Правильный лотерейный билет

Падающие звёзды золотыми струями скользили по красному небу.
- Красиво, - сказал стоящий передо мной мужчина. – У меня прямо шея затекла смотреть вверх.
- Во всём можно найти позитив, - согласился я. – А у меня уже ноги затекли здесь стоять. Как вы думаете, долго ещё? Мне кажется, очередь совсем не продвигается.
- Ну, что вы. Совсем недавно мы стояли возле того камня. Не хотите ли? – он достал из кармана пиджака фляжку и протянул мне.
- Хочу ли, - согласился я и сделал приличный глоток. – Абстракция какая-то. Пить здесь – верх цинизма, но что нам терять? На фоне всей жизни это песчинка на весах.
- Пей, но не упивайся. Да тут и упиваться уже нечем. За ваше здоровье, - он допил и выбросил фляжку на обочину.
Ослепительно-оранжевый шар появился над головами, но, не долетев до земли, лопнул, превратившись в купол из тысяч горящих огоньков.
- Как я любил фейерверки, - сказал собеседник. – Детство я провёл в глухой провинции и лет до двадцати ничего даже не подозревал о такой красоте. А потом, переехав в город, не пропускал ни одного праздника с фейерверками. И до сих пор…
- Я, кажется, вижу что-то там, - вдалеке среди бесконечной рыжей пустыни сквозь знойное марево просматривалось большое белое пятно, в которое упиралась очередь.
- Похоже на дом, - новый знакомец  даже на цыпочки привстал. – Или на шатёр. Плохо видно.
- Вот и всё, совсем немного осталось, - послышался сзади голос.
Оглянувшись, мы увидели худого высокого мужчину с восторженным взглядом. В руке он держал потрёпанную «Библию». Таких книг я насмотрелся. И таких взглядов тоже. «Не возьмёте ли брошюрку?…что вы знаете о Боге?...хотите ли вы спастись?». Под нос совался яркий журнал с улыбающимися рожами на обложках, а потом доставался томик, испещрённый подчёркнутыми цитатами. Из врождённой вежливости я уделял несколько минут, но затем, убедившись, что никто не слышит и не хочет услышать мои контраргументы, откланивался и быстро удалялся.
- А мы предупреждали, мы несли весть, чтобы каждый желающий мог спастись. Ведь только наша вера правильная, и только последователи нашей церкви спасутся. Вот здесь написано…, - он стал рыться в Матвеях, Ездрах и Иезекилях, пытаясь найти очередную чушь и убедить нас, что кто-то что-то когда-то написал.
- Да не ищи ты, просто скажи, где рай обещанный? – зачем я опять развожу ненужную полемику?
- Да Что ты с ним разговариваешь? Слышь,  чувак, отвали, - встрял любитель фейерверков. – Сейчас в бубен надаю. Одним грехом меньше, одним больше - мне уже всё равно. Там доставали и тут от них покоя!
И он стал меня отталкивать, чтобы добраться до сектанта.
Но тут снова взорвался огненный шар, осветив окрестности рассыпающимися искрами. Агрессию как рукой сняло, и товарищ уставился на светопреставление. Сектант понял, что ему нас всё равно не спасти, и предался бормотанию молитвы.
При наличии чёткого ориентира время и пространство обрели свои свойства, и оказалось, что очередь продвигается довольно споро. Белое пятно оказалось огромным шатром. В очереди пошли разговоры, поползли слухи. Ситуация начала потихоньку вырисовываться. Что происходит внутри – никто не знал, но выяснилось, что заводят внутрь группами человек по двадцать, и что оттуда никто не выходит. Куда деваются люди – не понятно. Внутри палатки какие-то люди в белом, а у входа два молчаливых амбала с мечами.
- Ну, что, как оно? Страшно? – спросил я приятеля.
- Да так, не очень. Но неизвестность ещё хуже, так что ждём-с. На месте разберёмся. Курить будешь? У меня сигаретка занычена, - он достал помятую пачку и извлёк из нее не менее помятую сигарету. Размял в руках, сунул в рот и стал хлопать себя по карманам.
- Огня нет?
Я отрицательно покачал головой.
- Хреново. Эй, баптист, спички есть? Да что ж это такое? Люди, дайте огонька.
Но все молчали, безучастно пожимая плечами. И тут на землю упал раскалённый камень величиной с голову.
- О! – обрадовался мужчина и присел, ткнув сигаретой в булыжник.  – Ух, ты какой жар от него!
Он раскурил, с наслаждением затягиваясь.
- Держи.
Когда мы докурили, подошла наша очередь.
Стражи у входа – двухметровые качки в набедренных повязках жестом указали нам, что можно заходить.
Я зашёл предпоследним.  За мной зашёл торжествующий сектант, всем своим злорадным видом показывая, что мы сейчас отгребём по полной.
