О национальной лит-ной премии Наследие

             «Воистину, превосходный дар, - благородной натуры дар, - уметь различить человеческую, в талантах, как раз таки одарённость: ту истинно животворяще-созидательную способность, каковой единственно лишь только и доступно, под пристрастным оком многих олицетворённых вех, совмещать в себе и доблестную грацию бессмертно-национального свойства, и признательную чувственность художественного мастерства! Сколь справедливо есть сие, самой Великой Историей учреждённое/завещанное, этакое поэтическое исповедание Вселенского Смысла в людях, производящих своей сердечной небезразличностью в Искусствах интерес гуманного и торжественного свойства, коему достойная мера – благословение Пространств и Времён в правах Царствия все^образно-свободной Гармонии и все-справедливой Сути.»
              Этак, в манере, сходной сией, мне могло бы думаться сочинить нечто, подобно избранному поэтическому эссе, каковое вполне бы заслуживало того, чтобы оказаться представленным к высокому мнению уважаемого Жюри, в идее моего участия в Конкурсе. И, конечно же, в случае таковом, подобное эссе вряд ли бы когда содержало в себе пустую только, комплиментарно-пафосную акцентацию в отношении вещей, в действительности, мотивированных смыслом Поэтического Приоритета к тому, чтоб прежде быть им, по-возможности, в меньшей степени эфемерно-пространными, нежели как в степени большей – вещами, скорее, всех лирически-доступных и жизне-участливых земных соответствий. Я думаю, что сие, изначально, сколько-то определённо заметно. – Здесь, однако, в быстрых таковых строках, мысль моя влекома некоторым иным побуждением. 
               
               Духовное воспитание национально-художественного чувства, мне кажется, в стремлении к реабелитации в нём вкусов изящных, не может не соотноситься свету той этической приязни, в каковой тайна разновременных эстетик, единственно, проявляет себя в манере поощрения непременного «золотого правила», кое изначальная есть справедливейшая любезность все-устрояющего такта – того безвременного, воспетого «знака сокровенного равенства», применимо судьбе начинаний и с ними связанных высоких надежд. Конечно же, этакое, первейшим образом, должно находить своё сиятельное выражение в правилах и в этике устроения поощрительных национальных конкурсов в широкой массе/среде народных и самобытных талантов. К готовящемуся праздненству 400-летия Дома Романовых и сему соотносённому ныне проэкту общенациональной Литературной Премии, со своей стороны, мне хотелось бы внести некоторые деятельные замечания.
               Мне странно подумать, что с тем, равно, как благое побуждение к все-доступной публификации поэтических произведений конкурсантов, в устроителях подобного высоко-чествуемого проэкта не оставляет по себе сомнений, - с тем, однако, выражение предложенной идеи в учреждённых правилах конкурса не вполне таки ещё удовлетворяет историзированным представлениям о самом, именно, Поэтическом Соревновании, что издавна завещанно нам   благородным и мудрым духом олимпической Гармонии и Гуманизма. В том, и малая толика неизбежной, в случае сием, эгалитарности подхода (каковая есть здесь в ряду особенной исторической торжественности, пусть) ни под каким предлогом таки не должна становиться препятствием для изыскания путей наиболее объективного восприятия и осмысления Поэзии в её талантах, кое благословлено самой богиней Искусств и Справедливости. – Великая Минерва, - в истинной пристрастности, этак, и венцесловного поборника своего в России – Екатерины – перворадетеля её добродетельной и демократичной сути, - сама преподносит, в том, эталон «золотой поэтической этики», золотой целковый у коей находится всегда не более как в услужении.
               Коль скоро главная идея Поэтического Соревнования полагает смысл РАВНОПРИНЯТИЯ предложенных поэтических образцов, нам нельзя не обратиться к наиболее устоявшимся взглядам в отношении первокритерия т.н. АВТОРСКОЙ ПОЗВОЛИТЕЛЬНОСТИ в вопросах участия конкурсантов. В контексте устроения сего, неожиданная подмена изначально-соревновательного смысла – обретаемой поэтической привилегии в равнозначимости голосов – на смысл совершенно иного благотворительного рода, - как то, что есть в видах конкурсного поощрения неакадемической издательской деятельности в сегодняшней России, - сие представляется весьма нежелательным. Ибо, повторяю, два этих смысла, и при обоюдной их лицеприятности, нисколько изначально друг другу не схожи. – Так ли уж трудно вообразить, к примеру, как «Северные Цветы 1832» вдруг делается аж и более доступным, и более лоялизующим литературным проэктом в масштабе широко-национальной народно-демократической поэзии, и, этак, не избегнув ещё участия в нём всевозможных, каких-нибудь там Битком-Битковых или Хват-Кошельковых? И с тем, однако, если предположить также и то, что проэкт альманаха «Северные Цветы», неожиданно, бы мог когда-либо превратиться в своего рода уже государственный поэтический конкурс, то, в примере таком, думается, нельзя б было избежать зрить и все те, также, горячие экзальтации наших велико-соратствующих, российских литераторов, - истинных, пламенных борцов поэтической чести, слова и вкуса, - и когда б ещё – о, столь близко по смыслу всем гениально-дуэльным порывам! – оным приходилось бы и с тем примиряться, как, буквально на глазах, тот же, допустим, любезный Сухово-Кобылин был бы уж сравнительно-постранично, т.ск., пожираем каким-нибудь, чертовски крупных вступительных ставок г-ном Куш-Бомбилиным или Шитово-Крытово-Мылиным, или опять-таки, тем же всё Хват или Халяват-Кошельковым! – Не самое ли время тогда, в противостояние подобному контр-этическому нонсенсу, было б вспомнить об уставах издавна благородно-поэтических менестрелиад, коих честные правила, кстати, и по сегодня, на удивление, незыблимы в их утверждённой манере и норме, применительно многим, - и особливо, королевским! – конкурсам в современной Европе?
                Возьмём ту же добрую честную Англию. (Это вовсе не потому, что именно английской поэтической заповедью я больше всего горжусь, - что, кстати, во-многом, правда, и чего я нисколько и никогда не скрываю, - но в нашем таки контексте, это скорей потому, что не иначе, как преимущественно в Англии многовековая демократическая традиция сохраняется в наиболее успешном и элегантном её виде; и, ведь, самой историзированной традиции таковой возраст, не побоюсь сказать, порядком превосходит возраст правления торжествующего ныне своё 400-летие Российского Императорского Дома, - не правда ли?) Таки. – Участник королевского поэтического состязания обладает правом представить не более двух своих произведений, при этом, также весьма важным условием служит соблюдение предложенного формата и заданной, полагающей темы. Ни какие дополнительные, т.ск., вспомогательные fees никогда не являются и не могут явиться сколько-то большим (пусть, даже косвенным) задатком успеха на благородном состязании. (Как говорится: - pardon, Кошельков.) Сему ж, ведь, есть своё избранное этическое объяснение.
                Поэт, предполагающий возыметь признание в состязании, в праве собственной авторской позволительности, пред мнением высоко-избранного Жюри, имеет изначальный выбор в идее наиболее гарантного, наиболее уверенного преподания своего мира и его поэтической идеи. Это может быть достигнуто либо образом демонстрации одного произведения, т.ск., лейтмотивного, в целостной своей объективности и композиционности, кое будет служить своего рода «визитной карточкой» оригинального автора; либо, иначе – образом демонстрации возможной полярности своих поэтических ценностей и взглядов, и тогда два предложенных произведения, в этом случае, представляются быть тем самым контрастирующим примером авторской многогранности и вариативности; - сие ж таки, во многом и многом, в основе своей, подлежит извечному правилу нахождения золотого баланса между объективным и субъективным в Большой Поэзии. Но это, повторюсь, никогда и нисколько не больше двух только, избранных к теме произведений.
                К справедливости таковой, следует также добавить и ещё одну условность: сие есть тот самый, высоко-демократичный и светски-культурный приоритет анонимности в предложенных поэтических образцах. Да, Англия, в истоках своих культурных ценностей, - страна скромности и страна доблестной чести, страна нечастой помпы; - сколь всецело справедливо, в том, видеть уникальность хранимой традиции таковой, когда имя поэта, в значении его заслуг, произносится не иначе, как воплощённым гласом его собственного произведения, и отнюдь не надутым гласом некоего г-на Реестрова-Перечнева! – Не зная ещё имени автора, вынести беспристрастное суждение анонимно-представленному образцу его поэзии - сколь это всерьёз достойно заимствования, такое безупречное правило равноправных участий!
                Страхи-мыши и крышы,
                О, вижу и слышу,
                Преклонятся пред виршею:
                Вот уж, - мыслишь ли ты? –
                Сходят в безвестныя тьмы.
                | М.Г.|

