Зардел - триптих

НЯНЧИ  ВНУЧЕК

Наступает завтра лето.
Игорь, май уже истёк.
Не жалей, мой друг, об этом.
С днём рождения, зятёк!
Пятьдесят – полвека только –
остальное впереди.
Будь здоровым. И... довольно. –
Наливайте стаканы,
выпьем дружно за майора,
за Ирину, сына, дочь.
Пожелаем дружно хором,
чтоб невзгоды мчались прочь.
Оставайся ты весёлым.
И ещё хочу сказать,
жизнь была, чтоб хлебосольной,
нянчи внучек, милый зять.


НА  ТЕ  ЖЕ  ГРАБЛИ

Ну, вот и лето наступило
на те же грабли, что весна.
Оно опять приговорило
к святой беспечности меня –
я возвратился словно в детство –
до посинения люблю
в реке купаться, ставить сетки –
вновь карасей в пруду ловлю,
хожу за ягодой лесною
и за грибами летним днём.
И всей компанией честною,
бывает, мокнем под дождём –
он обдаёт водой небесной.
И серебрится изумруд
травы в лугах заречных росной.
Покос – задорный летом труд.
Валки душистые, как ленты,
ложатся ровные к ногам.
Запечатлённые моменты,
как пирамиды, по лугам
стоят стога до неба сена –
на зиму длинную запас.
И осень тянется на смену,
плодами радует всех нас.
Ну, вот и лето отзвенело,
отзолотились вмиг поля.
И всё пространство опустело,
печалит, золотясь, меня.


КАТАВАСИЙНОСТЬ

А мне не нравится вся эта
катавасийная весна,
когда разливистая Лета
лугами красными красна
течёт по полю отчужденья
и попадает за квадрат –
в мой невесёлый день рожденья
меня приветствует Арбат.
Иду по тротуару гнева,
где Лета делает изгиб
и остаётся поле слева,
и исчезает белый нимб
над головой изгоя века
за поворотом суеты.
Недавно тут я покумекал
и в день незнанья чистоты
вброд перешёл Забвенья реку
и оказался на траве.
Так было грустно человеку
в ночной безжалостной Москве.
И ночевал я на вокзале,
не пригласила в дом сноха.
А у меня – рюкзак украли,
в нём было-то лишь два стиха,
но гениальные, конечно,
в том убедилось и ворьё,
они записаны навечно
и не склюёт их вороньё,
что тут летало на вокзале,
чтоб выклевать мои глаза.
Не вы ли мне тогда сказали,
что, мол, промчались поезда.
Я опоздал на электричку,
взял самолётом улетел,
я опоздал на перекличку –
весенних звёзд наряд зардел.
Меня впихнули снова в карцер,
запёрли двери на замок.
Не просто открывались ларцы,
я, открывая, сердцем взмок.