Внутри шатра стоял длинный каменный стол, за которым сидело человек двадцать в ослепительно-белых балахонах. Бородатые, суровые; у некоторых за спиной виднелись крылья. Сам шатёр напоминал цирковой аттракцион с оптическими штучками. Боковых стен не было. Слева виднелся вытоптанный двор с высокой кирпичной стеной, а справа – зелёная лужайка с цветущими кустами, небольшой ручей, голубое небо с розовыми облаками. Порхали птички и бабочки. Олень лениво щипал траву, не обращая внимания на инфантильно развалившегося поблизости льва.
- Здравствуйте, товарищи, - поприветствовал нас сидящий по центру на высоком троне. Председатель военно-полевого суда, не иначе.
Промолчали все, кроме сектанта. Тот сделал шаг вперёд и выкрикнул:
- Хвала Господу и мудрости его!
Председатель лишь слегка ухмыльнулся.
- Ну, вы догадываетесь, что происходит. Воздастся каждому по делам его. Страшный суд, короче. Итак, приступим.
Главный открыл толстенный фолиант, полистал и указал перстом на пожилую женщину с нелепым ридикюлем.
- Убивала?
- Нет, конечно, - дрожащим голосом ответила дама.
- Воровала?
- Нет.
- Не ври!
- Ну, так нет. С фабрики нитки носила, но там все…
- Все меня не интересуют. Все за себя сами ответят.
- Прелюбодействовала?
Женщина сконфуженно опустила взгляд.
- Бать, - прервал допрос сидящий рядом с главным моложавый тип с жиденькой бородкой, - у всех одно и то же. Только время теряем.
- Но есть же процедура…
- Бать, ты придумал эту процедуру – ты и отмени. Всё равно, это не главное. Начни с главного.
- Ладно, - судья нахмурился и грозно посмотрел на женщину. – В Бога веришь?
- А как же! Верую! В церковь хожу.
- В церковь? Зачем?
- Ну, как же? На все праздники, да и так, когда мимо иду, зайду, бывало. Помолюсь.
- Православная?
- Так точно.
- Батюшке руки целовала?
- А как же!
- Сводобна. Уводите!
Со стороны кирпичной стены в шатёр вошёл ещё один в повязке, ловко накинул на голову дамочка мешок, задёрнул шнурок и потащил во двор.
Ридикюль упал на пол и исчез.
Мы все замерли от такого обращения.
- А мы всех предупреждали, всем говорили, что верят они неправильно, - зашептал мне на ухо сектант. – Что вера у них ложная…
Я ткнул его локтём в бок, и он заткнулся.
Допрос продолжался.
- Иконы в доме есть?
- Есть, и не одна. Триптих в спальне, Матерь Божья на кухне, Николай Заступник в машине.
- Не сотвори себе кумира, - таков вердикт. – Убрать!
Лысого мужика в хорошем костюме потащили вслед за несчастной .
- Перекрестись!
Старик стал водить руками  по телу.
- Кто же так крестится? Не то плечо должно быть первым. Туда же!
Только вид зелёной лужайки заставлял меня стоять на ногах. Но людей там не было. Ни одного, в отличии от противоположной стороны, где у стены выстраивался ряд людей не прошедших собеседование.
- Перекрестись! Так, а ну, пальцы покажи! Кто же тремя пальцами крестится?
- Меня так учили…
- Кто учил?
- Да все… в церкви у нас все так крестятся.
- Всех в топку. Убрать его!
Главный откинулся на спинку кресла, разгладил седую бороду и проворчал сидящим в президиуме:
- Ну, и что делать будем? Обещал сорок тысяч спасти, а пока ещё ни одного не отобрали. Они что, Библию на читали? Там же всё подробно описано, как в меня правильно верить нужно. И ни один…Ладно, продолжим. Ты! Да, ты! Веруешь?
- Изо всех сил! Рад служить! – рявкнул бывалый подполковник и щёлкнул каблуками.
- Молодец! Какие праздники празднуешь?
- Двадцать третье февраля…
- Ну, это понятно, а церковные?
- Как и все. Рождество, Пасха, Троица, Спас.
- Почему?
- Как почему? Положено. И потому что верую.
- Шагом марш туда! – Судья указал в сторону стены, где офицера уже ждал товарищ в мешком.
- Но почему?
- Не те праздники празднуешь.
- А какие надо было?
- Да какая уже разница. Поздно пить «Боржом». Пшёл вон!
- Есть! – и подполковник, обречённо чеканя шаг, отправился по указанному адресу.
- Расстегни рубаху, - приказал главный следующему. – Это что у тебя?
- Крестик.
- В расход!
Нас осталось трое.
Сектант нетерпеливо поднял руку.
- А можно, я следующий?
- Ну, давай, - согласился судья. – Какой веры?
- Церковь девятого дня Христа Спасителя.
- Чего? Какого дня?
- Девятого.
- Это что за день?
Сектант раскрыл дрожащими руками «Библию» и стал судорожно рыться в поисках девятого дня.
- Это что у тебя? – поинтересовался судья.
- Святое писание.
