Позднее прозрение

      

                Памяти поэта Юрия Кузнецова

Эта – снегом брюхатая осень,
Космы мглы да распятья столбов…
Ничего мне в огонь не подбросить,
Дотлевает и жизнь, и любовь.
Провитал в облаках, вдруг очнулся,
На чугунную землю упал,
Огляделся кругом – ужаснулся,
Сердце дыбом, и голос пропал.
Вся страна на больничной постели,
Очень грязная эта постель.
Как метели, года просвистели,
Или сам их, дурак, просвистел?..
На постели лежит одинокой,
Тени бесов роятся в ногах;
Сыромятные, в ржавых подтеках,
Простынями свисают снега…
Жил вприсядку, храбрился не в меру,
Драл рубаху, соленым кропил, –
Чем гордиться? Отчизну и веру
Пусть и честно, но глупо пропил.
Со своей проносился любовью,
А была ль, в самом деле, любовь?
По сравненью с великою болью
Что твоя одиночная боль?
Ведь пока хриплым зверем метался,
Неповинным страдалось вдвойне:
На нательном кресте Он мотался,
Что мотался и бился на мне…
Проблукал в облаках и при этом
Проморгал злые силы во мгле, –
Грабить нищих да гробить поэтов
Не впервой им на русской земле.
О, шестая, седая часть суши,
На коленях прошу и молюсь:
Не откидывай грешную душу,
Может, в чем-то еще пригожусь.
Жил погано, не думал о смерти,
Уж прости, если можешь, за все,
Вдруг еще окажусь тем, последним,
Кто в ладонях воды поднесет…
Вот пробило! В больное родное
Впился думами – не оторвать,
Так своей захлебнулся виною,
Так смертельно боюсь умирать.