По донному льду

- Машина   подрядчиков ждёт Вас внизу, у въезда на нашу офисную парковку.
- Как я их узнаю?
- Они Вас сами встретят. Один из подрядчиков сказал, что лично Вас знает.
И действительно: вот он, Лёша Дементьев – собственной персоной. Сразу же вспыхивают воспоминания о далеких февральских днях, о поселке Куюмба и  скважинах номер двести семнадцать  и двести девятнадцать в глухой эвенкийской тайге … «Лёша Дементьев, работник наших подрядчиков, сдающих трассу, привычно рассекает на «Буране». Лицо его обветрено и проморожено настолько, что напоминает некую древнегреческую маску времён Эсхила, Софокла и Еврипида. Он разыскивает свои же  подписанные алой краской пеньки с гвоздиками и показывает их нам». Теперь его лицо сделалось более гладким, нет прежних темных отметин от мороза и ветра, голос стал более уверенным, командным. С ним – двое юных подтянутых  молодцев – геодезистов в пятнистой полевой амуниции.
А задача у нас сегодня почти что та же, что и в прежние времена: осмотреть и принять (или не принять) репера вдоль трассы изысканий – под строительство газопровода и параллельной ей ВЛ – воздушной линии электропередач. Только тундра вместо тайги и время года иное: весна, конец мая, приближается распутица. На сотни километров вокруг – набухшие водой снежно-ледовые пространства с небольшими пятнами темной кустарниковой суши, освобождающейся от  зимних грёз.
Едем в уазике к началу будущей трассы – УКПГ (установка комплексной подготовки газа). Называется «Установка», но на самом деле – это средних размеров завод с целой кучей вагончиков и административным двухэтажным зданием. Всюду копошатся строители. Песчаный участочек  бетонной дороги перед въездом на УКПГ – сплошное весеннее месиво, изнахраченное глубокими колеями во все стороны.
 Дальше никакой обычной колесной технике не проехать. Пересаживаемся в вездеход ГАЗ-71. Водитель – небольшого роста вёрткий улыбчивый мужичок: с наголо бритой головой в бейсболке с длинным задорным козырьком и смешно приплюснутым носом. Забираемся в кузов. Едем.
И вскоре возвращаемся. Ибо к нам захотели присоединиться два работника технадзора. Колоритно выглядят: небритый седовласый мужик с блуждающим неуверенным взглядом , какой встречается у некоторых мужиков после продолжительного весёлого запоя. И совершенно молоденький с подростковым личиком худющий  юноша. Оба – в тяжеленных зимних одёжах и бахилах, которые, естественно, изрядно сковывают их движения.
Едем по тундре, высматривая деревянные вехи, а под ними металлические трубы с приваренными к ним табличками с пояснениями: что это за пункт, что за линия, откуда и куда, кто её изготовил и для каких целей. Конечно, всё это – начальными буквами и цифрами, а не целиком словами. Вех, труб и надписей возле УКПГ – хоть косой коси. И разобраться какая к чему относится – не всегда просто.
 Пока Алексей, подобно зайцу, легко заскакивает и выскакивает из довольно узкого лаза кузова вездехода, инспектирующий его седовласый увалень из технадзора отчаянно пытается показать окружающим свою прыть, но постоянно по-винни-пуховски застревает в проеме то ногами, то рукавами, то всем телом. Выглядит всё это уморительно смешно, но все мужественно терпят – никто не смеётся. Это ж – инспектор! Какой тут смех? Умри – но не смейся! Иначе – пропал: сожрёт.
Торжествующе потрясая фотоаппаратом, технадзоровец докладывает всем о том, что нашёл к чему придраться. На одной из табличек не полностью расшифровано: к какой именно трассе относится эта точка. Когда восторги стихли, Алексей подвел инспектора к табличке ещё раз и показал ему недостающую надпись. Поскольку табличка  и так была испещрена цифрами, буквами и значками, то недостающую запись топографы намалевали масляной краской на самой металлической трубе.