- А ну ка дай сюда.
Книга выпорхнула из рук и оказалась у судьи. Тот полистал её и швырнул на пол.
- Бред, я такого не писал.
- Это единственно верное, отредактированное.
Голос его дрожал, он понял, что где-то стратил.
- Нельзя ни убавить, ни добавить. Что значит отредактированное?
- То есть, самая верная трактовка.
- Убрать его, живо! Не тот ты билет вытянул, парень. Сам виноват.
Подскочили, накинули на голову мешок и сектанта уволокли вслед за остальными.
- Ну, что, ребята? Стоит на вас время тратить? Или сами присоединитесь к этим придуркам? – спросил нас судья.
- А ты вообще кто? – спросил его мой новый приятель.
- Ты шутишь? Я Бог!
- Не гони. Бога нет.
Я ожидал любой реакции – гнева, истерического смеха, испепеляющей молнии. Но назвавший себя Богом вдруг поник и глазки забегали. Президиум загудел, но не сердито, а в замешательстве. У некоторых нимбы над головами потускнели.
- Это как так нет?
- Материализм отвергает существование Бога. То есть, вообще. Так что…
- Атеист, что ли? – спросил Бог.
- Воинствующий. А пока требую адвоката и хотелось бы посмотреть ваше удостоверение личности, а то каждый может себя назвать Богом или Чёртом, а на самом деле – жулик какой-то, аферист.
- Ты смотри, подкованный. Объявляю технический перерыв. Можете пока отдохнуть,  – обратился он к членам суда.
Те встали, разминая конечности, и отправились на лужайку, где уже ждал их накрытый стол с яствами и напитками.
Бог же вышел к нам, чтобы получше рассмотреть наглеца.
- Ты что, курил? – учуял он запах табака.
- А где написано, что нельзя? В Библии про сигареты ни слова.
Бог принюхался.
- И пил?
- Ага.
- Это кто? – Бог посмотрел на меня.
- Это со мной. Такой же, как я.
- Точно?  - прищурился Бог.
- Дыхни, - толкнул меня локтем товарищ.
- Не надо, - Бог сделал шаг назад. – Не переношу я перегар. Верю.
- Куда катится мир? Никакого почтения и уважения. Я уже не говорю о любви. Просто соблюдение элементарных правил этикета можно соблюсти? Так что, говоришь, не веришь в меня?
- В тебя верю. Я же не могу не верить глазам. А в Бога не верю.
- Почему?
- Не могу. У меня мозг устроен так. Я верю с логику, в факты. А в сказки не верю. В Колобка не верю. В Буратино не верю.
- Ну, ты сравнил.
- А что, чем одна книга лучше другой? Хотя, Буратино мне даже больше нравится, чем Завет. Правдоподобнее.
Бог задумался, кусая усы и теребя бороду.
Мы терпеливо ждали.
- Ну, что мне с вами делать? – наконец разродился судья.
- А что?
- Просто вы не в моей компетенции. Не могу я вас судить.  Понимаете, вы как бы нигде не подписывались, с вас и взятки гладки. Точно не верите, может, сомневающиеся?
- Нет! – хором отрезали мы, чуя шанс на спасение.
- Тут у нас чёткое разделение. Мусульман судит Аллах, буддистов – сами понимаете кто, сатанистов – Сатана. А вас и судить некому. А у меня вообще катастрофа. Истинно верующие в меня по всем правилам – секта из двадцати человек, живущих в глухой таёжной деревне. Всё. Остальные только и знают, что бить в себя в грудь, что только они самые правильные. Но промазали они все, даже в молоко не попали. Не на ту лошадку ставили.
- Так что, мы пойдём тогда, раз некому нас судить?
- Да куда вы пойдёте? Там везде пустыня. Гавриил переборщил малость.  А знаете? Оставайтесь здесь, - он указал на лужайку. – Я приложу все усилия, чтобы вы в меня поверили. Ведь легче с чистого листа, чем этих  перевоспитывать.
- А как тут насчёт покурить, выпить и женского общества? – поинтересовался приятель.
- Делайте, что хотите, только  у меня там дерево в саду есть одно. Не ешьте плодов его.
- Да знаем, знаем, читали. 
- Да нет, - ухмыльнулся Бог, - гусеницы на него напали, так я её дихлофосом . Не потравитесь. Ну, давайте, прошу. Там вам всё выдадут. Что полагается: нимб, крылья, арфы, сухпаёк на первое время. О сигаретах  позабочусь. Не стесняйтесь, теперь это ваш дом.
Мы пошли навстречу синеве и зелени,  урчанию львов и журчанию ручья и аромату орхидей.
- Вот и выход, - услышали мы голос Бога, - лучше буду атеистов спасать. Их больше и они прикольнее.
А ещё мы услышали автоматную очередь и звук падающих тел. Но, оглянувшись, увидели, что шатёр исчез, и мы стоим посреди бирюзового солнечного мира, источающего любовь.
(С) goos