              …Мне почему-то кажется, что превосходные идеи, - каковая же и есть, в изначальной задумке своей, идея торжественной литературной премии «Наследие», - воистину заслуживают не одних только поверхностных признаний из рода хорошо-сготовленных восхвалений. Поэзия, истинная Поэзия, в этическом своём достатке, имеет своей целью, как известно, не только восхвалять, но непременно, также, и наставлять. |Сидней| – В сочинении сией поэтической статьи, - и увы, пока-что ещё не того блаженно-бесподобного эссе, каковое здесь напелось вначале, - я позволил себе сделать выбор в пользу как раз таки наставительного тона. Теперь, когда, к возможно-слышимым оппонирующим вздохам, мной ещё продолжает надумываться некое АВТОРСКИ-ПОЗВОЛИТЕЛЬНОЕ  развитие вероятностных соображений и выводов, - будь то в характере полемически-строфного ряда, будь то в свойстве сказки-фантазии с любезно-ироничным фарсовым концом, - я, однако-таки, нахожу своим достоинством и честью, в отношении непустого Читателя, предоставить и оному его особенный, т.ск., шанс побыть наедине со всеми его, неожиданно-возникшими мыслями и предаться небесполезному б.м. влечению истинно-просветлённого чувства, в продолжении великого во всех нас процесса реабелитации неразменно-торжествующей сути всего созидательного и соревновательного в мире светски и духовно-взрослеющей Поэтической Нации нынешнего Государства Российского. Засим, от слов, мной вышесказанных, ныне я предпочитаю удалиться, опять-таки, с деликатностью английской. Вот только….

                P.S.: Кажется так, что, быть может, я не в силах буду удержаться, чтобы не представить это сочинение ко вниманию и авторитетного Жюри конкурса, и его учредителей. – Нет-нет, не на конкурсной, конечно же, основе )) Нет, пока-что….


                / 28-29.05.2012 – В своём Зимняке, на даче под Серг.-Посадом /