Инспектор приуныл. Однако, вскоре его усердие было изрядно вознаграждено. В один из апрельских дней в тех краях прошел жесточайший кратковременный ураган. И вот мы наткнулись на четыре подряд упавшие вехи. Ай-яй-яй! Какой конфуз с одной стороны, но какое торжество – с другой!
Поскольку в кузове ни черта не видно, по предложению Дементьева я пересел в кабину вездеходчика , и мы продолжили путь. Ещё по дороге на УКПГ окрестные погрязшие в рыхлом снегу и талой воде места не вселяли в меня уверенности в том, что мы преодолеем всю трассу по такому жуткому бездорожью. Вездеходчик умело вилял машиной, и в итоге нам удалось-таки пройти всю трассу будущего газопровода. Местами в пути встречались открытые места, покрытые зеленовато-серыми пятнами ягеля. Мне вдруг стало жалко оленей: когда здесь проложат нитку газопровода, от ягеля мало что останется. И олени сюда больше не придут. Что ж… По-видимому, такова плата за желание человечества пользоваться природным газом и получать с него прибыль
На подсохших местах было отчетливо видно, как набухает темно-розовым цветом верхняя часть кустиков и кустов, растопыривая веточки навстречу солнечному свету. Весна! Сейчас, когда всюду на Крайнем Севере уже почти никак не темнеет, с каждым часом всё заметнее, как быстро преображается жизнь растений, наливаясь соками долгожданного и короткого времени года.
 Но оставалась ещё трасса ВЛ. Подрядчик в лице Лёши довольно вяло, но попытался намекнуть о том, что обе трассы параллельны, и на второй дела ничуть не хуже… однако, мы с технадзоровцами переглянулись и дружно потребовали провезти нас и по второй трассе. Ну, что ж… Поехали!
Вскоре обнаружилось, что большая часть точек трассы располагается на малюсеньких островках посреди бескрайнего озёрного моря воды, то скрывающейся под слоем рыхлого снега, то ликующе неукротимо текущей бог весть куда.
Мужичок за рычагами покряхтел, глянул перед собой, потом в небо, озорно улыбнулся чему-то и двинул машину вперед. Вездеход ворвался в озера! Я, конечно, удивился, но вида не показал: «газушка» неслась по водной глади, вздымая перед собой волну рыхлого снега, ледяного крошева и мутной воды. Мы двигались по озёрному дну. И не тонули, несмотря на то, что, очевидно,  в иное время здесь, , кроме вездеходов-амфибий никто бы никогда не прошел.
На что же рассчитывал (и не напрасно!) ушлый вездеходчик со смеющимся взглядом? Есть такое понятие – «донный лёд». При тщательном изучении донного льда установле¬но, что по строению он представляет собой рыхлую губчатую массу, состоящую из коротких тончайших ледяных пласти¬нок-кристаллов размером от долей миллиметра до 1 см в поперечнике. И вот теперь мы мчались со всей возможной для «газушки» скоростью, оставаясь на поверхности только благодаря слою донного льда!
Да, он хрупкий и ненадежный, но с того мгновения, как мы понеслись вперед, гоня перед собой волну воды и рыхлого снега, у нас не было иного пути. Временами вода захлёстывала нос машины, и тогда в кабину во множестве летели жгуче-холодные брызги. Местами мелькали открытые водные пространства, но по большей части на озёрах ещё таял плавучий снег. Только в самом конце пути мы не сумели выбраться на берег. Вездеход начал уходить под воду своей задней частью. И тогда хитрый «газушник» вытащил бревно,  привязанное   сбоку к машине.
Бревно подложили под гусеницы. Зафиксировали его  мощными железными цепями и пошли в атаку на берег. Атака оказалась успешной. Но не до конца. Пришлось подкладывать бревно вторично. Наконец, выбрались. Но теперь без бревна. Куда оно исчезло – уму непостижимо. Я оглянулся на водную преграду, которую мы одолели и попросил закурить у вездеходчика, поскольку своих уже не осталось. Он поделился мгновенно. Мы переглянулись и оба поняли, как нам повезло… Вторично по тому же пути не прошла бы ни одна «газушка». Спасибо донному льду. Если б и в нашей обыденной жизни встречалась такая невидимая подмога, ей бы цены не было …