Гронинген

Детали правду превращают в сон.
Лимитчица с прическою «Гарсон»
(кто жил тогда, тот помнит про прическу,
о ней разнесся слух по Ильичёвску
и покатился дальше колесом;
я помню, что когда-то был лимит,
а если кто режим сейчас клеймит,
он просто позабыл, что значит «жестко»,
что значит «водка», «грязь» и «комбинат»,
не вспомнит, хоть и будет вспоминать,
что это значит – «жить в райцентре Шостка»).
Небрежность правду превращает в ложь.
Мадмуазель со стрижкою «Гаврош»
(пусть у меня от прошлого отрыжка,
я выяснял – была такая стрижка,
а также и мадмуазель была,
сто человек запомнили малышку,
она была румяна, весела,
поскольку, как всегда, перебрала,
поскольку, как всегда, хватила лишку).
А все-таки, что превратило в явь,
что тут блондинка каждая вторая?
Мне хочется, ее поцеловав,
жить медленно, спокойно, не спеша,
глаза в недоуменье протирая.
Что так знакомо пахнет анаша,
и кажется – всего лишь шаг до рая?