвигай всё заново, но ты хоть себе-то, детка, уже не ври: входи в эту страсть с неистовством тициановым, но не надо кричать о вечной большой любви.
Ну, да, не твоё сейчас время. Ну, что поделаешь? Это небесный суд — божественный аудит. Ведь ты же такая, на самом-то деле, по сути смелая! И кто-то однажды в тебе это разглядит. Поверь мне, что где-то есть этот самый кто-то, кто также давно устал по тебе грустить и ищет тебя. Вручи ему эту квоту. Он скоро придёт, и ты ему всё простишь.