Жертвам. Часть 1

данное произведение, как уже стало понятно, не закончено до конца
будут продолжения, история будет рассказана полностью, но не сейчас
сюжет не является вымыслом
все герои реальны, как и события







Жертвам


Никак не передать печаль словами
И не забыть дни голода, стыда.
Судьбу свою решали вы мольбами,
Мольбами справедливого суда.
Когда прошла волна кровопролитий
Те раны продолжали истекать,
Терзаться и, по-новой, утихать,
Не следуя за чередой событий.
Пишу о них, свидетелях агрессий,
О тех, кто не сдавался никогда,
Измученных от Сталинских репрессий
И "справедливого" суда.



1938

*

Украткой взгляд метнулся к мужу,
Совсем поникшим от стыда,
И женский страх спешит наружу,
Понятен приговор - беда.
К нему явились на рассвете,
Оставив личным полчаса,
И на дворе при раннем свете
Слышны мирские голоса.
Забыв о голосах, Ирина
Пыталась мысли все собрать.
И, обождав, тепло спросила:
- Теперь судьба нам прозябать?
И муж, поникший ото взгляда
Таких знакомых, теплых глаз,
Был не доволен от расклада,
Расклада правду вспоминать.
- Я не поверил им сначала,
Однако изверги не врут -
Мы далеки от идеала,
Мы презираем "общий" труд.

- За что? Донос? Иль отомщение?
Кому могли мы помешать?-
В лице жены и отрешенье,
И нежелание прощать.
- Донос. Возможно, слишком ложный.
К труду ведь нам не привыкать.
Один лишь приговор возможный
Могу для нас я ожидать.
Отправят к северу, забудут,
Забудут наши имена.
Здесь разворуют все, добудут
Частички здешнего села.
Одна судьба у нас, родная-
Не падать духом никогда.
У нас с собой частичка края,
Андрюша, кровушка моя.
- В Сибирь с ребенком - нам не сладко,
Не сладко будет нам, Олег.
Андрюша мал, здоровье шатко,
На смерть ребенка - это грех.

- Ты верь, Ируша, верь на счастье,
Все будет вскоре решено.
Пройдет зима, пройдет несчастье,
А после будет уж легко.-
Сказал отец, привстав со стула
И в спальню детскую прошел.
Малой сынок не слышал гула,
Во сне он счастье приобрел.
И мать пошла тропою мужа,
Вошла, взглянула и ушла.
А за окном юлила стужа,
И горько плакала жена.
Потом и время здесь застыло:
И вся избушка кувырком;
Супруга одевала сына,
Муж собирался босиком.

Деревня! Край земных угодий!
Ты жизнь простую создала!
Пряной букет лесных мелодий
Ты благоверному дала!
Проснешься ранью - на просторе
Уж воздух пахотью живет.
А обернешься - лес да поле
Священным счастьем отдает.
К труду нас призывает вера,
Мы верим в простоту бытья,
Ведь у незданного барьера
Своя намечена черта.
Работай, сударь, возвышайся,
И о семье не забывай.
Работай, человек, старайся,
Чтоб счастье било через край.


Прошло немного: час иль больше,
Кибитка сумками полна.
Тянуть момент нельзя уж дольше,
Лимит исчерпан, господа.
Утрев слезу с парадной блузки,
Ирина вышла чуть вперед-
Её Сибирь лесная ждет,
Пора же уходить по-русски.
У женщин кодекс свой - обычно
Они за Господа горой,
Но, коль не звучно непривычно,
С любовью свяжутся судьбой.
Жалеет бедную Ирину
Толпою скромной на селе:
Не жить ей больше на земле,
Под гнетом прогибая спину.
А мужа жаль? Не суждено!
Кулак, кого же тут жалеть?
А Ирку знают здесь давно,
А потому больней терпеть.

Представьте, люди: завтра утром
И к вам под двери постучат.
И вы же, рассуждая мутно,
Начнете сборы впопыхах.
И вы начнете плакать томно,
Забескопоясь о мужьях,
О всей семье, как только можно,
О маме, братьях, сыновьях.-
Так рассуждал беззвучно, тихо
Олег, стараясь показать,
Что от судьбы не ходят лихо,
Что легче тоже пострадать.
Услышен не был глас мужицкий,
Его под руки увели,
Он обречен, Олег Савицкий,
Уйти с наметанной земли.
Сгрузив обмылки всех сокровищ
В один подбитый молью воз,
Ты блекло, Ира, воздух ловишь,
Впуская в легкие мороз.

Как оказалось, жизнь не тонет,
Не рвется в натиске оков,
И от багровых ран не стонет,
И не теряется от снов.
Везде прорвет свой путь сквозь камни,
Живая, синяя вода.
Она пробьет, раскроет ставни
У запотевшего окна.
Не сжить со свету дух рабочий!
Он пламен, как огонь горяч.
Он разовьет весь воздух прочий
И успокоит женский плач.
Закрылись двери, все закрылось,
Кибитка едет на Восток.
Прощай, покой, все изменилось,
Внимай веленью данных строк.



**



Затянуты косы на женских плечах,
Зачищены раны на стертых ногах.
Жизнь тянется долго в мещанской глуши,
Мир сжался в размерах, в советских руках.
Здесь нету богатства, здесь каждый - чужой,
Беспомощно машет бессильной рукой,
Стараясь удачу случайно привлечь
И как бы скорее найти упокой.
Ирина не плачет: здесь плакать нельзя,
Здесь каждый живет, гнет работы неся.
И плач принимают как слабости крик.
Нет нет, слезы женщин здесь видит земля.
"Савицких" здесь много- поселок не мал,
Полсотни кулачьих он здесь собирал.
И здесь умирают рабочие руки
Как дань, что Совет из народа взимал.
Работать здесь тяжко: с утра до утра
И женские руки несут топора,
А Красноярский край так падок
На щепки, пламя и слова!

Одна лишь радость есть: семья,
Она и греет дух людской.
В семье у всех одна судьба -
Крепиться вместе над тоской.
В часы работы разговоры
Давно уж тут запрещены,
Однако все людские споры
Лишь стали в крайности тихи.
Словцо,словцо - и вот друзьями
Считаться стали мужики.
Мы все там связаны словами,
Как струи в устье у реки.
Одно движение, взгляд, улыбка
Располагает взор к себе.
Один кивок, одна ужимка
Легко заметна во труде.
Ирина смотрит временами
На блеклых женщин у костра-
Их руки блещут волдырями,
Но их улыбка хороша.
-Они здесь явно не надолго.
Их дальше вновь переведут.
Они и сами понимают,
Что через месяцы умрут.-
Олег, тепря ожогов муки,
Старался вид не подавать,
Что здесь кругом козлы и шлюхи,
Давно забывшие про стать.
Он сам, порою, видел женщин,
Кутивших с главным старшиной.
Толпа уродок, деревенщин,
Привыкших торговать собой.

-Приятно видеть плоть людскую
В своих хоромах, милый друг.
Приятно чуствовать скупую
Фигуру радости вокруг.-
Семен стал кем-то вроде "света"
В конце тунеля над душой.
Он был чужим, не чтил обета,
Обета жить с самим собой.
Хотя в крови смешались чувства
Надменной ярости в словах,
Пол-литра жидкого безумства
И капля муки на костях.

- Семен! Так рад услышать снова
Твое дыханье в сей тиши!-
Олег в стенах чужого дома
Терпел отраду для души.
-Ирина вновь убита болью,
Андрюшу утром увели.
Сказали, болен мальчик корью
И дни на свете так малы.
Им не понять, слугам Советов,
Всю горечь, плоть простой семьи,
Ведь их супруги, семьи, дети
От сих красот так далеки!
Сейчас пойду, спрошу у старших,
Когда больных освободят.
Быть может, мне и позволят
Увидеть сыночку, Андрюшу.

Увы, момент настал недобрый
И к дому здешнему спешит
Ирина, взглядом норовит
Пресечь Олега взгляд задорный.
Как всем понятно: не свезло,
Дыханье жизни вновь исчезло
И тело сына унесло
Рукой костлявою в мрака бездны.
А на дворе прошел слушок
О сей угрозе из Берлина.
За немцем Гитлером грешок,
Ему холера рассудила.
А здесь,в такой чужой глуши
Не видно боле не души.